уплыл, кость исчезла, а сами танзанийцы ничего не знают?!
…До возвращения в Лондон у меня оставалось два дня, и я решил, почти без надежды на успех, навестить своего старого друга из Управления статистики. Когда я разговаривал с ним в последний раз, я был уверен, что его проинструктировали не иметь со мной дела, но я ошибся. Я так обрадовался, когда он наконец-то предоставил мне данные за последние три месяца 1988 года. Вернувшись с распечаткой к себе в номер, я принялся тщательно изучать ее. Но был разочарован. Меня интересовало подтверждение, что Гонконг и Сингапур по-прежнему ввозят кость из Дубая. Это побудило бы Соединенные Штаты к действию. Но Пун обхитрил нас всех. Единственной страной, получавшей кость после августа 1988 года, в распечатке значился Тайвань.
* * *
За день до отлета из Дубая я позвонил своему знакомому, который знал семью Пун. Он сообщил мне, что третий из братьев Пун заправлял одной из аджманских фабрик, а Джордж — другой. Совсем как это было в Джебел-Али.
— Какая фабрика в чьей собственности находится? — спросил я.
Эти мелкие факты позволяли дополнить картину и снижали риск, что мы будем схвачены за руку, добывая данные на местах.
— Насколько я знаю, все цеха расположены рядом, — ответил он. — Я там не был, но побывал мой коллега. Он сказал, что там три или четыре цеха. И всё это вместе называется Фабрикой ремесел.
Я навострил уши. Фабрики, что я видел в Аджмане, назывались Жемчужная мастерская и Коралловая мастерская.
— Секундочку. Это те, что возле аджманского муниципалитета?
Мой собеседник был явно удивлен.
— Нет, вроде нет. Это возле пакистанской школы.
Я записал координаты и на полном газу поехал в Аджман. Еще фабрики! Когда всё это кончится!
Как мне и сообщал мой знакомый, Аджманская национальная фабрика ремесел состояла из трех расположенных в ряд цехов, окна каждого из которых были тщательно завешены металлическими жалюзи. Я припарковал машину и вышел. Было так жарко, что асфальт плавился под ногами.
— Привет! Там кипит славная работа.
Я с удивлением обернулся и увидел позади себя араба.
— Так, говорите, славная работа? — сказал я, прислушавшись к шуму дрелей, доносящемуся из-за жалюзи.
— Да, — кивнул он.
— И что они там делают?
Он моментально огляделся вокруг и ушел, что-то бормоча себе под нос.
Я сделал несколько снимков здания фабрики и сел назад в машину. Было бы глупостью рваться внутрь. Я и так знал, что там происходит, и у меня уже были снимки, сделанные на другой аджманской фабрике.
На душе у меня было безрадостно. Я думал, что, может быть, возрастающая во всем мире кампания против торговли костью возымеет здесь какой-то эффект. И что же? Новые фабрики растут как грибы. Каждый день множество слонов обрекалось на заклание ради удовлетворения их запросов. Даже если мы добьемся запрета, не будет ли это слишком поздно?
Я поехал назад мимо другой аджманской фабрики. В последние две недели я регулярно следил за ней, часами наблюдая из машины всех входящих и выходящих. На главной улице Аджмана были специально созданные неровности, чтобы усмирять лихачей; проезжая первый такой бугор, я заметил, как рядом со мной снизил скорость белый «БМВ». За рулем сидел китаец, а с ним рядом на переднем пассажирском сиденье — элегантная китаянка. У меня заколотилось сердце. Я знал, что у Джорджа Пуна как раз белый «БМВ». Я пропустил эту машину вперед и вижу: как только она поравнялась с аджманской фабрикой, свернула к краю дороги, и водитель вышел.
Я припарковал свою машину на том самом месте, которое обычно занимал, когда мы приезжали сюда с Сьюзи, и включил кондиционер. Джордж Пун (я был уверен, что это он) наблюдал за тем, как над воротами цеха, который пустовал, когда я тут был в последний раз, навешивали табличку: «ЖЕМЧУЖНАЯ МАСТЕРСКАЯ».
Похоже, он еще и расширял свой бизнес.
* * *
Перед отлетом из Дубая в Лондон я пригласил Пола Саракикья пообедать. Он был почти все время прикован к гостинице, в которой жили члены его делегации, и перед отлетом я хотел в последний раз встретиться с ним. Мы отправились в ресторан «Интер-Континенталь», который при всей своей роскоши славился умеренными ценами. Обедать в ресторанах и кафе весьма популярно в Дубае, время за хорошей едой пролетает быстро. В этот ресторан съезжается публика со всего побережья залива.
Полу все это было в новинку. Разглядывая шикарные интерьеры, он качал головой, не веря своим глазам.
— Невероятно! И все это благодаря нефти! — засмеялся он.
Похоже, во взглядах Пола, что самая счастливая жизнь — на лоне дикой природы, вдали от всех соблазнов цивилизации, появилась трещина.
— Ты рад, что едешь домой?
— Жду не дождусь, — улыбнулся он, — но мы еще не едем. Начальство еще хочет остаться. Они настроены на то, чтобы добиться хоть какого-то сотрудничества с дубайскими властями.
Я с пессимизмом оценивал их шансы, но промолчал.
— Я огорчен тем, как они нас приняли, — признался Пол. — Власти мало чем помогли нам. Такое впечатление, что они не хотят прекращения торговли слоновой костью.
— Что ж, если предложение Танзании будет принято КИТЕС, у них не будет другого выхода. Они больше не смогут продавать браконьерскую кость. По крайней мере, странам — членам КИТЕС.
— Во-первых, Дейв, КИТЕС еще должна принять это предложение. Надо постараться довести до сведения общественности, что происходит здесь и в Гонконге. Если удастся решительно настроить общественное мнение, КИТЕС придется с ним считаться.
…Это был хороший дружеский обед. Мы не просто сдружились с Полом, но каждый из нас оценил вклад другого в дело спасения слонов.
Выйдя из-за стола, Пол положил мне руку на плечо.
— Приезжай в октябре ко мне на свадьбу, Дейв.
— Спасибо, Пол, — сказал я. — Я бы с удовольствием. Но вряд ли смогу. В любом случае, я в этом месяце буду в Швейцарии на конференции КИТЕС — воевать за принятие запрета на торговлю костью.
Пол сдержанно взглянул на меня.
— Точно. Как же я забыл об этом! — Он поразмышлял еще мгновение. — Что ж, перенесу свадьбу на ноябрь.
— Я глубоко польщен, — сказал я, тронутый такой заботой. — В этом случае я приеду обязательно.
Глава четырнадцатая
Апрель 1989
Вашингтон — Танзания — Дубай
Эллан
На следующий день по возвращении из Танзании — это было воскресенье — я пошел в офис ЕИА забрать
