Потом Мальцев вдруг вспоминал, как поступил с ним Иван Терентьевич и тихо, с ненавистью, шептал:
– Сволочь ты, Быков! Предал меня! А ещё командир Красной Армии!
Слева, справа, впереди и сзади, почти плечом к плечу, брели тысячи людей. Здесь были солдаты республиканской армии с винтовками за плечами, функционеры социалистической, коммунистической, анархистской партии, женщины… Матери несли своих детей на спинах. Гражданские тащили тяжёлые чемоданы а руках.
Хлюп, хлюп. Чав, чав. Хлюп, хлюп…
Слева – глубокая пропасть. На её дне въётся быстрая горная река. Справа – чёрная, мокрая, отвесная скала.
– А жрать то как хочется! В желудке уже три дня ничего не было, – безразлично подумал Александр.
Вся человеческая масса вдруг неожиданно остановилась. Темнело. Все стали готовиться к ночлегу прямо, здесь, на дороге. Не было ни укрытий, ни дров, чтобы развести огонь.
– Где бы мне устроиться? – спросил сам себя Мальцев, с тоской озираясь вокруг.
Он увидел огромный кусок скалы, скатившийся когда‑то с вершины и оставшийся лежать на обочине дороги. Подойдя к нему, Александр снял с себя шинель и бросил её прямо в грязь. Сел, прижавшись спиной к холодному камню. Через несколько минут его спина заледенела. Мальцев понял, что так не сможет заснуть. Он встал и до рассвета стоял у куска скалы с закрыми глазами.
Забрезжил серый рассвет, и люди стали подниматься и идти вверх к облакам. У Александра болела голова, а всё тело ломило…
– Не простыл ли я? – с ужасом подумал Мальцев.
– Хлюп, хлюп. Чав, чав, – снова раздалось со всех сторон.
Александру становилось всё хуже и хуже. Ноги заплетались и не слушались. Голова раскалывалась от боли. Тело уже начало "гореть".
Вдруг, где‑то вверху, Мальцев явственно услышал блеяние овец и звон колокольчиков. Никто из шагающих рядом людей, не обратил на эти звуки никакого внимания.
– Наверное – это бред! – успокоил себя Александр.
Но в этот миг снова послышалось блеяние овец, а справа открылась крутая узкая тропинка, ведущая к вершине горы. Мальцев, не раздумывая, резко свернул на неё и, задыхаясь, стал медленно подниматься. Сил у него уже почти не было. Он спотыкался и падал, вставал и снова шёл. Тропинка вдруг сделалась почти вертикальной, как стена. Тогда Александр стал на четвереньки и пополз. Мешала винтовка и котелок, но он медленно продигался вперёд. Закончился унылый зимний лес и кустарники. Мальцев выполз на вершину горы, покрытую сухой прошлогодней травой. Прямо перед ним паслась отара овец, а чуть поодаль– штук двадцать коз.
– Гав, гав, гав, – откуда не возьмись, появились две большие черные мохнатые собаки.
Они носились вокруг юноши, не переставая громко лаять. Неожиданно, совсем рядом, послышался свист. Невдалеке появился бородатый невысокий старик в бараньем тулупе и шапке из козинной шкуры. В руках он держал винтовку.
– Дон, добрый день! Простите меня за вторжение, но я умираю с голоду. Я не ел три дня. Я чувствую себя очень плохо. Вы бы не могли дать мне кусочек хлеба? – выпалил Александр и стал на колени.
Старик молча и пристально смотрел на него. Затем почесав пятернёй свою длинную, почти до живота, бороду призывно позвал рукой за собой. Делая невероятные усилия, едва волоча ноги, Мальцев побрёл за ним. Вскоре пришли к очень низкой хижине, построенной из неотесанных камней разных размеров. Среди стен, покрытых толстым слоем мха, с трудом угадывались два крошечных оконца с мутными стёклами. Мальцеву пришлось очень сильно нагнуться, чтобы войти за хозяином в хижину. В нос сразу же ударил едкий запах чеснока и копоти. Александр огляделся. Посередине – горящая печь с чаном. Над ним стояла невысокая старушка с седыми длинными волосами и крючковатым носом, одетая в толстый шерстяной свитер.
– Добрый день, Донья! – поздоровался с ней Мальцев.
В ответ старуха только слегка кивнула ему головой. Александр осмотрелся вокруг. Покрытый толстым слоем жирной сажи потолок был сделан из плоских камней. На стенах висели длинные связки чеснока и горького перца. Полы – также из каменных плит, выщербленных от времени. Стол– из толстых, тёмных от старости или грязи, досок. Два табурета с толстенными ножками. Вдоль стены, под окном, находилось подобие широкой лавки, сделанной из камня и покрытой овечьими шкурами.
– Садись! – прохрипел старик и показал пальцем на табурет.
Мальцев присел на самый краешек. Хозяин разместился напротив и молча сверлил его своими маленькими жёлтыми глазками.
– Дон, я умираю с голода. Вы могди бы дать мне какой‑нибудь еды, – жалостливо попросил юноша.
Старик молчал.
– Дон, у меня нет денег, чтобы Вам заплатить за еду. Но возьмите вот мою винтовку. Патроны, – предложил Александр, сняв с ремня подсумок, положил его вместе с винтовкой прямо на стол.
Хозяин не проявил никакого интереса, а продолжал молча смотреть на него.
– Чего же он хочет? А если старик прямо сейчас меня выгонит из дома и натравит ещё своих собак? – отчаялся Мальцев, – что же можно предложить ему?
В печи трещали дрова. Пахло дымом. Старуха что‑то бурчала себе под нос…
– Часы! У меня же есть часы! – вдруг осенило Александра.
Он достал из кармана мокрой насквозь шинели серебряные часы на толстой цепочке.
– Вот смотрите, – с таинственным видом произнёс Мальцев, открывая крышку часов.
Заиграла музыка. Старик от удивления привстал с табуретки, а старуха быстро подощла к ним и уставилась на часы. Юноша закрыл крышку, и музыка прекратилась.
– Ха – ха – ха – … громко засмеялся хозяин.
– Хи – хи – хи – писклявым голоском последовала за ним старуха.
Старик неожиданно перестал смеяться и что‑то сказал жене на странном диалекте. Через несколько минут старуха уже ставила на стол тарелки из обожённой глины с тёмным хлебом и козьим сыром. Старик вытащил из ниши в стене стеклянную бутыль и налил себе и гостю до самых краёв в алюминивые кружки безцветного напитка.
– Ешь! – сказал хозяин.
Мальцев трясущимися руками взял хлеб и сыр и быстро принялся жевать.
– Пей! – приказал ему старик, поднося к своим губам кружку.
Прежде чем сделать глоток, Александр понюхал напиток. Он приятно чем‑то сладким.
– Граппа, виноградный самогон, – догадался юноша и, не отрываясь, выпил половину кружки.
– Хорошо! Вкусно! – похвалил он вслух и вдруг увидел, как стены и потолок хижины стали качаться. В его голову ударил жар, а глаза сами стали закрываться.
Прежде чем потерять сознание, Мальцев безразлично наблюдал, как хозяин сняв с него мокрые ботинки и шинель, с трудом потащил его к каменному ложу, покрытыми козинными шкурами.
