А чего хочу я? На самом деле хочу? Вопрос, несмотря на всю свою простоту, оказался неожиданным и коварным, и пока мы поднимались на второй этаж, я пришла к выводу, что у меня нет четко сформированного желания и видения собственного будущего. Мне нравилось работать с кадрами, бумагами, наводить в них порядок, но я никогда не думала оставаться на этой должности навсегда. Да я просто об этом не думала! Обычно все мои мысли, желания и поступки сводились к тому, чтобы найти работу, разобраться в новых должностных обязанностях, попытаться наладить контакт с коллегами и… Снова найти работу. Сейчас тоже рано было думать о будущем, которое стало ещё неопределеннее, но мысль засела в голову и уходить оттуда отказывалась. Я вдруг подумала о том, что моя жизнь за очень короткий отрезок времени изменилась чересчур кардинально и это происходит неспроста. Новая работа, новые знакомства, новый облик. И всё это происходит потому, что меня к чему-то готовят… Мысль отдавала шизофренией и страхом.
Покосилась на безмятежного спутника, безошибочно следовавшего в нужном направлении по ярким стрелочкам и рекламным плакатам, но Самаэль не обратил на мою нервозность ни малейшего внимания. Словно не видел. Что вряд ли. К счастью, развиться моя шизофрения не успела — мы дошли до выставочного зала, где уже вовсю шла презентация. Оценить её сразу не представилось возможным, несмотря на внушительные размеры помещения, посетителей оказалось столько, что мы едва не потеряли друг друга прямо на входе в небольшой толкучке: страждущие разбирали брошюрки, а раздающая их девушка громко и с чувством зачитывала избранное из биографии Евгения Малыгина. Хотела и я разжиться яркой листовочкой, но сразу не получилось — путь загораживали несколько мужчин, протиснуться меж которых не получалось. И только хотела расстроиться, как меня аккуратно, но уверенно вытащили из толпы, вручили брошюрку и подтолкнули в направлении зала. Естественно, моим спасителем оказался вездесущий ангел.
— Спасибо, — я вновь воспряла духом и с усиленным интересом закрутила головой. — Вы сами знакомы с творчеством художника или выбрали выставку наугад?
— Знаком. В общих чертах, — сдержанно ответил Самаэль. — Я предпочитаю классику, что в нынешнее время немодно, но у Евгения, работающего в основном в этом стиле, есть все шансы завоевать любовь публики. Его полотна наполнены жизнью, каждый мазок выполнен с любовью к своему творчеству, что ценится в любом деле.
С интересом слушая спутника и его рассуждения о картинах, я не забывала рассматривать висящие на стенах полотна, на которых были изображены преимущественно портреты, но встречались и пейзажи. А ведь и правда… В них чувствовалась жизнь! Дайте угадаю, Евгения вдохновлял кто-то из иных? Или он и сам капельку не человек? Иначе как объяснить эту красоту?
ГЛАВА 17
К самому художнику, занимающему место на небольшом возвышении и рассказывающему многочисленным слушателям о себе, своём творчестве и планах, пробиться было невозможно, так что мы даже не пытались подойти ближе. Впрочем, нам было чем заняться: весь выставочный зал, а по моим прикидкам он занимал не меньше двухсот квадратов, был отдан только под картины Малыгина. Я никогда раньше не интересовалась живописью настолько, чтобы посещать подобные выставки, но сейчас окунулась в волшебную атмосферу красок и таланта Евгения с головой.
Невероятно достоверно прорисованные полутона и тени, потрясающе яркие краски и, что самое удивительное, по крайней мере для меня, — фантастическая передача движения. Герои, живущие в его полотнах, не замирали, а именно двигались. Там небрежный взмах рукой, здесь вальяжная поза на диване — они не были статичны, в это верилось. Но больше всех остальных меня привлек пейзаж. Едва занимающийся рассвет у берега реки, где на заднем фоне величественно вздымались верхушки заснеженных гор. У берега — деревушка в предрассветном тумане, на реке — одинокая лодка с рыбаком, а меж гор, чьи склоны едва-едва начинала золотить заря — обещание нового дня. Ещё робкое, сонное, только-только рожденное, но уже осознанное. Пройдёт всего несколько минут и это чудное мгновение сменится обычным будничным утром, а затем и днем, но пока в этом сюжете я увидела намного больше волшебства, чем во всех остальных картинах этого зала. Одним словом — я уже фанат Евгения!
— Какая безвкусица, — категорично и чересчур громко отозвался о выставке кто-то у входа. — Вовочка, ты зачем меня сюда привел? Я просила развлечь меня, а не усыпить! Мазня мазнёй! Где мой сок? Нет, скажи мне! Где мой томатный сок?! Ах, какая жара, где кондиционер? Почему в этой халупе нет кондиционера?
Первым моим порывом был категоричный игнор, ведь я пришла на выставку не за тем, чтобы слушать истерики недовольных посетителей, но спустя минуту визгливых воплей обо всём подряд: от сока, до очередного витка причитаний, что Вовочка пьет её кровь, я не выдержала и обернулась. Сразу не увидела источник негатива, но стоило выглянуть из-за колонны у дальней от входа стены, куда мы забрели с Самаэлем, как всё встало на свои места. Парочка, с которой мы столкнулись на улице, умудрилась посетить ту же выставку, что и мы, и теперь «мадам-попугай» своими нелепыми претензиями привлекала к себе повышенное внимание посетителей, ведущих себя намного скромнее и приличнее. Она переходила от картины к картине, уничижающе отзываясь о каждой, причем настолько разнообразными фразами, что можно было лишь позавидовать её богатой фантазии. Которая, увы, работала лишь в негативном ключе. Дама всё шла и шла, разоряясь о примитивизме и безвкусице, умудрившись обратить на себя внимание и самого художника, но уходить не торопилась и постепенно приближалась к нам. И наконец дошла. Я уже набралась смелости и открыла рот, чтобы высказать хамке всё, что думаю о ней и ей подобных, но меня как всегда опередил Самаэль, тоже обернувшийся к источнику шума.
— Вы всё-таки пришли за трепанацией? — вместо приветствия зловеще поинтересовался ангел, делая шаг вперед, небрежным движением откидывая в сторону полу плаща и являя всеобщим взглядам висящий на поясе кинжал. — Я к вашим услугам.
Несмотря на грузность, выпитую Вовочкой кровь и уставшие ноженьки — бегала мадам быстро. Даже ветерок, кажется, поднялся. Лишь громыхнула входная дверь, да жалобно улыбнулся нам тот самый лысый пузан Вовочка, а хамки уже и след простыл. Решено. Хочу стать Ангелом Смерти! Интересно, это вообще реально? Небольшой осадок от бесцеремонных высказываний женщины читался на лицах всех присутствующих, как и искреннее любопытство во взглядах на ангела, но прошло всего несколько минут и посетители вернулись к тому, зачем пришли: к приятному времяпрепровождению, обсуждению картин, художника и своих предпочтений. Рада бы тоже обсудить, но постеснялась, не зная, как всего лишь словами выразить всю ту гамму восхищенных эмоций, которые меня захватили. Это было красиво. Настолько красиво, что я почти решилась на приобретение приглянувшегося пейзажа и теперь задумчиво покусывала губу, не представляя, у кого узнать цену и продается ли картина в принципе.
