— Ну, вы даете, — сказала Амалия, однако не стала спрашивать, как они ее, Амалию, узнали — в сущности, это дело техники.
— Да уж как умеем, — сказал Томас.
Они с удовольствием смотрели друг на друга. Приятный парень, типичная «нянька»; очень ловко маскируется под гомика, подумала Амалия. Одобрительно покивала. ему и взяла банку шипучки для себя и банку клюквенного сока для Джека: надо хоть малость утешить напарника… Томас спросил, чем он может быть полезен прекрасной даме. Амалия сказала, что неплохо бы устроить так, чтобы они с напарником отбыли в Амстердам без «хвоста» — и вообще, чтобы никто не знал об этом факте их биографии. Томас собрал у глаз морщинки и объяснил, что такую задачу трудно выполнить в этом Вавилоне: наружку уверенно не отследишь, а скрыть их отбытие от всего мира не удастся наверняка. Он предложил бы уважаемой фройляйн автомобиль — всего 400 километров по лучшим в мире германским автобанам, то есть четыре часа, если ехать не торопясь. Нет, брать машину напрокат не надо: это тоже оставит след, господин Ренн может выделить вам две машины, пусть фройляйн не сомневается…
А она — усомнилась. Слишком чисто, слишком четко. Пахнет ловушкой. Даже то, что господин Тэкер отыскался с такой легкостью, показалось вдруг подстроенным. Это, впрочем, было явной нелепостью; но услужливость Ренна и его подчиненных наводила на подозрения. Преодолевая тягостные предчувствия, Амалия спросила:
— Зачем нам две машины, Томас?
— Одна для вас, другая для отсечки, — с некоторым удивлением ответил тот.
Она поняла. Если за ними двинется «хвост», вторая машина сможет его зафиксировать и отсечь. И спорить было не о чем: ловушка или нет, приходилось соглашаться.
Они договорились, что встретятся через полчаса в кафе. Томас объяснил, в каком, — и вышли от «Майнна» через другую дверь, Амалия нашла Джека, крайне недовольного жизнью, привела в кафе, и он снова начал брюзжать: наверняка их «ведут», как «вели» в Детройте, и никакой Томас этого не обнаружит, и на автобане этом немецком, в потоке, он ничего не сумеет определить, и что она собирается делать, если этот ирландский клоун (то есть Эйвон) остановился в Амстердаме, — он, Джек, полагает, что голландского-то языка Амми не знает, несмотря на свои выдающиеся таланты. И вообще все плохо, брюзжал Джек, потому что обнаружить человека в большом городе не удается лучшим полициям мира, хотя в поиске задействованы сотни профи и толпы осведомителей, и ничего еще, если он в Амстердаме, — а если он перепрыгнул в Париж?
— Ты понимаешь, почему он удрапал? — вопросил наконец Джек. — От взрывников этих, что ли, драпает?
— Я-то понимаю, паренек, — в тон ему ответила Амалия, и тут настало время двигаться дальше.
И они двинулись дальше, покатились так гладко, словно сам Господь устилал им путь ковриком: подошла Тома-сова дама — в приметных ботинках — и провела их к машинам, неизбежным «гуронам» в европейской модификации. Головную повел сам Томас — американские гости устроились на заднем сиденье, а сзади шла машина сопровождения с тремя мрачными немцами.
Рванули, выкатили из аэропорта славного города Франкфурта, и зашелестел асфальт автобана под шинами, пожирающими километры дороги со скоростью, непри-
Вычной даже американцам. Туннели, виадуки, развязки; справа — живописные берега Рейна, и вдруг резкий поворот на узкую дорогу, пустую и извилистую.
Это было где-то не доезжая Бонна. Амалия подумала: вот оно, вот и ловушка, — и сжала калено Джека. Тот сунул руку за отворот куртки. Забормотал телефон. Амалия не разобрала слов; на порядочной дистанции сзади был виден силуэт машины сопровождения. Она спросила;
— Томас, в чем дело?
— Проверка на вшивость, фройляйн. Ребята говорят, за нами никто не съехал. Возвращаемся на шоссе, все будет о'кей…
Но ей не удалось расслабиться вплоть до границы. Лишь когда у них проверили документы и понятные немецкие надписи сменились полупонятными голландскими, она вздохнула и ощутила, что шейные мышцы ноют от напряжения. Теперь шоссе двигалось уже не так стремительно, и через некоторое время впереди и слева мелькнул самолет, набирающий высоту, — один, потом другой. Они подъезжали к Схипхолу.
— Боюсь, здесь мы вам не слишком нужны, ребята, — сказал Томас. — Если желаете, можем оставить вам машину. Они стояли у самого здания аэровокзала; Томас повернулся на сиденье в смотрел на них с Джеком. Он словно разрешил себе пообщаться с гостями — странный парень.. Амалия вдруг поняла, что он говорит по-английски, и очень чисто, и ответила:
— Если только вы не говорите и по-голландски…
— Французский, итальянский — пожалуйста, — с комической серьезностью объявил Томас. — Голландский — увы… Рад бы помочь в безнадежном деле, но…
— Это уж точно, — мрачно сказал Джек. — Безнадега,
— Ничего, здесь все говорят по-английски, — утешил его Томас. — Это вам не Франция.
— Ладно, поглядим мы на них, — сказала Амачия. — Громаднейшее спасибо вам и вашей команде, коллега. И господину Ренну передайте нашу сердечную благодарность.
Томас махнул рукой, приоткрыл было дверцу машины,
И вдруг спросил:
— Что за инцидент, ребята, был в Детройте? В прессе шум-тарарам, у вас — «готовность ноль», а чтовзорвали — неизвестно. — Он снова махнул рукой. — Впрочем…
Было видно, что служебная выучка мешает ему спрашивать. «Так вот почему с нами так носятся, — подумала Амалия. — Эх, кабы я сама знала толком…» Но она была профи, наша Амалия, и память у нее была пронзительная, так что безумная гонка через три аэропорта ничего не вытеснила. Она вспомнила внезапное замечание МаЗена — в вертолете — насчет взрыва и ответила;
— Взорван опытный цех с образцом новой машины. По-видимому, хотели уничтожить этот опытный экземпляр. — Подумала и добавила; — Разработанный на основе какого-то нового изобретения.
— Это и до нас дошло, — застенчиво сказал Томас. — Даже больше, фройляйн: революция а автомобилестроении. Да что, наше дело маленькое… Успеха!
Так вот и распрощались, хоть и было жаль. Громадина Джек пожал руку Томасу и вместе с крошкой Амалией, далеко не достающей ему до плеча» двинулся в аэровокзал, а Томас посадил за руль одного из своих громадных парней я прилег на заднем сиденье. Не часто удается соснуть часок во время рабочего дня — а ведь он длинный при «готовности ноль», этот рабочий день…
Амалия оглянулась, входя в двери. Какой приятный и деловой парень, подумала она.
"Бабаджанян Овсеп; год рождения…» Си-Джи швырком закрыл папку. Ничего ему не надо было знать об этом господине; ничего — сверх того, что он уже знал. Убийца. Остальное Клем увидит сам, при встрече.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
