— У меня тоже есть новости. Хотя не такие радостные, как твоя.
— О, нет. Я тут болтаю о прекрасном новом доме, а тебя что-то беспокоит. Рассказывай. — Сара сочувственно смотрит на меня.
— Нет-нет, ничего плохого не случилось. Я сейчас растрогаюсь. — Проглотив ком в горле, я поджимаю губы. — Скоро нас с Дэвидом разведут, и я хотела сказать, что встреча с тобой вдохновила меня бороться, когда надежды не остаётся. И я благодарна за это. Ты смелая и чертовски классная.
В этот момент мы обе плачем и обнимаемся. Слава богу, печенье в безопасности в духовке. Иначе солёные слёзы его бы испортили. Когда их поток останавливается, и мы обе смеёмся над всплеском эмоций, Сара опирается на кухонную стойку и скрещивает руки на груди.
— Что думаешь насчёт развода? Не про весь процесс по разводу, а в смысле, как себя чувствуешь.
— Надо признать, всё ещё пытаюсь разобраться в себе. Но с каждым днём я всё больше принимаю факт, что не могла контролировать поступки Дэвида. И понимаю, что не обязана быть той женщиной, что осталась, до конца своих дней. Я та женщина, которая выжила и изменится к лучшему. Однажды. Не сегодня. Но однажды.
— Чертовски верно, — решительно отвечает Сара.
Звенит таймер и я надеваю прихватки, чтобы заменить противни.
— Я решила остаться у Адрианы ещё ненадолго. Она сказала, что я могу жить там, сколько хочу, но мне кажется, я злоупотребляю её добротой.
— Я злоупотребляю? — многозначительно спрашивает Сара.
— Конечно, нет!
— Между нами нет никакой разницы, — говорит она. — Я живу в «Доме Виллоу» бесплатно, и ты живешь у Адрианы, не оплачивая аренду. Мы обе полагаемся на доброту других, пока встаём на ноги.
— Ты права, — уступаю я. — И всё же я хочу расплатиться по-своему. Единственное, что хорошего сделал Дэвид для меня — выплатил образовательные кредиты. Слава богу, мне не нужно об этом беспокоиться. — Лопаткой я перекладываю остывающее печенье на тарелку. — Мы отличная команда.
— Каролина. — Сара понимающе кладёт руку на плечо. — Никто не ожидает, что ты разведёшься и сразу всё наладится. Пора перестать сравнивать себя с другими. В «Доме Виллоу» нет и двух похожих историй. Сравнения разделяют нас, а я уверена, что, как и я, ты пришла сюда в поисках места, свободного от осуждения. Я ни на минуту не сомневаюсь, что ты не осудишь меня. Но думаю, ты всё ещё осуждаешь себя. Полюби себя сейчас, такой, какая ты сегодня.
Искушение съесть печенье невероятно велико. Я надкусываю одно перед ответом:
— Я себя не люблю, это точно. Но я учусь принимать себя помаленьку.
— Значит, будь к себе добрее. — Несмотря на свой маленький рост, Сара грозно смотрит на меня сверху. — Никаких больше сравнений. Мы на этом пути вместе.
— Ты никогда не думала стать психотерапевтом? — серьёзно спрашиваю я.
Она робко улыбается, отчего на щеках появляются ямочки.
— Может, однажды. — Милое выражение лица сменяется озорным, глаза загораются. — Кстати о любви… Давненько ты не упоминала Алека. — У Сары, как и у Адрианы, есть невероятная способность мгновенно переходить к теме, вызывающей у меня одновременно страх и головокружение. Разница только в том, что Адриана — близкая подруга Алека, и хотя я знаю, что могу быть в ней уверена, не стоит забывать, как непреклонен тот, кто выпытывает у неё информацию. Поэтому я не делюсь с ней всеми чувствами. Она легко понимает меня, и, скорее всего, уже знает, что я хочу этого мужчину также сильно, как хочу дышать.
— Прошёл месяц с последней встречи. Странно, словно ничего не изменилось, но при этом поменялось абсолютно всё за это время.
— Как так?
— От мыслей о нём по-прежнему становится тепло и бегут мурашки. Но изменилось то, что я не чувствую вину за поступки Дэвида, и у меня появилась работа. От визитов в «Дом Виллоу» я не срываюсь на истерику и могу смотреть новости.
Сара хмурится.
— Суд будет долгим. Я рада, что ты можешь включать телевизор, не боясь того, что увидишь там. Недавно показывали… — Она неуверенно осекается.
— Смертный приговор был отменён, потому что Дэвид сотрудничал со следствием. Знаю. Адвокат рассказал. Я… Хватит уже смертей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да, соглашусь, — серьёзно говорит она.
Тема закрыта, потому что не мне решать приговор Дэвида. Я отдаю его будущее в руки закона.
Сара оживляется, глаза блестят.
— Когда собираешься увидеться с Алеком?
Взглянув на кожаные часы на запястье, я едва не вздрагиваю.
— Вообще-то, мне пора. Рабочий день заканчивается и что-то подсказывает, он заглянет ко мне после работы. Тебе нужна помощь для переезда? С радостью помогу собраться или перевезти вещи.
Сара качает головой.
— Нет. Брат с друзьями приедут. Может, заглянешь в субботу и съездим по магазинам за мелочами для дома?
— С радостью, — искренне соглашаюсь я. Мы обнимаемся, и я желаю ей всего хорошего.
Когда я выхожу на улицу, шагается как никогда прежде легко.
Глава 29
Полночь
Каролина
Тёплый ночной воздух окутывает балкон. Круглая торжественная луна освещает Землю. Отсюда хорошо видно людей и машины на улицах. Я не планировала всю ночь не спать, стоя на балконе, и наблюдать, опираясь на перила, как один день сменяется другим.
Я по глупости решила, что Алек явится на порог с распростёртыми объятиями. Он ведь сказал, что даст мне месяц, и теперь, по истечению тридцати дней, меня начали одолевать сомнения.
С чашкой чая «Слипи-тайм» я рассуждаю о том, что Алек был прав. Тёплая жидкость согревает горло, принося покой. Моя личность формируется из работы и друзей, которых я выбираю. А ещё из мелочей. Я ношу одежду, какую сама хочу, ем, что сама хочу, и занимаюсь спортом, когда хочу. Только я расставляю приоритеты. Я сильная, всё в моих руках.
Кроме того, что касается Алека. Я плохо разбираюсь в мужчинах. Конечно, я могла бы позвонить сегодня и сказать: «Я готова. Приди и забери!» Или ещё лучше, я могла пойти к нему в офис или домой и получить его внимание. Я собираю себя по кусочкам, но процесс ещё не завершён. Алек заслуживает широкого жеста. Он заслуживает женщину, готовую поставить всё на карту ради него, а мне попросту нужно больше времени, чтобы набраться храбрости открыться ему.
Я люблю его. Той простой любовью, что приходит также просто, как дыхание. Той любовью, что смягчает самую острую боль. Той любовью, от которой хочется быть честной, даже если придётся раскрыть грязные, отталкивающие стороны личности, потому что доверяешь любимому.
Бзз.
На журнальном столике звенит телефон. Скользит по стеклу от вибрации. Я забываю, как дышать.
Звонит Алек.
— Алек, — произношу я, едва дыша.
— Посмотри вниз. — От хриплого бархатистого голоса напрягается каждый нерв.
Вернувшись к перилам, я смотрю на бордюр, пока…
— Ты здесь?
Он стоит, подняв голову. Лениво машет одной рукой. С высоты двадцатого этажа трудно разглядеть черты его прекрасного лица, но я узнаю эту уверенную расслабленную позу где угодно.
— Время за полночь. Месяц закончился.
Понимание приходит неожиданно, и я смеюсь.
— Хочешь подняться?
— Нет. — Сердце сжимается. Вот он. Страх в чистом виде. — Я хочу, чтобы мы поехали ко мне. Спускайся, Каро. — Также быстро, как появился, страх уходит, оставив после себя надежду.
— Дай мне минутку. — Не имеет значения, что на мне старые легинсы и большая белая футболка, а волосы спутались. Подскочив к шкафу, хватаю кардиган, накидываю его на плечи и надеваю первую попавшуюся пару босоножек.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он здесь. Алек пришёл ко мне. Нечему удивляться, но я удивлена. Часть меня пытается понять, что привлекает его во мне. К чёрту сомнения. Я выбегаю из квартиры и жму на кнопку вызова лифта около сотни раз, пока он не приезжает. Переминаюсь с ноги на ногу весь путь до первого этажа, выбегаю в вестибюль, проношусь мимо швейцара, быстро попрощавшись, и оказываюсь на тротуаре.
