— Она неверна, — внезапно сказала Джо. — Сейчас январь, а не декабрь.
— Правильно. Письмо оставили на подносе утром 12 января — 1/12/65. Автор поменял местами месяц и день. Почему? В Соединенных Штатах всегда указывают сначала месяц, потом число, а в Англии — наоборот.
Кто в этом доме годами жил в Англии? Кто использовал англицизмы — «лифт», а не «подъемник», «главный констебль», а не «шеф полиции», «аптекарь», а не «фармацевт»? Конечно же Эллен, написавшая «угрожающее» письмо сама себе!
Эллен уставилась на Эллери, как будто он превратился в космического монстра:
— Нет! Я этого не делала!
Но Эллери не обратил на нее внимания:
— А зачем Эллен было писать себе угрожающее письмо? Какой эффект оно произвело? Представило ее в виде следующей жертвы и, соответственно, невиновной в убийстве Годфри. Это впечатление подчеркнула и неуклюжая попытка отравления. Эллен не собиралась пить больше нескольких глотков. Эпизод с горячим шоколадом был рассчитан на то, чтобы сделать «угрозу» более правдоподобной.
Теперь он смотрел Эллен в глаза.
— Почему же вы так хотели выглядеть невиновной, Эллен? Действительно, невиновному незачем стараться выглядеть таковым. Только виновный…
— Вы обвиняете меня в отцеубийстве? — Эллен дико озиралась. — Крис, Джо, мам, вы же не можете верить…
Но Эллери безжалостно продолжал:
— Улика указывает непосредственно на вас, и только на вас, Эллен. Конечно, если вам есть что сказать в свое оправдание, советую сделать это немедленно.
Эллери пригвоздил ее взглядом, как коллекционер бабочек очередной образец. Она начала дрожать, и он внезапно заговорил мягким голосом:
— Ничего не бойтесь, Эллен. Я знаю то, что знаете вы, и только хочу, чтобы вы рассказали об этом всем нам.
И Эллен так и сделала:
— Ночью, когда убили отца, мне не спалось, и я решила спуститься в кухню перекусить. Когда я вышла в верхний коридор, то увидела, как кто-то выскользнул из папиной комнаты. Я была уверена, что он тоже меня видел, и боялась говорить…
— Кто же это был, Эллен?
— Это был… — Ее рука указала на одного из присутствующих. — Это был Вулкотт Торп!
* * *
На следующее утро Эллери рано упаковал чемоданы и потихоньку ускользнул, оставив записку с благодарностью за гостеприимство. Он не стал возвращаться в отель «Холлис», намереваясь сразу покинуть Райтсвилл, а оставшиеся до вылета два часа провел в полицейском управлении.
— Эллери! — приветствовал его шеф Ньюби, вставая и стискивая его руку. — Я надеялся, что вы забежите. Не знаю, как вас благодарить. Сцена была великолепной.
— Значит, я еще кое на что способен, — скромно отозвался Эллери.
— По вашим словам, вы знали то, что знала Эллен…
— Разумеется. Но я должен был заставить ее говорить. Я был уверен, что она скрывает именно это. А тут еще письмо…
— Вы действительно думали, что его написала она?
— Ни секунды! Убийцы, за исключением психопатов, не признаются в своих преступлениях, даже изменив почерк, когда их еще практически не подозревают. А британские замашки Эллен настолько бросались в глаза, что любой мог использовать английскую систему датировки с целью оклеветать ее. Поэтому, хотя я знал, что она не писала самой себе угрожающее письмо, я обвинил ее в этом, чтобы напугать и заставить указать на Торпа.
Конечно, письмо написал он. Торп рассчитывал, что я замечу англицизм и припишу его Эллен по причине, которую я указал, — если она хочет выглядеть невиновной, значит, она виновна. А если бы я этого не сделал, он всегда мог привлечь мое внимание к дате.
Возможно, сначала Торп намеревался использовать письмо в случае, если Эллен заговорит и обвинит его, но, хотя она держала язык за зубами, ему пришла в голову другая идея. Отравленный шоколад был не попыткой Эллен представить себя невиновной, как я предположил с целью оказать на нее давление, а попыткой Торпа заставить ее умолкнуть навсегда. Он ожидал — в случае успеха, — что мы воспримем это как самоубийство-признание.
— Но вы сказали, что знали, кто убийца.
— Это некоторое преувеличение. У меня были причины подозревать Торпа, но доказательств не было ни на йоту, и я опасался еще одного покушения на Эллен.
— Но зачем такому человеку, как Торп, было хладнокровно убивать лучшего друга? — спросил шеф. — Он признался в убийстве, но мы не смогли вытянуть из него ни слова о мотиве. Это не могли быть жалкие двадцать тысяч, которые Годфри оставил ему.
Эллери вздохнул:
— Коллекционеры — странная порода, Ньюби. Несмотря на то что он сказал Годфри, Торп, вероятно, не считал себя слишком старым для экспедиции в Западную Африку. Должно быть, он годами ждал сотни тысяч долларов, чтобы финансировать путешествие. Узнав, что беспечность Годфри уменьшила наследство в пять раз, Торп сорвался. Экспедиция была мечтой всей его жизни. Можно ненавидеть кого-нибудь сильнее, чем друга, который тебя подвел?
Эллери поднялся, но Ньюби остановил его:
— Погодите минуту! Что заставило вас с самого начала подозревать Торпа? Должно быть, нечто причудливое, что от меня ускользнуло.
Эллери не стал демонстрировать гордость. Его райтсвиллские триумфы слишком часто походили на поражения — вероятно, потому, что он любил старый город и на его долю выпал жребий очищать его от грязи.
— Ничего причудливого, Ньюби. Всего лишь нелепая ошибка со стороны Торпа. Когда мы с вами впервые пришли в дом, нам подробно рассказали, как обнаружили тело. Последовательность событий выглядела предельно четкой. Маргарет Кэсуэлл выбежала из спальни Годфри с криком, что старик — обратите внимание на это слово — мертв. Все помчались наверх, кроме Торпа, который подошел к телефону, позвонил доктору Фарнему, а потом вам в управление. И что же он вам сказал? Что Мамфорд не просто мертв, а убит! Каким образом Торп мог прийти к выводу, что смерть старика была неестественной, если он не был уверен в этом?
Знаете, Ньюби, — с полуулыбкой, словно заранее извиняясь, закончил Эллери, — у Вулкотта Торпа было бы куда больше шансов выйти сухим из воды, если бы он следовал собственному совету — снова прошу прощения за каламбур — ни гугу!
Современные проблемы в области дедукции
УРОК С НАГЛЯДНОЙ ДЕМОНСТРАЦИЕЙ
Эллери быстро шагал по Западной Девяносто второй улице к главному входу средней школы имени Генри Хадсона,[64] украдкой поглядывая на часы. Мисс Карпентер весьма конкретно высказалась относительно места, даты и времени: ее классная комната, утро пятницы 22 апреля, первый урок («Звонок в 8.40, мистер Квин»). Молодая особа, обратившаяся к Эллери с необычной просьбой, показалась ему преданной своему делу, не слишком любезно воспринимающей помехи своему крестовому походу.
Эллери пустился бегом.
Проект, в котором мисс Карпентер заручилась его помощью, был внушительным даже для амбициозной молодой преподавательницы общественных дисциплин в 9-м классе средней школы. Уже два месяца торговцы, ведущие дела в этом районе, жаловались, что их лавки взламывает банда подростков. Помимо вывода, что преступления совершены одними и теми же мальчишками, вероятно обучающимися в школе имени Генри Хадсона, полиция не достигла ничего.
В прошлый понедельник, возвращаясь поздно вечером пешком из кинотеатра, мисс Карпентер видела трех мальчиков, вылезающих из разбитой витрины булочной и скрывающихся в переулке. Она опознала в них Хауарда Руффо, Дейвида Стрейджера и Джоуи Бьюэлла — своих пятнадцатилетних учеников. Проблема была решена.
Но только не для мисс Карпентер. Вместо того чтобы обратиться в полицию, она пришла к Эллери, который проживал на Западной Восемьдесят седьмой улице и был героем местных подростков. Она объяснила ему, что Хауард, Дейвид и Джоуи не закоренелые правонарушители, поэтому их арест, суд и тюремное заключение нельзя считать успешным исходом дела. Они всего лишь компенсировали круговой порукой в своей шайке отсутствие любви и безопасности в трущобах, где им довелось родиться, но мальчики, которые работают после уроков и приносят домой каждый цент, едва ли могут считаться неисправимыми. Мисс Карпентер рассказала Эллери, где работает каждый из них.
— Они подражают преступникам, потому что считают их сильными и удачливыми. — И мисс Карпентер выразила желание, чтобы Эллери посетил ее класс и под предлогом рассказа о знаменитых преступниках, с которыми ему приходилось сталкиваться, изобразил их слабыми, никчемными и трусливыми, дабы Дейвид, Джоуи и Хауард поняли всю ошибочность своего поведения.
Эллери казалось, что это возлагает довольное тяжкое бремя на его ораторские способности. Получила ли мисс Карпентер санкцию начальства на свой проект?
Нет, храбро ответила мисс Карпентер, она не получила санкцию мистера Хинсдейла и может лишиться работы, когда он узнает об этом. Но она не станет первым человеком, который подтолкнет этих ребят к исправительной школе, а со временем, возможно, и к пожизненному заключению! А кроме того, что теряет мистер Квин, кроме часа своего времени?
