– Агенты международного империализма эти долбаные банки! – в раздражении вставил Калужный, кивнув Токмакову: – Продолжай!
– Подводя итог, скажу, что у нас, конкретно – у меня как инициатора этой операции – в запасе несколько дней, чтобы установить схему похождения средств и в нужный момент предъявить банку санкцию на арест счетов. Если получится, то хорошо бы еще выяснить, кто истинный организатор схемы – председатель правления банка Безверхий, или все же господин Груздев, который возглавляет ФСО. Но, скорее всего, этого человека мы пока не видим – он, как водится, в тени, за кулисами…
– Ничего, увидим! А сначала, может быть, услышим, – я поставлю такую задачу оперативно-технической службе, – сказал Калужный. – Сегодня вы порядком пошумели в банке, волна пошла. И закулисный мистер Икс наверняка сейчас чешет затылок, чем бы ответить. Начнет дергать за ниточки, и тут-то мы его срисуем.
– А, может быть, ее? – вдруг заметил Токмаков, повинуясь неожиданному импульсу. – В банке этом вашем есть волевые женщины.
– А вот и посмотрим, то есть послушаем, – снова повторил Калужный.
– Гладко было на бумаге! – усомнился в планах начальства Андрей Фефелов. – Обратно же неясно, как быть с этим алюминием.
– Этим займется майор Виктор Непейвода, – сказал Токмаков. – Так сказать, ответный ход, операция «Болдог уй эвет»! Но надо, чтобы кто-то нам помог, – кто-то из стопроцентно надежных людей.
– Кажется, я знаю одного такого, – дисциплинированно поднял руку прапорщик Андрей Фефелов.
Кивнув, генерал встал из-за стола и подошел к окну. Глядя на горящие в синих сумерках фонари, он подумал, что тоже имеет личные мотивы докрутить это дело. Тем самым, пусть и много лет спустя, он возьмет реванш за «Антей»!
Тогда и на пенсию можно будет уходить – со щитом!
3. Опер оперу глаз не выклюет
Всего четырнадцать минут сорок восемь секунд спустя – хронограф Первого московского часового завода «Полет» никогда еще не подводил Токмакова – шустрая «девятка» Фефелова подлетела к штаб-квартире оперативной службы «А» по Саратову. Прощаясь на расчищенной от снега площадке перед входом, Токмаков задержал руку Андрея:
– Послушай, ты здесь всех знаешь…
– Как ты догадался? – белозубо усмехнулся Фефелов.
– Я без шуток. Что за человек Гайворонский?
– Да вроде нормальный мужик. Показатели дает. Отбрехаться может хоть от прокуратуры, хоть от ФСБ.
– А ФСБ тут при чем?
– Был недавно один случай. Проверяли нас ребята из этого ведомства – соблюдение режима секретности при работе с материалами. У него в компьютере обнаружился документик с грифом «Секретно». Фээсбэшники по позднему времени акт писать поленились, отложили на утро. А утром приходят, – нет в компьютере того файла. Гайворонский его просто стер. Говорит: «Да вам ребята вчера это просто приснилось. От переутомления на ответственной службе по защите государственной безопасности!».
– И чем дело кончилось? Неужто «старший брат» вот просто так утерся? – не поверил Токмаков.
– Нет, почему же. После этого комиссия все управление на уши поставила. Но многие считают Ивана героем, – чекистам нос натянул, чтобы не зазнавались. Ты ведь их знаешь, – наработают с воробьиный хер, а гонор-то орлиный!
Токмаков вспомнил эту фразу прапорщика в кабинете Ивана Гайворонского, где подводились первые итоги работы питерской оперативно-следственной бригады. Похвалиться тоже пока было нечем. Обыск в служебном кабинете Безверхого не прибавил к материалам дела ничего, кроме десятка эротических журналов. В пятикомнатной квартире председателя правления изъяли, правда, кучу дискет. Но с ними еще предстояло работать.
Следователь Милицина, миниатюрная, сухопарая, расположилась за столом Гайворонского и оттуда давала ценные указания, воинственно поблескивая стеклами очков. Непейвода устроился в кресле у компьютера. Токмакову досталось место у низкого журнального столика, но он об этом не скорбел. Стараниями гостеприимного хозяина журнальный столик быстро превращался в скатерть-самобранку.
На сей раз Гайворонский, бесплотной как бы тенью мелькавший по своему кабинету, ориентировался на прекрасную треть питерской бригады – следователя Милицину. Кекс, пирожные, несколько коробок с фирменными местными конфетами – от «Тайны» до «Аленького цветочка». Съел – и отправляйся лечиться от диабета.
– Вам чай или кофе, Жанна Феликсовна? – спросил Гайворонский. – Предлагаю чаек, на травах, ароматный! Да?
Жанна милостиво кивнула. По внешним параметрам – нормальная девчонка. Но кто же забил ее прелестную головку гремучей смесью из статей уголовного кодекса, морального кодекса строителей коммунизма и ведомственных инструкций?
Милицина, почувствовав взгляд Токмакова, холодно блеснула очками в его сторону:
– А что вы можете доложить, Вадим Евгеньевич?
Токмаков помедлил с ответом. В тишине было слышно, как напористо струйка кипятка из электросамовара наполняет подставленный Гайворонским стакан. Почему-то вдруг Вадиму расхотелось вдаваться в подробности.
– Что вы можете доложить по департаменту коротношений? – повторила вопрос Жанна.
– Помещение там хорошее, светлое, люди добрые и отзывчивые, встретили нас со всей душой…
Лицо следователя Милициной с правильными, мелкими чертами лица несколько испортили багровые пятна румянца, выступившие на щеках. Краем глаза Токмаков заметил также, что струйка кипятка из самовара уже переполнила стакан. Еще немного, и зальет красивый полированный столик.
Вадим протянул руку и успел перекрыть кран самовара.
Иван Гайворонский звучно хлопнул себя по лбу:
– Вот дьявол, становлюсь склеротиком! А столик-то с инкрустацией, сотни на три бакенов потянет, если в магазине покупать. С меня, брат, причитается!
– Ничего, это было нетрудно, – вежливо сказал Вадим. – У меня руки длинные, везде достаю.
– Значит, вечером сходим в одно местечко, где они могут тебе понадобиться, – наклонившись, шепнул Гайворонский. Предложение явно адресовалось ему одному.
– Что, ожидается большая махаловка? – полуутвердительно вполголоса спросил Токмаков.
Иван Гайворонский белозубо улыбнулся:
– Думаешь, мне в родном городе не с кем больше на стрелку съездить? Все обстоит намного приятнее, вот увидишь, Вадим! Опер оперу глаз не выклюет.
– Достойная поговорка.
– Получил по наследству от наставника и не держу в тайне. А что? Оперсостав друг за дружку действительно должен держаться. Кто нам еще поможет, кроме нас самих?
Жанна Феликсовна скрежетнула с руководящего места:
– Хватит шептаться! Будет чай или нет?
– А он уже готов. Заварился, свеженький! Долго будете вспоминать!
В этот вечер все как будто сговорились произносить многозначительные фразы.
Глава пятая
Закаленная кровью
1. «Сие оружие острое, им врагов уязвляю.
Аще имею тупое, им девок веселити»
Местечко, где Вадиму Токмакову, по мнению Ивана Гайворонского, могли пригодиться его длинные руки, находилось на улице Куйбышева в историческом центре Саратова.
Сюда опера добрались к полуночи, посетив по дороге еще пару-тройку заведений. Поэтому оба сейчас разговаривали излишне громко, неумеренно курили, вспоминая истории – преимущественно Гайворонский, – которые нельзя было бы рекомендовать детям школьного возраста.
Хотя детишки, известно, бывают разные, и в странствиях по злачным местам полицейские видели и малолетних обкуренных проституток, и пацанов с не обсохшим на губах коньяком и барскими замашками. Тупо и невесело отрывалась «золотая молодежь» города Саратова, обдолбанная наркотой, оглушенная ревом музыки.
Токмаков вспомнил Питер. Две с половиной тысячи километров отделяли Вадима от дискотеки «Метрополитен», а показалось, что она – за углом в соседнем переулке. Тот же пряно-сладковатый запах анаши, проваленные бессмысленные глаза, те же всполохи неона…
– В «Клозете» будет веселее! – оптимистично пообещал Гайворонский.
– Спасибо, мне еще не хочется, – отклонил было предложение Вадим, и Гайворонский рассмеялся:
– Чудак, так ночной клуб называется, самая крутая тусовка в городе, стриптиз, американский биллиард. Все радости жизни.
– А нам-то с каких шишей от этих радостей должно обломиться? – усомнился Токмаков для порядка. Гайворонский был принимающей стороной, для встречи гостей ему родное Управление наскребло по сусекам материальную помощь.
Приедет Иван в Петербург, и Токмаков в свою очередь поведет его по «большому кругу». Это обычное правило не действует только в отношении столичных людей. Для москвичей приходится раскатывать скатерть-самобранку в обоих случаях: и когда они приезжают в командировку на места, и когда сотрудник территориального управления прибывает в командировку в Первопрестольную.
Никто и не говорил, что будет легко…
Припарковав джип с броской эмблемой у клуба, Иван Гайворонский доверительно объяснил, что платить за вход, за выпитое-съеденное не придется. Хозяин «Клозета» – Артур Николаевич – первый наставник Гайворонского, которому принадлежит авторство бессмертной фразы «Опер оперу глаз не выклюет». Соответственно, поглазеть, насколько ловко здешние девочки крутят попками, тоже можно будет в полное свое удовольствие.
