Приговор окончательный и кассационному обжалованию не подлежит.
Председательствующий В. Ульрих Члены: А. Орлов Д. Кандыбиш.
(ЦА ФСБ России)
Итак, рассмотрим внимательно, что официально вменялось в вину Павлову и остальным по ст. 193–17/6 и 193–20/6 УК РСФСР, какую такую «халатность» проявили генералы июня 1941 года.
«193–17а) Злоупотребление властью, превышение власти, бездействие власти, а также халатное отношение к службе лица начальствующего состава Рабоче-Крестьянской Красной Армии, если деяния эти совершались систематически, либо из корыстных соображений или инойличной заинтересованности, а равно если они имели своим последствием дезорганизацию вверенных ему сил, либо порученного ему дела, или разглашение военных тайн, или иные тяжелые последствия, или хотя бы и не имели означенных последствий, но заведомо могли их иметь, или были совершены в военное время, либо в боевой обстановке, влекут за собой — лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.
б) Те же деяния, при наличии особо отягчающих обстоятельств, влекут за собой — высшую меру социальной защиты.
193–20. а) Сдача неприятелю начальником вверенных ему военных сил, оставление неприятелю, уничтожение или приведение в негодность начальником вверенных ему укреплений, военных кораблей, военно-летательных аппаратов, артиллерии, военных складов и других средств ведения войны, а равно непринятие начальником надлежащих мер к уничтожению или приведению в негодность перечисленных средств ведения войны, когда им грозит непосредственная опасность захвата неприятелем и уже использованы все способы сохранить их, если указанные в настоящей статье действия совершены в целях способствования неприятелю, влекут за собой — высшую меру социальной защиты с конфискацией имущества.
б) Те же действия, совершенные не в целях способствования неприятелю, но вопреки военным правилам, влекут за собой — лишение свободы на срок не ниже трех лет, а при наличии отягчающих обстоятельств — высшую меру социальной защиты с конфискацией имущества».
Павлов постоянно путается, меняет показания, выкручивается. В принципе это нормальная реакция человека, которому грозит смертный приговор, но на поведение человека, которого бьют, не слишком похоже. Отвечая на первых четырех допросах, Павлов надеется выжить. Но уже на самом суде Павлова уличает генерал Коробков, командующий 4-й армией, чьи три дивизии и стояли на зимних квартирах в Бресте.
Председательствующий (Коробкову, командарму 4-й А). Подсудимый Павлов на предварительном следствии дал о вас такие показания: «Предательской деятельностью считаю действия начальника штаба Сандалова и командующего 4-й армией Коробкова. На их участке совершила прорыв и дошла до Рогачева основнаямехгруппа противника, и в таких быстрых темпах только попишу, что командование не выполнило моих приказов о заблаговременном выводе частей из Бреста» (л.д. 62, том 1)
Подсудимый. Приказ о выводе частей из Бреста никем не отдавался. Я лично такого приказа не видел.
Подсудимый Павлов. В июне по моему приказу был направлен командир 28 стрелкового корпуса Попов[11] с заданием к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста в лагеря.
Подсудимый Коробков. Я об этом не знал. Значит, Попова надо привлекать к уголовной ответственности за то, что он не выполнил приказа командующего….»
(Примечание: Обратите внимание на судьбы некоторых генералов подчиненных Павлова. Одних расстреляли, а другие продолжали воевать, даже принимали участие в штурме Берлина. 70-я армия — это армия, созданная в 1942 г. как Отдельная армия войск НКВД в резерве Ставки ВГК, в феврале 1943 г. она была передана в состав Красной армии. Но часть упомянутых в сносках и примечаниях офицеров, командиров и следователей лета 1941 года были уволены Хрущевым в конце 50-х, в том числе «по служебному несоответствию». А ведь наверняка допрашивали и того же Попова по вопросу «отдачи» Павловым «задания» «к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста в лагеря…». И, кстати, генерал Попов также давал ответы на «пять послевоенных вопросов» — в рамках расследования событий вокруг 22 июня. По поводу «доведения» «Планов прикрытия госграницы» командир 28 ск4-й армии ЗапОВО B.C. Попов ответил так: «План обороны государственной границы до меня, как командира 28-го стрелкового корпуса, доведен не был». (ВИЖ, 1989 г, № 3, с. 65)…
Также до Берлина дошел бывший командующий 3-й армией ЗапОВО генерал В.И. Кузнецов. Бывший подпоручик царской армии (из семьи рабочего), герой Сталинградской битвы (в числе первых 23 генералов и маршалов получил орден Суворова 1 — й степени) закончил войну в Берлине генерал-полковником и командующим 3-й ударной армией 1-го Белорусского фронта. Но его ответы на «вопросы от Покровского» в ВИЖ в 1989 году показаны не были.)
Павлов заявляет, что он все же получал приказы из Москвы «от 13 июня» о выводе глубинных частей округа к рубежам обороны и на вывод «к 15 июня» дивизий из Бреста. Но до частей 4-й армии, находящихся в Бресте, Павлов никаких приказов на самом деле не довел. Впрочем, «адвокаты Павлова» могут заявить, что Павлов, как и адмирал Кузнецов в ПрибОВО, «по собственной инициативе» отдавал «приказы на вывод частей в места сосредоточения», в «лагеря»! Но что в таком случае делать с показаниями его замов о том, что никаких команд от Павлова не получали вовсе?! Все они прекрасно «помнят» о телеграмме ГШ от 18 июня, и после которой Павлов команду на приведение частей округа в боевую готовность тоже так и не отдал и дивизии из Бреста не вывел.
Вот здесь Павлов и проявил «разгильдяйство»: получив Директивы «от 10–18 июня», он не ввел в округе боевую готовность (по словам его замов — даже после 18 июня) и оставил личный состав трех дивизии в городе на убой. Он, конечно, заявлял на следствии и суде, что необходимые команды на вывод частей отдавал, но его подчиненные на суде же показали совсем другое.
Ю. Мухин в своей книге «Если бы не генералы» так пишет об этом эпизоде:
«…Как видите, после отпора Коробкова Павлов уже говорит не о приказе и даже не о распоряжении, а о некоем «задании», как в колхозе. Но о выводе войск из Бреста в таком масштабе мог быть только приказ по округу с учетом всех обстоятельств — зачем, куда, что с собой брать, чем на новом месте заниматься. Более того, это мифическое «задание» якобы «дается» Павловым в обход непосредственного подчиненного — Коробкова. В армии так тоже не бывает. Ни это, ни то, что десятки офицеров в штабе округа не заволновались уже 15 июня вечером оттого, что войска, вопреки «заданию» Павлова, еще в Бресте, и не завалили Павлова и Климовских докладами о невыполнении «задания», не подтверждает, что Павлов хотел вывести войска из Бреста. Срывал плановую учебу, но не выводил!..»
Здесь Мухин несколько неправ. Вывод частей из Бреста после 15 июня не был «плановым». Возможно, они были оставлены по разрешению Москвы для работ в крепости и для поддержания у немцев иллюзии «безмятежности». Но, получив 10 июня Директиву НКО и ГШ на вывод частей в «лагеря», Павлов сначала умудрился выполнить эту Директиву так, что войска округа в лагеря не прибыли вовремя, а потом саботировал приказ ГШ от 18 июня об отводе приграничных частей, осознанно оставив эти дивизии в Бресте на убой. А часть техники этих дивизий собрал, согласно «плановых мероприятий», на полигоне за городом. Так что Павлов, конечно, срывал вовсе не некую «плановую учебу», а выполнение «внеплановой» Директивы от 10 июня и телеграмму-приказ от 18 июня, согласно которым обязан был приводить в боевую готовность части своего округа и дать команду вывести эти три дивизии на рубежи обороны вокруг Бреста согласно Плана прикрытия своего округа.
Ведь в Директиве для его округа было указано достаточно четко, что фактически вводится в действие именно План прикрытия округа:
«Для повышения боевой готовности войск округа все глубинные стрелковые дивизии и управления стр. корпусов с корпусными частями вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрытия (директива НКО за № 503859/сс/ов)…»
Мало того, что указали «недалекому» командующему, «не соответствие своей должности» (как уверяют многие его «адвокаты»), что вывод дивизий проходит в лагеря, предусмотренные для них «планом прикрытия», так еще и указали согласно какого «Плана» — «Плана прикрытия», что должен был быть отработан им в его округе по Директиве НКО за «№ 503859/сс/ов». Как чувствовали в Москве, что «не так поймет» генерал армии Д.Г. Павлов прямой приказ Москвы о «повышении боевой готовности войск своего округа».
Далее Мухин приводит часть протокола допроса генерала Григорьева на суде:
«..Член суда тов. Орлов. Налд. 79 4-го тома вы дали такие показания: «Выезжая из Минска, мне командир полка связи доложил, что отдел химвойск не разрешил ему взять боевые противогазы из НЗ. Артотдел округа не разрешил ему взять патроны из НЗ, и полк имеет только караульную норму по 15 патронов на бойца, а обозно-вещевой отдел не разрешил взять из НЗ полевые кухни. Таким образом, даже днем 18 июня довольствующие отделы штаба не были ориентированы, что война близка… И после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня войска округа не были приведены в боевую готовность».
