Мужчина остановился в нерешительности.
— Быстрей!
Патрик побежал к стоящему на вертолетной площадке санитарному «Сикорскому Эс-76». Сев в кресло пилота, он засунул деревянную коробку между сиденьем второго пилота и пультом управления. Затем завел два турбовальных двигателя.
Сначала медленно, а затем все быстрее четырехлопастный несущий винт начал вращаться вокруг своей оси.
Желая замедлить приближение коммандос Ли приоткрыла дверь и, не целясь, выстрелила несколько раз и с грохотом захлопнула дверь.
Она осмотрелась. На кирпичной стене висел пожарный шланг.
Отбросив в сторону пистолет, доктор Нельсон схватила пожарный рукав и, отмотав двадцать футов шланга, продела его в стальную ручку двери.
Правая рука Шепа сжимала круглую ручку управления, с помощью которой пилот направляет движения вертолета в воздухе. Ноги коснулись двух педалей управления рулем направления, с помощью которых можно контролировать направление, используя хвостовой винт.
Пот градом катился по лицу. Патрик пытался разжать искусственные пальцы своего протеза. Надо было во что бы то ни стало обхватать горизонтальную ручку управления, которая торчала из пола возле левой ноги, но у него никак не получалось. Ручка «шаг-газ» изменяет угол лопастей несущего винта вертолета, позволяя летательному аппарату подниматься и опускаться. Если он не сможет справиться с ручкой «шаг-газ», он не взлетит. Куда хуже, если протез откажется его слушаться в полете. Тогда вертолет завертится волчком в воздухе, лопасти будут толкать его вниз, и машина весом в семь тысяч фунтов каменной глыбой рухнет вниз.
«Ну же! Действуй!»
Винты набрали нужное для успешного взлета количество оборотов в минуту. Не в силах разжать искусственные пальцы протеза, Патрик замахал Ли правой рукой.
Продев шланг в ручку двери, женщина оттащила пожарный рукав обратно к щитку и завязала его узлом. Она бежала к вертолету, когда коммандос достигли двери, но не смогли открыть ее с ходу.
До вертолета оставалось футов двадцать, когда дверь подорвали. По Ли открыли огонь. Она упала. Пули срикошетили от гравия. Несколько пуль попали по вертолету. Тридцатисемилетняя женщина-врач, мать двоих детей, закричала от боли. Она не смогла встать на ноги. Ли прокричала Шепу: «Лети!», — но ее крик потонул в шуме вращающихся винтов.
Волна адреналина прошла через тело Патрика, словно электрический разряд. Искусственные пальцы протеза раскрылись, и мужчина, сжав ими ручку «шаг-газ», резко дернул ее вверх. Оторвавшись от крыши, вертолет подкинуло в воздухе и понесло вперед в головокружительном кульбите.
Коммандос нацелили в его сторону автоматы и открыли беглый огонь, но вертолет «медэвака» уже скрылся из виду, нырнув с крыши прямо вниз.
Командир спецназовцев Брайан Пфайффер поднял руку, приказывая прекратить огонь. Он бегом пересек взлетно-посадочную площадку и глянул с крыши вниз.
— Черт побери!
За три этажа до земли винты вертолета поймали воздух. Мгновение аппарат висел над разбегающейся толпой, а затем медленно полетел на запад вдоль 25-й Восточной улицы. По бокам от вертолета тянулись манхэттенские небоскребы.
Пфайффер переключил каналы в своем шлемофоне.
— «Дельта-один» вызывает «Дельту-два». Подозреваемый сбежал на вертолете «медэвака» с вакциной против «Косы». Цель движется на запад вдоль 25-й Восточной улицы по направлению к Парк-авеню. Немедленный перехват. Повторяю. Немедленный перехват.
Командир глянул на распростертое на гравии тело Ли Нельсон. Изящная брюнетка стонала. Земля вокруг нее была усеяна полудюжиной резиновых пуль.
— Заткните ей рот и свяжите. Пусть следующим вертолетом ее доставят на остров Говернорс.
Вращающиеся лопасти винта проносились в пугающей близости от фонарных столбов и фасадов зданий. Металлический лязг звенел в ушах. Шеп снизил скорость. Где-то в тридцати футах под ним застыл автомобильный поток. Патрик не рискнул подниматься выше. Сжимающие ручку «шаг-газ» искусственные пальцы протеза с трудом его слушались. Патрик летел, лавируя, по лабиринту небоскребов — сначала на запад, затем на север и опять на запад… Поднятый вращающимися винтами ветер сбивал с ног прохожих. Рев был подобен пальбе из гаубиц. Когда вертолет пролетал над 40-й улицей, его протез соскользнул с ручки «шаг-газ». Аппарат дернуло вниз. Верхушки вязов в парке Брайанта угрожающе приблизились к хвостовому винту.
Выпустив ручку управления, Шеп обхватил искусственными пальцами ручку «шаг-газ», плотно сжал их здоровой правой рукой и дернул протез вверх.
Вертолет, словно пассажирский лифт, взмыл над крышами и шпилями домов. Ухватившись правой рукой за ручку управления, Патрик развернул «медэвак» на запад. Далеко внизу простирался Центральный парк. Впереди блеснули воды Гудзона. До Нью-Джерси — несколько минут лету.
«Приземляюсь в Джерси, оставляю пару пробирок для семьи, а остальное отдам… Потом сразу же обратно. Би живет в Бэттери-парке. Надо будет посадить эту корзину с болтами на крышу ближайшего небоскреба…»
Черные вертолеты появились из ниоткуда. «Апачи». Они заняли выгодную во всех отношениях позицию над санитарным вертолетом. Две авиационные одноствольные автоматические пушки «Эм-230» кровожадно целились на кабину пилота. Он почувствовал себя домашним котом, загнанным в угол ротвейлерами.
— Потише, парни. Я на вашей стороне, — сказал Патрик, поднимая деревянную коробочку с вакциной.
Пилот «Апача» справа сделал ему знак садиться.
Шеп утвердительно кивнул и показал поднятый вверх палец правой руки. Чтобы выиграть время, он начал опускаться под малым углом. Вертолет продолжал лететь на запад к реке Гудзон.
«Не позволь им посадить тебя на Манхэттене. Надо лететь к воде».
Он увидел мост Джорджа Вашингтона и свернул туда.
Из туреля летящего справа «Апача» вылетела очередь из двух сотен тридцатимиллиметровых снарядов малого калибра. Они разорвались близко от вертолета Патрика, заставляя его пойти на более резкое снижение высоты. Сердце билось в груди в унисон с рокотом роторов. Патрик уменьшил шаг несущего винта. Корпус вертолета «медэвака» опасно завибрировал, борясь с сильным ветром, дующим над береговой линией Гудзона.
«Если приземлишься, они тебя убьют или арестуют. В любом случае ты больше не увидишь свою семью».
В отчаянии Патрик быстро снижал свой вертолет. Его взгляд шарил по мелькающей внизу местности. Мост Джорджа Вашингтона был совсем рядом…
— Полегче… Не толкайся… мне надо тебя повернуть…
Просунув пальцы в хирургических перчатках глубоко в вагину женщины, доктор Дэвид Кантор осторожно высвободил плечики младенца.
— Хорошо. Теперь тужьтесь.
Из расширившегося влагалища женщины показались слипшиеся черные волосы, затем крошечная головка и сморщенное личико. Рука врача, затянутая в латекс, нежно помогла новорожденному выйти из лона матери. Это было подобно чуду. Розовый младенец весом восемь футов и десять унций сучил ножками, а за ним тянулась извивающаяся кольцами пуповина.
— Поздравляю, мальчик!
Стекло маски запотело, когда военврач начал укачивать младенца. Обмотав мизинец влажной медицинской салфеткой, он почистил новорожденному дыхательные пути. Булькающий плач сменился здоровым детским криком. Кислород начал поступать в легкие, и личико малыша сразу же порозовело. Стефани Коллинз завернула новорожденного в одеяло. Капрал с заплаканными глазами передала сверток плачущей матери.
— Gracias… Gracias… — благодарила она.
— Mazel tov,[39] — ответил Дэвид и взял в руку пуповину младенца.
Залп прозвучал, словно сегодня праздновали Четвертое июля.
— Черт побери!
Быстро перевязав пуповину, врач перерезал ее лезвием перочинного ножа и снял окровавленные хирургические перчатки.
— Капрал! Оставайтесь с роженицей…
— Сэр! Ваши руки!
— А-а-а… Да. Точно.
Натянув перчатки защитного костюма, капитан Дэвид Кантор выпрыгнул из крова автомобиля. Без автомата, налегке, мужчина побежал к заграждению. На середине дороги он остановился, тяжело дыша в маске ребризера.
Перед ним разворачивалась пронизанная ужасом картина побоища…
Холод, голод, злость, отчаяние и страх сделали свое черное дело. Толпа, подойдя вплотную к заграждению из колючей проволоки и бетонных блоков, открыла огонь по солдатам из подразделения «Свобода». Те ответили градом газовых гранат, и национальные гвардейцы оказались под перекрестным огнем. Кто-то успел спрятаться, кто-то присоединился к соотечественникам и начал стрелять в иностранных военных. Дело принимало нешуточный оборот. Появилась кровь. Падали убитые. Остановить побоище уже не мог никто. Водители сигналили и давали полный газ. Началось лобовое наступление. Первые ряды машин шли на таран бетонных заграждений, но шквальный заградительный огонь нес смерть каждому прорвавшемуся.
