будет делиться своим большим опытом с медиками города.
Архиепископ Лука ответил: «Я учил и готов учить врачей тому, что знаю; я вернул жизнь и здоровье сотням, а может быть, и тысячам раненых и наверняка помог бы еще многим, если бы вы (он подчеркнул это «вы», давая понять слушателям, что придает слову широкий смысл. – М. О.) не схватили меня ни за что, ни про что и не таскали бы одиннадцать лет по острогам и ссылкам. Вот сколько времени потеряно и сколько людей не спасено отнюдь не по моей воле».
У областного начальства эти слова вызвали шок. Какое-то время в президиуме и в зале царила тягостная тишина. Кое-как придя в себя, председатель смог только сказать, что прошлое пора-де забыть, а жить надо настоящим и будущим. И тут снова раздался басовитый голос владыки Луки: «Ну, нет уж, извините, не забуду никогда!»[133]
На путях милосердного служения
Тамбовская область во время войны представляла собой территорию огромной тыловой госпитальной базы, где было развернуто около 250 госпиталей. На попечении врача Войно-Ясенецкого находилось 150 госпиталей, от пятисот до тысячи коек в каждом. Консультировал он также хирургическое отделение большой городской больницы.
Хирург Войно-Ясенецкий по-прежнему был готов работать сутками, несмотря на то, что скоро ему должно было исполниться семьдесят лет. «Работа в госпитале идет отлично, – писал он сыну и его семье. – Читаю лекции врачам о гнойных артритах… Свободных дней почти нет. По субботам два часа принимаю в поликлинике. Дома не принимаю, ибо это уже совсем непосильно для меня. Но больные, особенно деревенские, приезжающие издалека, этого не понимают и называют меня безжалостным архиереем. Это очень тяжело для меня. Придется в исключительных случаях и на дому принимать»[134].
Поначалу медицинская общественность весьма тепло встретила хирурга-архиепископа. Лука сообщал в письмах домой: «По просьбе Президиума (Хирургического общества) я сделал доклад об остеомиелите на окружной конференции Орловского военного округа. Выступал и заседал в президиуме в рясе, с крестом и панагией».
Вскоре после приезда в Тамбов Луку пригласили выступить на областном съезде медицинских работников. Он сделал полуторачасовой доклад по гнойной хирургии, который всем очень понравился. (Публика изумлялась: «Без бумажки – и так складно».) В воспоминаниях кандидата медицинских наук В. А. Полякова содержится описание этого заседания:
«На совещание собралось много народа. Все расселись по своим местам, а за столом президиума уже поднялся председательствующий полковник Легов, чтобы объявить название доклада и фамилию выступающего. Но вдруг широко открылись обе створки двери, и в зал вошел человек огромного роста, в очках и в черной широкой рясе. Его седые волосы ниспадали до плеч.
Легкая, прозрачная, белая кружевная борода покоилась на груди. Ниже ее, колеблемые дыханием, висели на тонких цепях большой серебряный крест и панагия, увенчанная русской императорской короной. Губы под усами были крепко сжаты. Большие белые руки перебирали черные матовые четки. Человек медленно вошел в зал и сел в первом ряду. Председательствующий обратился к нему с просьбой занять место в президиуме. Человек, не торопясь поднялся, прошел на подмостки и сел в предложенное ему кресло…
Обращаясь к присутствующим в зале, председатель собрания объявил: “Слово для доклада об огнестрельном остеомиелите предоставляется профессору Войно-Ясенецкому”»[135].
Многих, не знавших, что знаменитый профессор Войно-Ясенецкий и архиепископ Лука – одно и то же лицо, озадачил внешний вид профессора. Среди присутствующих после заседания возникли всякого рода разговоры. Некоторые молодые врачи возмущались демонстративным выступлением профессора хирургии в архиерейском облачении. Об этом «возмутительном событии» уполномоченный Медведев сообщил в Совет по делам Русской православной церкви и доложил в Управление НКГБ по Тамбовской области.
Съезд проходил в здании областного театра, и организаторы съезда пригласили Войно-Ясенецкого посмотреть вместе с другими врачами популярную в те времена пьесу Н. Ф. Погодина «Кремлевские куранты». Обычно Лука в театр и кино не ходил, но на этот раз поддался уговорам. Может быть, почувствовал общее к себе доброжелательное отношение и симпатию. Даже сохранилась фотография: театральный зал, переполненный военными и гражданскими медиками, и в первом ряду, перед самой сценой, в черной рясе архиепископ Лука.
Однако последствия оказались для Луки весьма болезненными и неожиданными. Уже на следующий день три молодые прихожанки-медички заявили своему пастырю неудовольствие. По их мнению, он не должен был в духовном облачении появляться в театре. Так как это разочаровывает верующих: нельзя клеймить в проповедях чужие соблазны и соблазняться самому. Суждение трех медсестер, может, по-юношески бескомпромиссное, Луку поразило. Поразил не сам факт замечания, а сущность их претензий: если ты монах, то и веди себя как монах.
По прошествии некоторого времени Лука явился в переполненный людьми храм и заявил собравшимся, что не считает себя больше достойным оставаться пастырем и отказывается вести праздничную службу. В городе потом передавали его слова: «Вот я стою перед вами без панагии и прошу у вас прощения… Верните мне ваши сердца…» Надо думать, что верующие принялись упрашивать архиерея не покидать их, не придавать случившемуся большого значения. Это было настолько искренне, что Лука направился в алтарь, надел на себя знаки архиерейского достоинства и приступил к службе. Авторитет его среди верующих возрос еще больше.
Ко времени приезда владыки Луки в Тамбов его зрение было уже сильно ослаблено. Те изящные разрезы, которые в прошлом вызывали восхищение, теперь не всегда у него получались. Из-за ухудшения зрения владыке пришлось оставить наиболее сложные операции. Но не иссякали любовь и уважение его пациентов и сотрудников к врачу-спасителю. Про него говорили: «Этот возвращает к жизни даже мертвого».
Действительно, несмотря на возраст, болезни, ухудшающееся зрение врач Войно-Ясенецкий спасал людей. К примеру, в 1944 году он провел операцию, подобных которой не делал никто ни до, ни после него. Раненый находился в безнадежном состоянии: у него были раздроблены почти все ребра, а легкие нашпигованы осколками танкового снаряда. В ходе операции пришлось отпиливать сломанные ребра, удалять разорванное в клочья легкое. Раненому сделали металлические ребра и стянули грудную клетку с помощью магнитов. Он выжил, более того, женился на санитарке, которая помогала врачу, и счастливо жил с ней после!
В мае 1944 года архиепископ Лука узнал из достоверных, но неофициальных источников, что на основании представления Наркомздрава СССР Комитет по Сталинским премиям присудил ему премию первой степени за работу «Очерки гнойной хирургии» и монографию «Поздние резекции при инфицированных огнестрельных ранениях суставов». Обращает на себя внимание, что премия присуждена за рукопись «Очерков», которые к моменту выхода Постановления все еще не были опубликованы. Книга вышла в свет только в мае 1946 года.
Официальное решение Комитета было принято в декабре 1945 года. В
