Войдя в гостиную, он было решил, что прав. В комнате горели два семисвечных канделябра, и, освещенное их пламенем, на выложенном итальянскими плитками полу возле перламутрового рояля лежало тело Модесты. На груди ее пеньюара виднелась весьма убедительная имитация пулевой раны. Эллери присел на корточки. Жидкость, испачкавшая пеньюар, походила на кетчуп.
Но это был не кетчуп. И шелк сморщился вокруг настоящей раны.
Эллери попытался нащупать пульс. Тот мерцал, как пламя свечей. Женщина была еле жива.
Скорее в силу привычки, чем надежды, Эллери бросился к телефону. К его удивлению, он работал. Эллери сделал два звонка — один в «Скорую помощь», другой отцу, — потом выбежал из квартиры через черный ход и понесся вниз по лестнице, как горный козел.
Если Модеста умрет, думал он, владельцев припаркованных автомобилей следует привлечь как соучастников. Десять минут, в течение которых он искал место для стоянки, могли бы спасти то, что оставалось от жизни Модесты Райан.
Эллери выбежал под навес, сопровождаемый изумленным портье. Ничего не изменилось. Дождь продолжал поливать улицы. Те же три машины стояли в ряд между входом в «Афинию» и соседним зданием, его автомобиль находился впереди. Машина врача по-прежнему стояла параллельно среднему из трех автомобилей, прижимая его к тротуару.
Мужчина в двубортном плаще, разумеется, исчез.
— Значит, вот как все происходило, Владецки? — обратился к портье инспектор Квин при свете полицейских фонарей. — Вы находились на дежурстве с четырех часов дня и должны были уйти в полночь, но остались, так как вашего сменщика задержала гроза. Вы не покидали этот вестибюль, и никто не мог проскользнуть мимо вас. Мисс Райан приехала в такси с репетиции около семи вечера. Она была одна. Около восьми ее горничная ушла до утра. Между восемью и началом двенадцатого только пять человек входили или выходили из здания. Все они — давние жильцы. В половине двенадцатого мистер Двубортный Плащ вошел в вестибюль. Через пять минут подъехал врач по срочному вызову тяжелобольной старой леди из квартиры 4Г, пожаловался, что не может найти место для стоянки. Вы позволили ему припарковаться рядом с другой машиной…
— И он все еще в квартире 4Г, — вставил сержант Вели. — С алиби пятерых жильцов тоже все в порядке.
— Теперь насчет мистера Двубортного Плаща. Вы говорите, что он прибыл не в такси. Вам не удалось толком разглядеть его при свете вашего фонаря, так как он надвинул на глаза шляпу и поднял воротник. Говорил он хриплым шепотом, как простуженный. Мистер Двубортный Плащ сказал, что у него назначена встреча с мисс Модестой Райан, вы объяснили, что ему придется подняться в пентхаус по лестнице, он так и сделал, после чего его не видели до начала первого ночи, когда он выскользнул из двери на лестницу под вашим носом и, — добавил инспектор, — под носом знаменитого мистера Квина.
Эллери мрачно посмотрел на отца.
— Вы заметили, — обратился он к портье, — насколько мокрыми были его плащ и шляпа, когда он первый раз вошел в вестибюль?
— Не мокрее ваших, мистер Квин, — ответил портье. — Вы правильно записали мою фамилию, сержант?
— Время покажет, — отозвался Вели. — Ну, Голди, что ты узнал?
Вошел детектив Голдберг, отряхиваясь, как пес. Он застал горничную Модесты Райан спящей в ее гарлемской квартире — она знала только то, что мисс Райан, вернувшись домой, сделала три телефонных звонка: Малышу Кэтту, мистеру Шенвиллу и мистеру ван Олду. Но горничная не прислушивалась к разговору, поэтому не могла сообщить, кому мисс Райан дала отставку, а кого осчастливила.
— Есть сообщения из больницы? — спросил инспектор.
— Вроде бы она пока жива, — ответил сержант Вели.
— Но она может говорить?
— Мисс Райан с трудом может дышать, инспектор. Она все еще без сознания.
— Тем хуже, — мрачно произнес старик. — Наверняка Двубортный Плащ был одним из двух, кого Модеста отвергла. Он не терял времени даром. Как только этих троих доставят, отведите их в пентхаус. Пошли, Эллери?
Его сын тяжко вздохнул:
— Если бы я нашел место для парковки, как только приехал сюда…
Издевательский смех сопровождал его до двери на лестницу.
* * *
В двадцать минут третьего ночи инспектор закончил допрос последнего из трех претендентов на руку Модесты Райан. Он нашел Эллери в гостиной с упреком смотрящим на телефон.
— Как успехи?
— Я обзвонил всех журналистов в городе, всех ее близких друзей. Она никому ничего не рассказала.
Старик фыркнул и высунул голову в коридор:
— Давайте сюда этих красавчиков!
Первым вошел Шенвилл. Его светлые волосы торчали в разные стороны, рот кривился в сатанинской усмешке.
— Что теперь? — осведомился он. — Дыба?
На лице Малыша Кэтта застыло ошеломленное, страдальческое выражение, словно его только что отправили в нокдаун. Опустив в кресло могучую фигуру, он тупо уставился своими черными глазами на изображенные мелом на плитках возле рояля контуры тела Модесты.
— Кто это сделал? — пробормотал боксер. — Только скажите, который из этих двух?
— Скверно играешь, Малыш, — усмехнулся Шенвилл. — Здесь профессиональная аудитория.
Черные глаза устремились на него.
— Заткнись, актеришка! — зарычал Кэтт.
— А не то? — с улыбкой осведомился Шенвилл.
— Я ухожу, — резко заявил Ричард ван Олд II.
Магнат был очень сердит. Его от природы бледная кожа стала почти зеленой; глаза под голыми, без ресниц, веками смотрели угрожающе.
— Еще несколько минут, мистер ван Олд, — попросил инспектор Квин.
— Не больше. После этого я ухожу или звоню моим адвокатам и комиссару.
— Хорошо, сэр. Итак, джентльмены, каждый из вас очень хотел жениться на мисс Райан. И каждому из вас этим вечером она звонила по телефону. Одному она сообщила, что согласна выйти за него замуж, а двух других отвергла. Один из этих двоих прибыл сюда и застрелил ее. Вы думаете, что загнали нас в тупик, — продолжал инспектор, демонстрируя вставные челюсти. — Каждого из вас застали дома в постели. И хотя у нас имеется пуля 38-го калибра, при обыске ваших жилищ не удалось найти оружие, а также коричневых шляпы и двубортного плаща. К тому же каждый заявляет, что именно его предложение приняла Модеста. Двое, разумеется, лгут. Но я предупреждаю вас, джентльмены, что брошенные револьверы, плащи и шляпы имеют обыкновение находиться. А у вас нет алиби на время выстрела. Вы утверждаете, что были дома в постели, но никто не может это доказать — даже вы, Шенвилл, так как занимаете отдельную спальню и жена не слышала, как вы вернулись…
— Папа.
Инспектор с удивлением повернулся. Эллери стоял с выражением полной безнадежности.
— Не вижу смысла продолжать это сейчас. Давай сделаем перерыв. Эти джентльмены никуда не убегут, а мы сможем немного поспать.
Старик быстро заморгал.
— Ладно, — согласился он.
Но когда троица удалилась, инспектор обратился к сыну:
— Ну, великий сыщик, в чем состоит твой грандиозный план?
* * *
— Все достаточно просто, — сказал Эллери, когда они присели на корточки у наружной стеклянной двери вестибюля. Было начало четвертого, дождь прекратился, и хром на темных автомобилях тускло мерцал при свете уличных фонарей. — Мы подождем, пока наш друг вернется.
— Вернется? — переспросил сержант Вели. — Он что, совсем болван?
— Вернется в силу необходимости, Вели, — объяснил Эллери. — Подумайте. Как Двубортный Плащ прибыл к «Афинии»? В такси? Нет, как утверждает портье. Пешком? Тоже нет, так как если бы он шел или даже бежал хотя бы от угла Мэдисон-авеню, то промок бы до нитки при таком ливне, а портье говорит, что его плащ и шляпа были не мокрее моих, хотя я в два прыжка добрался от своей машины до навеса. Вывод? Двубортный Плащ приехал на автомобиле и припарковался почти так же близко к навесу, как я.
Его отец издал сдавленный звук.
— Ближайшими припаркованными машинами были четыре автомобиля между навесом «Афинии» и соседним зданием — моя машина, две позади нее и автомобиль доктора, припаркованный параллельно средней машине. Который из этих четырех автомобилей доставил злоумышленника? Разумеется, не мой и не тот, чье место он занял, — люди, уехавшие в нем, вышли из дома напротив и, более того, уехали, прежде чем Двубортный Плащ покинул «Афинию». Значит, его машина была одной из трех других. Которой?
Давайте подумаем. Двубортный Плащ убегал с места преступления, когда я поднимался в квартиру Модесты. Можно предположить, что он вскочил в свою машину — одну из этих трех — и быстро уехал. Но это не так: когда я сбежал вниз, обнаружив Модесту раненной, все три автомобиля стояли на прежнем месте. Почему же преступник не воспользовался своей машиной? Очевидно, потому, что не мог этого сделать. Его машина, вероятно, стояла позади моей, являясь средней из трех, находившихся у обочины, и была блокирована автомобилем врача!
