Приказ был отдан человеком, который явно здесь распоряжался. Остальные бросились вперед с выставленными факелами и клинками, готовыми к бою.
Зед не стал ждать их приближения, а с неожиданной быстротой бросился на них. Из гущи бороды раздался скрежет зубов. Воин ткнул факелом в лицо ближайшему противнику и отмахнул тем же пламенем следующего. У того загорелись волосы, а дальше, как говорится, ад сорвался с цепи. Две сабли устремились к Зеду спереди и сзади, он извернулся парировать их собственным пылающим оружием, а Берри мощно подтолкнул в сторону леса, мимо того, кто ладонями пытался погасить на себе волосы. Она влетела в кусты и чуть не упала, но успела ухватиться за лиану. Оттуда она смотрела, как Зед доблестно бьется факелом против сабель, но тут человек с обожженным лицом наотмашь ударил Зеда по затылку кожаным кистенем. Одного удара не хватило, потому что Зед развернулся снова ткнуть обожженного факелом в лицо, но другой кистень прилетел ему точно в левый висок. Берри увидела, как подкосились у него колени, и после третьего удара прямо в центр лба факел выпал у Зеда из рук. Воин рухнул на колени, и один из нападавших замахнулся проткнуть ему шею, но другой — предводитель — остановил его, сказав:
— Стоп! Вроде он готов уже.
Оказалось, не совсем. Зед снова начал подниматься, и предводитель ударил его в основание черепа рукоятью сабли, а тот, что хотел проткнуть, двинул кулаком в лицо. Послышался хруст, из носа хлынула кровь. Потом тот, у кого голова наполовину обгорела, бросился к Берри, схватив ее рукой за рубашку, а другой приставил ей под подбородок острие клинка.
Берри видела, как упал Зед, и ничего не могла для него сделать. Не в ее силах было помешать им, если они решат заколоть его прямо на месте. Теперь ей надо было думать о себе и о том, что острие клинка готово было вонзиться в тело. С истошным визгом, от которого нападающий на миг ошалел, она вырвалась и побежала в лес.
— Остин, держи ее! — крикнули ей вслед, но уже далеко за спиной. Она летела через подлесок так, будто волосы на ней горели. Споткнуться о ствол кактуса — ощущение не из приятных, но Берри только судорожно вдохнула сквозь зубы, подавляя боль, и продолжала бежать изо всех сил, которых осталось сейчас с гулькин нос. Когда она рискнула обернуться, то увидела под серебристым светом луны, что Остин — с обгорелой головой и потным лицом — все еще бежит за ней, обронив в стычке факел. Когда он метнулся вперед ее схватить, Берри увильнула, как кролик. У Остина нога поехала в сторону, а тело свалилось в другую с хорошим, приятным, глухим стуком. Он нечленораздельно выругался.
Берри бежала, спасаясь от смерти — или от плена, рвалась сквозь лианы и колючки, перечеркивая лунные лучи своей бегущей тенью. Оглянулась — никто за ней не гнался. Пока что. Но она не сбавляла скорости. Господи, помоги Зеду, подумала она. Ей самой это было не под силу.
Она выбежала из леса на другую дорогу. Справа виднелся факел, а под ним человек, бегущий в ее сторону, и свет поблескивает на стали клинка. Берри припустила по дороге, дыхание стало тяжелым и частым, на щеках выступал пот. Еще несколько ярдов — и открылась уходящая вправо через кусты тележная колея. Берри без колебаний выбрала этот путь, чувствуя, что среди деревьев ей будет безопаснее. Устремившись по этой дороге, она вскоре увидела впереди несколько домов из белого камня, освещенных луной.
Сзади послышался крик — она обернулась. Два факела быстро двигались в ее сторону. Берри подбежала к первому дому и отчаянно забарабанила в дверь, но не дождалась ни звука, ни огня. Факелы приближались. Берри лихорадочно думала, бежать ли ей в лес или постучаться в дверь соседнего дома. Погоня была совсем близко, но она подбежала к двери.
На этот раз на стук зажегся свет — его пронесли мимо окна. Факелы неумолимо приближались, уже становились видны держащие их люди, но тут отодвинулся засов, приоткрылась дверь, и Берри в лицо уставилась лампа.
— Спасите! — выдохнула девушка. — Умоляю!
Пауза. Казалось, она тянулась сотню лет.
— Что вы здесь делаете?
Голос. Этот глубокий и звучный голос, отдающий команды.
Дверь открылась шире. Лампа осветила черное с белой эспаньолкой лицо капитана Джеррела Фалько. Янтарные глаза, горящие желтым светом, обратились в ту сторону, откуда приближались по дороге два факела.
— Умоляю! — повторила Берри. — Они гонятся за мной!
— Гонятся, — повторил Фалько без малейшей эмоции в голосе. И смотрел так, будто хотел спросить, почему он должен ее спасать. Но тут его губы дрогнули, он заморгал, будто кто-то привел его в чувство хлестким ударом, и сказал: — Заходите.
Берри тенью скользнула в дом. Фалько протянул руку, закрыл за ней дверь и запер на засов. Услышав движение слева, Берри обернулась туда и увидела молодую женщину с кофейной кожей, в желтом платье. На руках у нее был младенец.
— Шафран! — сказал Фалько. — Унеси ребенка в спальню. — Женщина повиновалась немедленно. В комнате, куда она вошла, горела другая свеча. Фалько встал между Берри и входной дверью. — Вон туда, встаньте в угол, чтобы не видно было, — велел он. — Идите, быстро!
Этот голос был создан, чтобы отдавать приказы. Она вошла в спальню — маленькую, но очень аккуратную, со светло-синими стенами, чистой кроватью, детской колыбелью, письменным столом и парой дешевых, но крепких стульев. Берри встала спиной в угол, а Шафран укачивала младенца и смотрела на гостью огромными шоколадными глазами.
Фалько задул свечу. Берри знала, что он стоит в темноте и ждет требовательного стука в дверь.
Проползли тридцать секунд, потом минута. Ребенок заплакал — тихий мяукающий звук, но Шафран заворковала над ним, и плач стих. Глаза Шафран ни на миг не переставали изучать Берри Григсби.
Еще полминуты ожидания.
— Ты от них убегал? — шепотом спросила Шафран.
— Да, — ответила Берри, предположив, что «они» — это как раз те, кто за ней гонится.
— Ходил лес? Где они?
— Да.
— Тихо, — велел Фалько почти неслышным голосом.
— Лес — там смерть. Дорога — там смерть, — сказала Шафран. — Ты туда заходил, ты не выходил.
— Почему? — спросила Берри, вспомнив, как эти четверо навалились на Зеда одновременно. — Что там?
— Знать такое не надо, — ответила Шафран, ничего больше не добавив.
В комнату вошел Фалько. В этом слабом свете он казался очень старым и усталым.
— Я полагаю, они прошли мимо, — сказал он. — Но могут начать стучаться в двери. Вас кто-нибудь видел? — Берри замотала головой. — Хорошо. Где ваш га? Они его схватили?
— Да.
— Я так и думал. Одна бы вы не оказались в лесу. Вам, мисс, следовало оставаться в деревне. Вы так рветесь к… — он замолчал, подбирая слово.
— К чему я рвусь? — спросила она.
— К собственному исчезновению, — пояснил он, приподняв лохматые седые брови. — Как исчезали до вас другие любопытные кошки.
Берри нервно сглотнула слюну. Но следующий вопрос она не могла не задать.
— Что они сделают с Зедом?
— Что захотят. Это уже не ваша забота, если хотите уберечь собственную шкуру. — Фалько взял с кровати одну из двух подушек и бросил на пол. — Спите здесь. Они могут вернуться с собаками. В этом случае… посмотрим.
Он растянулся на кровати, сложив руки за головой. Шафран положила ребенка в колыбель и свернулась рядом с капитаном «Ночной летуньи».
Берри легла на пол и положила голову на подушку.
Заснуть она не заснет, конечно, но лучшего укрытия не придумать. Лежа на спине, она глядела в потолок и видела на нем мелкие трещины, означавшие, что движение острова здесь было ощутимо, как и всюду.
— Спасибо, — сказала она голосом, сорванным после ночных переживаний.
Кто-то задул свечу, и из темноты ничего не ответили.
Глава двадцать вторая
Мэтью был готов и ждал, одетый в темно-серый костюм с тонкими полосками чуть более светлого оттенка. Костюм стал чуть теснее, чем до погружения в соленую воду, но все равно сидел хорошо. Когда в этот ясный солнечный час постучали в дверь, Мэтью открыл ее быстро, потому что знал, чей кулак стучит.
— Доброе утро, — сказал Сирки, слегка наклонив голову в чалме. Сегодня индийский великан был в белых одеждах, чистых как свежий снег. Поблескивали бриллианты в передних зубах. — Надеюсь, вы благополучны?
— Весьма благополучен, — ответил Мэтью, стараясь говорить легко и небрежно, но это потребовало тяжелых усилий. — А как вы?
Вполне благополучен, подумал он, для человека, которому нравится отрезать людям головы.
— Мне дано поручение, — ответил великан, — вам заплатить. — Он протянул коричневый кожаный кошелек, перевязанный шнуром. — Триста фунтов золотыми монетами, как мне сказано. Весьма внушительная сумма, которую вы вправе оставить себе, каково бы ни было ваше решение относительно проблемы профессора.
