— Минуточку, магистр Дэвис. А какова стоимость этих новых денег, если она у них вообще есть?
— В каком это смысле?
— Ну, в мое время деньги можно было обменять на золото — нетривиально, но вполне возможно. Как можно быть уверенным, что эти новые деньги не просто бумага?
— Как я уже говорил ранее, правительство принимает эти деньги в уплату налогов и за услуги — такие, как услуги почтовой службы. Но вы хотите знать, чего они стоят в терминах реального богатства, как прежние доллары в крупинках золота. Хорошо. Если вы представите чек на тысячу кредитов или банкноты на тысячу долларов в любой из нескольких правительственных складов, казначей выдаст вам набор базовых товаров широкого потребления, веса и стандарты которых регламентируются законодательно.
— Где правительство берет эти товары широкого потребления?
— Выращивает или производит, покупает на открытом рынке и время от времени принимает некоторые из них в уплату налоговых сборов.
— По-моему, это ужасно сложно по сравнению с золотым стандартом.
— Сложно, но стоит того, ведь это гораздо более стабильное средство обмена, чем золото. Практика такова, что запасы товаров широкого потребления у правительства очень невелики, поскольку при наличии стабильного стандарта денег народ предпочитает наличные или кредиты Банка Соединенных Штатов неудобствам возни с товарами широкого потребления. Всем достаточно знать, что можно получить реальное богатство в установленных размерах, когда заблагорассудится.
— А как же международная торговля? Такого рода деньги стали бы помехой.
— Золото, наравне с платиной, серебром и прочими удобными продуктами, по-прежнему применяется в экспортной и импортной торговле. Правительство покупает и продает эти продукты на открытом рынке для удобства граждан.
— Полагаю, теперь все проясняется. Но все равно сложно.
— Да, Перри, не так просто. Но это ерунда в сравнении с лабиринтом анархии вашей прежней денежной системы. Давайте вернемся к вопросу налогов. Тот факт, что между тратами правительства и налоговыми сборами не существует прямой зависимости, поначалу пугает, однако он очевиден и проистекает из природы денег. Деньги в руках отдельного человека — это символ того, что все мы должны одному из нас. Этот символ в руках правительства означает, что все мы должны всем нам — а это уже абсурд. Нельзя быть должным себе, кроме как в поэтическом смысле. В руках федерального правительства деньги — это клочки бумаги с рисунками. Они приобретают смысл только в руках отдельных людей или групп людей.
В наше время признано, что федеральное налогообложение есть процесс дефляции, а траты федерального правительства — процесс инфляции. У каждого из этих процессов есть важные вторичные эффекты, посредством которых они могут служить для регулирования в целях всеобщего блага. Налогообложение может применяться для предотвращения нездорового аккумулирования богатства, а также для предотвращения слишком большого разброса чистых доходов отдельных людей. Выпуск новых денег — еще более мощный инструмент формирования экономической реальности, отвечающей нашим желаниям. Это средство гарантировать социальную безопасность всего населения посредством дивидендов или наследственных чеков. Оно может стимулировать производство и предотвращать раздувание цен — при помощи дисконтов. Оно используется, чтобы дать всем детям равные начальные условия. По сути, знание того, как использовать деньги, позволяет нам поощрять что угодно или препятствовать чему угодно, без какого-либо физического давления. По своему желанию мы могли бы учредить в Соединенных Штатах настолько полный социализм, насколько захотели бы, не прибегая к конфискации и не прибирая к рукам средства производства. Мы можем менять систему, если захотим, когда захотим, поскольку понимаем механизм экономики. Экономический детерминизм Маркса — это раздутое пугало, а американский народ — хозяин, а не раб своей экономической системы.
Дэвис отпил хереса и выглядел теперь слегка возбужденным.
— Надеюсь, вы простите мой энтузиазм. Это мой предмет, и я временами увлекаюсь.
— Меня это не удивляет, — отозвался Перри. — У вас на то есть причины. Признаюсь, что не все следствия мне пока очевидны, но звучит удивительно.
— Вы все поймете, — парировал Дэвис, — причем через тот самый метод, который мы использовали. Вы можете рассмотреть любой возможный случай при помощи шахматных фигур. Скажем, добавьте в картину профессионалов, и вы увидите, что цикл не изменился. Создайте торговый дисбаланс экспорта-импорта в нашу пользу и выясните, как можно этот баланс вернуть. Затем международную торговлю, при которой нас заваливают товарами, чтобы понять, как это дезориентирует нашу экономическую систему. Затем измените объемы таким образом, чтобы добиться баланса, и выясните, как нам выгадать. Играйте на двух столах и проводите торговые сделки между столами. Пусть на одном столе будет цикл фермерского производства, а на другом — цикл фабричного. Добавляйте корпоративные организации, трастовые фонды, повторно дисконтированные ценные бумаги и тому подобное. Пусть лидер трудовой организации возглавит движение рабочих и устроит забастовку. Раздайте множество кредитов, а затем выстройте у банка очередь желающих получить наличные. Выпустите акции и наблюдайте за флуктуацией рыночных цен. Объявите войну и переведите производство на военное положение. Подвергните валюту инфляции. Затем дефляции. Экономьте прибыль для расширения бизнеса. Снижайте цены в целях конкуренции. Разоряйтесь на аренде. Начните с примитивного бартера и переходите к более современным формам, с использованием дивидендов, дисконтов и национального учета. Выполняя все перечисленное, не забывайте дублировать структуры реального мира. Это захватывающая игра, и она расскажет вам о деньгах и экономике больше, чем сможет рассказать кто-либо другой. Держите в голове сформулированную нами фундаментальную теорему о необходимости новых денег для наращивания капитала. Если вы обнаружите ситуацию, которая с виду этому противоречит или противоречит любому из наших прочих заключений, начните игру сначала, записывая подробно каждый шаг. Если ошибка не найдется, позвоните мне. Но я уверен, что вы найдете ее самостоятельно.[17]
Глава девятая
Перри последовал совету магистра Дэвиса и провел несколько дней, выдумывая задачи и разыгрывая их при помощи своих экономических оловянных солдатиков. Он призвал на службу Ольгу и Диану, и женщины неохотно начали разыгрывать вместе с ним различные комбинации финансовых и экономических ситуаций. Поначалу они играли, чтобы просто угодить Перри, но затем поддались очарованию странных возможностей финансов прежних дней. Ольга проявила необыкновенные навыки в манипулировании акциями и товарами массового потребления, в результате чего накопила на бумаге огромные богатства. Диана выступила против этого и отстаивала точку зрения, что, очевидно, было бы незаконно, начни кто-либо проделывать такие безнравственные вещи с предметами первой необходимости. Отсылки к истории убедили ее лишь отчасти. Диане нравилось управлять фабриками, но банкир из нее вышел никудышный, поскольку она не видела никакого смысла в процентах и с трудом могла заставить себя принимать жесткие меры в отношении должников. Обе признались, что раньше не понимали, как работают финансы и промышленность, и скорее принимали экономический режим за данность. Перри оказался в приятном положении — у него появилась возможность поучить местных новой Америки тому, как работает их собственная среда обитания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
