И вдруг… Миа даже негромко ахнула.
— Подождите, пожалуйста! — воскликнула она. — Никуда не уходите, ладно? Я сейчас, быстро…
С этими словами она вбежала в подъезд и бросилась вверх по лестнице. Она задыхалась. Габи, продолжавшая как ни в чем не бывало спать, оттягивала ей руки, но сейчас Миа не думала об усталости. Положив дочь на диван, она придвинула к себе шкатулку с украшениями и открыла крышку. На дне под путаницей стеклянных бус и дешевых серег тускло блеснул эльфийский золотой браслет. Миа выхватила его из шкатулки, снова взяла на руки Габи и помчалась назад.
— Вот! — воскликнула она, протягивая браслет эльфу. — Хватит этого, чтобы заплатить выкуп, штраф или как там это у вас называется?
Узкие глаза эльфа открылись так широко, что стали почти круглыми.
— Откуда это у вас, мисс?
— Свободный и добровольный дар… — припомнила Миа слова, которые сказала ей эльфийская женщина из ресторана. — Я получила браслет вместо чаевых в ресторане, где работаю. Ну как, годится?
Дубомох и Старая Ольха молча повернулись к эльфу.
Не прикасаясь к браслету, эльф внимательно оглядел его.
— Это очень щедрый подарок, — сказал он. — В этом браслете заключена великая сила. Не следовало бы вам расставаться с ним просто так…
— А кто вам сказал, что я расстаюсь с ним просто так? Я ведь, кажется, спросила, достаточно ли этого браслета, чтобы выкупить мистера Брауна и его супругу?
— И еще сотню таких, как они, — пробормотал эльф себе под нос. — Да, достаточно, — добавил он громко, однако брать браслет не спешил. Повернувшись к гномам, он заговорил с ними на языке, похожем на продолжительное чихание. Старая Ольха ответила ему на том же языке, который в ее устах — учитывая низкий голос гномши — звучал еще более странно. Дубомох тоже добавил несколько слов, и все трое вопросительно повернулись к Миа.
Увидев, что все смотрят на нее, Миа кивнула.
— Я отвечаю за свои слова, — твердо сказала она. — Эти люди спасли моего ребенка от вашего приятеля… И если браслет способен спасти моих родственников от беды — возьмите его скорее. Ну же!..
И она покачала надетым на палец браслетом перед самым носом эльфа, который наконец-то взял его в руки. Его движения были осторожными и почтительными, словно перед ним была не обычная золотая безделушка («эльфийское барахло», которое не берут ни в одном ломбарде), а священная реликвия или английские Драгоценности Короны.
— Сделка заключена! — провозгласил полицейский и, повернувшись к толпе своих соплеменников, повторил эти слова еще раз. Потом он снова обратился к Миа.
— Забирайте ваших родственников, мисс. Они свободны.
На том все и кончилось. Бережно держа браслет перед собой, полицейский начал спускаться с крыльца. Собравшиеся перед подъездом эльфы стали расходиться, о чем-то оживленно переговариваясь. Габи тяжело вздохнула и открыла глаза.
— Здесь холодно, — сказала Миа гномам. — Давайте-ка поднимемся наверх.
Как только они оказались в квартире, миссис Браун сразу отправилась на кухню и развила там бурную деятельность. Она двигалась так стремительно, словно ее жизнь зависела от того, насколько быстро она управится с ужином. Дубомох осторожно взял Габи у Миа из рук и, слегка подбрасывая, тоже отправился на кухню, чтобы предложить девочке перекусить.
— Я могу сама ее покормить, — сказала Миа ему вслед. — Вам вовсе не нужно…
— Нет, — просто ответил Дубомох. — Я не знать, как говорить, но… Это я могу сдейать. — И прежде чем Миа успела что-то добавить, он исчез в кухне. Послышался звук открываемого холодильника, потом гном что-то сказал Габи, и девочка хихикнула. Минуты через две, оставив ребенка на попечение супруги, Дубомох вернулся в гостиную и сел на пол рядом с Миа.
— Вы не дойжны быйи так йегко расставаться с брасйет, — сказал он.
Миа рассмеялась.
— Ты тоже думаешь, что мне это было легко, Дубомох? Вовсе нет. Стоило мне подумать, что они могут забрать Габи, как у меня…
— Они бы не сдейать это. Никогда. Мы не допустить. Мы весьма признатейны, что вы говорить в наша защита, но отдать Подарок…
— А какая мне польза от этого подарка? Эльфийка, которая дала его, сказала: он пригодится в крайних обстоятельствах, в нужде… А сохранить вас было для меня важнее всего. — Миа скинула туфли и забросила ноги на кофейный столик.
Гном выглядел очень взволнованным. Его нос беспокойно подрагивал, а губы беспомощно шевелились, словно никак не могли выговорить слово, которое хотел произнести Дубомох. И Миа отлично знала, что это было за слово!
— Не надо, — мягко сказала она. — Не говори ничего. Мне тоже очень неловко, но… Знаешь, я хочу заключить с вами обоими новый договор, хорошо?… Пусть никто из нас — ни вы и ни я — не произносит это слово. Ты и сам знаешь — какое… Ну а блюдечко с молоком можете мне не оставлять. Согласен?
Дубомох немного подумал и фыркнул.
— И вообще, — продолжала Миа, — я не заплатила вам ни цента за все, что вы для меня сделали, так что можете считать браслет платой, которую вы честно заработали. Даже если вам не нужно трудиться, чтобы заработать на жизнь…
— Каждый должен трудиться, — возразил Дубомох. — Просто мой народ не нуждаться зойото. Нам нужно тойко одно — сама работа. И нас притягивать чужая нужда. Ваша с Габи нужда позвать нас это место, мы найти вас. Теперь мы остаться — до тех пор, пока у вас быть дйя нас дейо.
Миа кивнула.
— Я очень рада, — сказала она. — Пожалуйста, оставайтесь. Мы будем вашей семьей, а вы будьте нашей.
Гном наклонил голову и изогнул кустистую бровь, словно подобная идея никогда не приходила ему в голову. С кухни донесся звонкий, счастливый смех Габи и ароматный запах свежевыпеченных булочек.
Перевел с английского Владимир ГРИШЕЧКИН
© Madeleine E.Robins. Boon. 2005. Публикуется с разрешения журнала «The Magazine of Fantasy & Science Fiction».
Николай Полунин
Домовина с привидениями
— Ты дурак, — сказала мать, ставя на стол банку парного молока. Возможно, последнюю банку домашнего молока в его жизни.
Василь попил молока, отломил горбушку, макнул в соль. Кусок в горло не лез. Он взял собранную сумку, встал, поклонился:
— Не поминайте лихом, мама, если что.
— Ты хоть бабку свою вспомни, ты… — Мать махнула рукой, прижала кончик платка к глазам.
На дворе из хлева тяжело вздохнула Васка-корова, и в ее вздохе тоже слышалось: ты дурак.
Дядя Вас Василич возился на улице, у старенького трактора, чинил. Завидя Василя, отвернулся.
— Прощайте, дядя Вас Василич, — вежливо сказал Василь. Дядя Вас Василич не стал говорить Василю, что он дурак, зато проворчал несколько слов, которые обычно пишутся при помощи одной первой буквы и точек следом.
— Ну чего ты там не видал? Какого рожна?
— Так ведь приглашение… вот. — Василь показал бумажку.
— Приглаше-ение. Хлев просел, сараюшка валится, дом перекрывать надо, а ему — приглашение! А сенокос? На маткину пенсию все живешь? Взял бы деньгами приглашения ихние.
— Там деньгами сразу не дают, дядя Вас Василич, там деньги еще выиграть надо. Телеигра.
— Как «Поле чудес», что ль? Ну, надейся, надейся, умник.
Вас Василич снова сердито отвернулся к своему трактору, но когда Василь отошел немного, поглядел ему вслед и украдкой перекрестил.
— Дурак! Дурак! — заверещали, бросаясь издали щепками и мелкими камушками оглашенные Васюковы пацаны. Из калитки вышел сам Васюк, надавал близнецам подзатыльников, цыкнул: «Геть, мальцы!». Он был одногодком Василя, так же без штанов бегали. Протянул лопатообразную ладонь:
— Ну, давай, братан! Не подведи там. Мы тут все смотреть будем, болеть за тебя.
— Если электричество опять не отключат.
— Я им отключу, я им всем тогда бошки поотшибаю. Ты это, братан, не обижайся, что в дом на посошок не зову, у меня там Васяна, ты ее знаешь. Мы — здесь… Ща, погоди, вынесу закусить.
— Не стоит, Вась. Я решил — трезвым надо.
— Ну, гляди сам, — Васюк помялся, спросил, понизив голос: — Вась, а тебе это, того, не боишься? Я б, честно, боялся. Привидения, они… — Пошевелил пальцами с сизыми ногтями. — И бабка твоя, говорят…
— Будь, что будет. Это, брат, шанс, и надо рисковать. Ну, я пошел, а то автобус пропущу.
Потирая занывшее от Васюкова дружеского удара плечо, Василь заспешил к остановке на краю деревни. А Васюк воровато оглянувшись на собственные окошки, добыл из травы бутылку, выдернул газетную затычу и одним махом ополовинил. От бы он ни за что не поехал, шанс не шанс, приглашение не приглашение. Дурак этот Василь, больно умным всегда себя ставил, а дурак. Всегда дураком был, всегда его били, дураком и вырос, ни кола, ни двора. Васюк окинул взглядом свою добротную усадьбу. Подумав, допил. Дурак-дурак, а приглашение-то ему прислали…
