Толпа отхлынула, словно волна во время отлива, оставив рядом с местом поединка одинокого Лютого, демонстративно разминавшего пальцы. Казалось, он не замечал ни перешептывания, ни устремленных на него любопытных взглядов.
– Они сражались нечестно, – как ни в чем не бывало, пояснил брат в ответ на мою укоризненную гримасу.
Ко мне подошел Мэй'Клилли.
– Тисс Кай'Омлютаир обладает большим магическим потенциалом, – неохотно признал он.
– Как и все потомки Дома Жемчужного тумана, – ответил я.
– Но это скорее было использование сырой силы, нежели проявление чародейского искусства, – заметила Рил'Айэлле.
– Ом жил среди людей. Ему не у кого было научиться правильному применению своих способностей. Поэтому, если илльф согласятся заключить с нами договор, я просил бы вас, светлая тисса, стать наставницей моего друга.
– Еще ничего не решено! – вспыхнул Мэй'Клилли.
– Разумеется. Поэтому сейчас мы оставим крепость. Наше предложение остается в силе до заката. Принимайте решение, светлый тисс. Но помните, что от него зависит будущее народа илльф.
Мы покинули Харрдейл и вернулись в лагерь. До заката оставалось не больше двух часов.
– Что скажешь? – спросил я Дрианна.
– Неплохие возможности, – невозмутимо ответил маг. – Они сопротивлялись с помощью своей обычной магии. А если на ее основе разработать оригинальные заклятия, предназначенные именно для сражений с некромантами, эльфам как воинам цены не будет.
По выражению лица Лютого я понял: брат искренне надеется на то, что первозданные помогут империи в войне с Андастаном. Ценой собственных жизней.
Вечером Мэй'Клилли объявил нам, что илльф согласны на заключение договора. Я от души порадовался не только нашей победе, но и тому, что владыка сумел усмирить свою горячность и задуматься о пользе для всего народа.
Для обсуждения пунктов соглашения собрались в центральном донжоне: Дрианн, Лютый и я, а со стороны эльфов – Мэй'Клилли, Мэй'Аэлли и Рил'Айэлле. Несмотря на то, что комендант не считался лидером среди илльф, тон переговорам задавал именно он. И наплевав на сохранение лица и прочие законы чести, торговался не хуже самого ушлого гнома. Выговаривал каждый дайм земли, уточнял мелкие подробности, требовал прописывать их в договоре. В результате умотал нас до головокружения. Когда наконец документ был почти составлен, я обратился к Рил'Айэлле:
– Светлая тисса, что вы решили по поводу наставничества?
– Я была бы не против, – ответила она. – Но дело в том, что магия каждого из Домов имеет свои отличительные особенности: фамильные заклинания, уникальные способности, секреты мастерства. Поэтому будет лучше, если тисса Кай'Омлютаира станет обучать кто-нибудь из Дома Жемчужного тумана. Подождите немного…
Владычица Дома Рубиновой луны вышла и вскоре вернулась в сопровождении высокой, изящной и очень красивой девушки. У нее были сияющие, как расплавленное серебро, волосы и огромные, какого-то неуловимого цвета глаза – прозрачные, похожие на очень светлый серо-голубой топаз. При виде нее Лютый нахмурился и стиснул зубы так, что на скулах заходили желваки.
– Тисса Кай'Анириир из Дома Жемчужного тумана, – представила девушку Рил'Айэлле, – очень дальняя родственница Светозарной, такая дальняя, что я затрудняюсь определить степень родства. Ани не обладает даром Заклинающей, но она очень сильный маг. Я думаю, она будет вам замечательной наставницей, тисс Кай'Омлютаир.
Красавица посмотрела на Ома и произнесла:
– Я согласна.
При этом ее взгляд был таким спокойным и дружелюбным, что Лютому не понадобился перевод, и он проскрипел в ответ нечто маловразумительное, но несущее положительный смысл.
Все вопросы были улажены, договор дописан, скреплен печатью и подписями обеих сторон. Мы разошлись, вполне довольные друг другом.
А наутро настало время прощаться. Меня ждала в Виндоре императрица, которой требовалась моя помощь, а ребята оставались в Хаардейле: Дрианн учить эльфов, а Лютый – обучаться у них. Впрочем, у них была еще одна задача: поддерживать друг друга.
Мы стояли на краю лагеря. Молчали. А что тут скажешь? Позади большой путь и множество испытаний, которые мы прошли вместе. Впереди – страшная война, и неясно, кто в ней победит. И неизвестно, свидимся ли еще, и если свидимся, то где и когда? Ведь у нас у всех даже посмертие будет разное… И кто из нас останется в живых, и останется ли вообще кто-нибудь? На сердце было тяжело.
– Ну… обнимемся, что ли? – предложил я.
Мы крепко обнялись, постояли немного. Хлопнув Лютого по плечу, я вскочил в седло. Хотя вскочил – слишком красиво сказано, конечно. Вскарабкался – вернее будет.
– Вы там все же осторожнее, – с этим глупым напутствием и пришпорил коня.
Обратная дорога без друзей показалась бы мне тяжелой, если бы не Артфаал, который не давал скучать. Демон следовал за мной, развлекая мысленными беседами – селений, где требовалось бы скрываться от людей, в Лесном крае не имелось.
Первую ночь я провел в небольшом осиновом лесу. Перекусил хлебом и салом, которыми меня щедро снабдил в дорогу полковой кашевар, глотнул рамса из фляги, наполненной этим же добрым человеком, улегся, завернувшись в муринковый плащ и вскоре задремал под убаюкивающий шепот осиновых листьев. Но тут завибрировал связующий амулет. Активировав его, я услышал голос Лютого:
– Здравствуй, брат. У нас тут кое-что произошло. Хочу, чтобы ты знал. Мэй'Аэлли и его два десятка, задери их Хайнира, все же совершили ритуальное самоубийство.
Комендант сделал все, чтобы обеспечить будущее молодежи, не участвовавшей в войне и сохранить народ илльф. Но сам воин не пожелал человеческого прощения. Потому что понимал: есть преступления, которые никогда не забудутся.
Не могу сказать, что я сожалел о его поступке.
* * *Плыть вверх по течению не было сил – натруженные мечом руки отказывались бороться с волнами, и Сид доверился Лозинке, позволив реке нести его вниз. Даже это оказалось трудно: узел, в который юноша увязал сапоги, меч и кольчугу, давил на спину. Но воин отчаянно старался спастись. На берегу раздавались звуки затухающей схватки, тоскливо звенели боевые кличи некромантов. Враг был совсем рядом, в десятке шагов. Но никто не обратил на Сида внимания. Добычи хватало и на суше, а один живой воин терялся среди сотен трупов, плывших по Тиарин.
Когда поле боя осталось позади, а зеленые шатры плакучих ив скрыли его от чужих глаз, Сид подплыл ближе к берегу, туда, где было неглубоко, встал на ноги и побрел по грудь в воде. Ступни то скользили по валунам, то увязали в прибрежном иле, то наступали на острые мелкие камешки. Поверхность Тиарин, согретая летним солнцем, была обманчиво теплой, но глубже жил холод, сковывавший тело, проникавший до самых костей. И все-таки Сид не спешил выбраться на берег. Где-то, когда-то давно он слышал, что текущая вода способна сбить со следа самого сильного мага. Воин не знал, правда ли это, но на всякий случай продолжал идти по реке, до тех пор, пока ноги не начало сводить судорогой. Только тогда он рискнул покинуть Лозинку – несущую на волнах мертвые тела, холодную, неласковую, но дарящую хоть небольшую защиту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
