— Приготовься, Пикмаль!
На дороге появляется машина, окутанная облаком пыли и дыма; спереди у кузова приделан огромный газовый баллон.
«Она!» — мелькает в голове у Беро. Он решительно бросается на середину дороги, держа в поднятой руке автомат.
— Стой! Маки!
Машина сразу останавливается, и из нее тотчас выходит человек в рубашке без пиджака. Булочник Пейроль!
— Фу, так это ты?! — восклицает Роже, срывая с лица платок. — Извини меня!
— Разве ты не узнал машину?
— Нет.
— А я так признал тебя за сто метров. Ты действуешь довольно глупо. Стоило мне набавить ходу, и я бы переехал тебя.
— Там, подальше, стоит товарищ с винтовкой.
— Ну, хватит шуток, — говорит Пейроль. — Забираешь табак?
— Как? Так это ты его везешь?
— А кто же, по-твоему, должен был его везти? Ведь это я вас предупредил!
— Ну, раз это был ты, так мог бы сам и отвезти его прямо к хижине.
— Не так-то все просто, старина, мне нужно оправдание, почему я возвращаюсь порожняком.
— Ты сделаешь заявление в жандармерию, что твой груз при перевозке был захвачен партизанами.
— А как быть с продавцом из табачной лавки?
— Ему завтра пошлют конверт с деньгами. У тебя есть с собой накладная?
— Да, двадцать коробок с сигаретами «Голуаз» и пятьсот пачек табаку.
— Это же целое богатство! В отряде у нас уже два дня не курили. Скажи-ка, груз тяжелый?
— Два запломбированных мешка по двадцать пять килограммов каждый. Вам далеко нести?
— До дома Дюшана, а оттуда их заберет Констан.
Булочник несколько секунд раздумывает, потом спокойно говорит:
— Залезайте в кузов, я вас немного подвезу. Только чтобы ни одна душа об этом не знала…
XVI
Заседание штаба сектора протекало несколько необычно. Возможно, этому способствовала и вся окружающая обстановка: просторный зал библиотеки, красивая, тяжелая мебель и, в частности, большой круглый стол, вокруг которого уселись участники совещания. Кроме Марсо, Констана и Пайрена тут находились Пораваль, Ролан и майор Гарсиа, представлявший вновь сформированный интернациональный батальон. После предварительного обмена мнениями Марсо подводит некоторые итоги:
— Сейчас картина, по-моему, прояснилась, — говорит он. — Наиболее важными мне представляются два вопроса. Первый из них поставлен Гарсиа. Несмотря на численный рост наших частей и лучшую их организацию, нам все же не следует подвергать себя риску регулярных боев. Враг, разъяренный нашими непрерывными ударами, становится с каждым днем все беспощаднее. Только на днях немцы сожгли Мулейдье. За один лишь месяц они сожгли в Дордони три города: Руфиньяк, Пиль и теперь — Мулейдье. Севернее, в Лимузене, они сожгли Орадур… Мы знаем, что это — последние судороги смертельно раненного зверя, но пока немцы все же имеют над нами явное преимущество в вооружении. У них — ударные части, имеющие большой опыт ведения войны. Они опираются на значительные реакционные силы внутри страны — на «мобильную гвардию» и в особенности на вишистскую милицию, состоящую из самых оголтелых фашистских элементов, которые знают, что с освобождением Франции наступит для них конец… В этих условиях любые крупные операции наших сил могут обернуться против нас. Следовательно, тут нельзя проявлять нетерпения. Не наша вина, что операции в Нормандии развиваются не так быстро, как нам хотелось бы. Мы делали и будем впредь делать все, чтобы парализовать транспорт противника, ослаблять его силы и задерживать прибытие подкреплений на нормандский фронт…
Второй вопрос поднят Роланом. Я не согласен с его оценкой роли Ф.Т.П. Послушать его, так выходит, что только мы одни и боремся с врагом. Но ведь партизаны существуют и в других оккупированных немцами странах. Более того, как ни важна партизанская борьба, одной ее было бы совершенно недостаточно для разгрома такой мощной силы, как германский вермахт. Без участия в войне регулярных армий союзных стран и в особенности без решающего вклада в борьбу со стороны Советской армии, без гигантских битв на русском фронте и без победы под Сталинградом наши военные отряды не были бы, да и не могли бы быть тем, чем они стали теперь. Самое движение Сопротивления долгое время задыхалось бы под тяжелым сапогом победившего врага… В остальном я полностью согласен с Роланом — надо расширять масштаб наших действий. В самом деле, теперь наши силы гораздо многочисленнее, чем в момент высадки союзников, и количество наших выступлений уже не соответствует росту наших сил и нашего влияния. Ролан прав, что, быть может, мы уделяем слишком много внимания вопросам размещения наших штабов, оборудования постоянных помещений, налаживания внутренних служб и, наоборот, не принимаем достаточных мер к развитию боевых операций по всей территории сектора. С этой точки зрения, еще большую, на мой взгляд, угрозу представляет для нас тактика выжидания, которая уже давно укоренилась в «Тайной армии», а теперь, незаметно для нас, начинает проникать и в наши ряды. Некоторые рассуждают так: все идет хорошо, конец войны близок, и надо готовиться к нанесению врагу решительного удара. Да, надо. Но беда в том, что в ожидании этого удара мы не предпринимаем никаких новых действий, чтобы ускорить развязку. Нужно серьезно продумать все эти вопросы и сделать необходимые выводы на будущее…
Теперь я хотел бы остановиться еще на двух вопросах. Майор Пораваль упомянул здесь о двух дарнановцах, арестованных в Палиссаке. По приговору военного совета батальона, они были в тот же вечер расстреляны. Решение правильное. Подобный случай имел место и в батальоне Ролана. Одна девица из гестапо знакомилась с нашими бойцами где-нибудь на дороге, приглашала их к себе переспать и на свидании выдавала немцам. Мы должны обратить серьезное внимание на такие факты. Мне кажется, враг намеренно засылает своих агентов в места расположения наших частей, чтобы возможно точнее выявить наши позиции и подготовить окружение. Следовательно, пора несколько рассредоточить наши силы. Наши части находятся слишком близко одна к другой. Пораваль расположился рядом со штабом сектора, а Ролан всего в пяти километрах отсюда… Наконец, по последнему вопросу. Констан сообщил нам о состоянии снабжения. Следует отдать должное хорошей организации у него дела. Однако и в этой области нужно теперь изменить тактику и действовать по-иному. Например, мне стало известно, что на днях лихим налетом был захвачен табак, предназначенный для жителей Палиссака. Такая практика должна прекратиться. Все это было хорошо вначале. Партизаны являлись в почтовое отделение и конфисковали деньги… Затем отправлялись в табачную лавку, забирали там весь запас табака и расплачивались этими деньгами… Местное население сначала только посмеивалось, так как через несколько дней акцизное управление посылало в лавку новую партию табака, а начальника почты никто не привлекал к ответственности… Теперь другое положение. Немцы обвиняют почтовых чиновников в попустительстве, и даже арестовывают их, когда те не могут доказать, что на них действительно было совершено нападение. Кроме того, немцы запрещают акцизному управлению возмещать запасы табака, захваченного партизанами. Таким образом, за наши действия расплачивается население. Значит, теперь нам надо адресоваться в другие, более высокие инстанции… Для получения денег существуют такие места, как банки, кассы вишистской милиции… А чтобы достать табак и продовольствие, надо использовать различные промышленные предприятия, консервные заводы, склады акцизного управления. Мы должны также выявлять и конфисковать запасы, спрятанные у коллаборационистов и спекулянтов… Вот куда следует направлять наше внимание. А когда к нам в руки попадают какие-нибудь крупные запасы, нужно делиться ими с населением…
