— Вы всё-таки пришли за трепанацией? — вместо приветствия зловеще поинтересовался ангел, делая шаг вперед, небрежным движением откидывая в сторону полу плаща и являя всеобщим взглядам висящий на поясе кинжал. — Я к вашим услугам.
Несмотря на грузность, выпитую Вовочкой кровь и уставшие ноженьки — бегала мадам быстро. Даже ветерок, кажется, поднялся. Лишь громыхнула входная дверь, да жалобно улыбнулся нам тот самый лысый пузан Вовочка, а хамки уже и след простыл. Решено. Хочу стать Ангелом Смерти! Интересно, это вообще реально? Небольшой осадок от бесцеремонных высказываний женщины читался на лицах всех присутствующих, как и искреннее любопытство во взглядах на ангела, но прошло всего несколько минут и посетители вернулись к тому, зачем пришли: к приятному времяпрепровождению, обсуждению картин, художника и своих предпочтений. Рада бы тоже обсудить, но постеснялась, не зная, как всего лишь словами выразить всю ту гамму восхищенных эмоций, которые меня захватили. Это было красиво. Настолько красиво, что я почти решилась на приобретение приглянувшегося пейзажа и теперь задумчиво покусывала губу, не представляя, у кого узнать цену и продается ли картина в принципе.
— Извините, не помешаю? — меня легонько тронули за руку. — Здравствуйте.
Обернулась, ошалело сморгнула, признав в подошедшем мужчине самого художника, и моментально стушевалась. Я уже успела причислить Евгения к звездам бомонда и теперь не могла поверить, что он стоит напротив и обращается ко мне. Вот так запросто! Но сдержанный и невозмутимый Самаэль, с которого я решила брать пример во всём, находился рядом, и я взяла себя в руки.
— Здравствуйте, не помешаете. Наоборот, я очень рада вашему обществу. Правда немного не верю своим глазам… — смущение всё равно взяло верх, и я немного неестественно рассмеялась, безуспешно скрывая нервозность. — У вас потрясающий талант!
— Благодарю, — немного нескладный, угловатый, растрепанный, но в целом привлекательный русоволосый мужчина лет тридцати, одетый в темные брюки и бледно- оранжевую рубашку с коротким рукавом, польщено улыбнулся и чуть покраснел. — Я… Я подошел вас поблагодарить. Та посетительница в ярком сарафане — она едва не разрушила теплую атмосферу вечера.
— Вы немного не по адресу, — я тоже улыбнулась и указала на ангела. — Вот ваш спаситель. Всего несколько слов по существу и все недоброжелатели повержены, а добро и справедливость торжествуют.
— Да. О… — растерянно пробормотал Евгений, и его заинтересованный взгляд заметался по лицу и фигуре Самаэля, небрежно кивнувшего на поправку. — Спасибо вам.
— Не стоит, — величественно ответил ангел. — Ваше творчество достойно похвалы. Не придавайте словам завистников большого значения. В вас есть божественная искра, а завистники… Их удел очернять то, что сияет. Бойтесь равнодушия, а не внимания.
На Евгения было приятно и капельку смешно смотреть — с каждым словом, каждой похвалой плечи художника распрямлялись, лицо одухотворялось, а во взгляде появлялась уверенность Вот умеет же Самаэль найти нужные и правильные слова и подбодрить! Да он вообще всё умеет!
— Спасибо! — Евгений воодушевленно протянул ангелу сразу две руки и даже не побрезговал пожать руку, затянутую в кожаную перчатку. — Не представляете, как я рад, что на свете есть такие люди, как вы. Добрые, отзывчивые. Скажите, вам самим понравилось хоть что-нибудь из моих работ? Только честно.
Художник смотрел так требовательно, так умильно, что я против воли нашла взглядом пейзаж. Наверное, дорогой… Самаэль всё молчал, явно раздумывая над ответом, и Евгений обратился ко мне.
— А вам? Извините, не знаю вашего имени.
— Ольга.
— Светлая? — неожиданно радостно выдал Евгений, а когда я недоуменно сморгнула, поторопился объяснить. — Кроме живописи я немного интересуюсь историей, эзотерикой и последним моим увлечением стали статьи о происхождении имен. Ваше имя имеет скандинавские корни и может быть переведено, как «светлая» или «священная». Вам идет. И смутился. Неловкость почувствовала и я, поэтому поторопилась перевести тему, указав на полюбившуюся картину.
— Мне приглянулась она. Скажите, вы продаете картины?
— Эту? О, нет, — со смехом покачал головой Евгений, потирая лоб, словно застеснялся. — Это одна из первых моих работ, и если честно, я вообще не представляю, как она здесь оказалась! Но знаете…
Я подверглась тщательному осмотру, а затем и Самаэль. На лице Евгения невероятно ярко отражалась внутренняя борьба, казалось, ему очень хочется что-то сказать, но при этом он жутко стесняется. Но вот художник решился и снова посмотрел на меня.
— Ваша пара невероятно фактурна и если вы позволите мне написать ваш групповой портрет, то я… Я вам её подарю!
Ого! Первые секунды я оказалась шокирована настолько, что просто стояла и счастливыми глазами смотрела на взъерошенного и явно смущенного своим смелым предложением Евгения. Мне картину? В дар? Ещё и в модели? Господи… Да я сейчас завизжу от счастья!
— К сожалению… — В чувство меня привел прохладный ответ спутника. Да так, словно ведро ледяной воды на меня вылили. — Это невозможно.
Как и я, Евгений тоже откровенно расстроился — по лицу проскользнула досада, взгляд потух, а плечи капельку, но поникли. Я же вообще была готова разрыдаться. Никогда не понимала тех, кто пускал слезу и устраивал истерики по любому поводу, но сейчас я была близка к этому, как никогда. А Самаэль, не обращая внимания на нашу реакцию, важно добавил.
— Я не смогу послужить вам моделью по ряду личных причин, чего нельзя сказать об Ольге Андреевне. Думаю, её портрет украсит вашу галерею, как ничто иное. Мы можем подъехать в вашу мастерскую завтра утром. Вас устроит?
Нет, я его точно когда-нибудь ударю!
— Завтра? — на живом лице Евгения вновь шла борьба желания и возможностей, но на этот раз ему потребовалось всего пять секунд, чтобы принять решение. — Договорились. Оля, картина ваша!
От переизбытка чувств я едва не бросилась ему на шею, но быстро сообразила, что и так наша троица в центре внимания всех близстоящих и просто с чувством прошептала спасибо, вложив в одно-единственное слово всё то, что сейчас чувствовала. Меня переполняла эйфория. Пока снимали и заворачивали картину, пока более детально договаривались о завтрашней встрече и том, что мне стоит надеть — прошло около часа. Накал эмоций немного спал, но всё равно меня обуревало столько всевозможных эмоций, что я постоянно глупо хихикала, отвечала невпопад, нервно одергивала подол и мяла пальцы. Но вот — картина вручена Самаэлю, мне достались неловкие, но искренние прощальные объятия, и мы отправились домой. Пока спускались по лестнице — ангел умудрился куда-то спрятать картину, а на мой вопрос, куда именно, неохотно ответил, что в иное измерение. Естественно, я ничего не поняла, но главное уяснила — подарок в безопасности и как только мы приедем домой, мне его вернут в целости и сохранности. К подъезду мы подъехали без двух минут девять и практически сразу рядом с нами остановилась машина службы доставки. Бойкий курьер, лихо выскочивший из-за руля, буквально вытянулся в струнку перед Самаэлем и доложил:
