— Похоже, спит, — лениво проговорила она.
Простая прогулка до сосны растянулась из-за того, что человечек выбрал кружной путь, и сопровождалась она множественными кульбитами и импровизированными танцами. Сара заразилась настроением маленького человечка, смеялась над его проделками, бегала с ним наперегонки, а потом спешила назад, чтобы поднять уроненную гитару, и торопилась снова догнать его.
Пэквуджи посмеивался над ней.
— Пинта-ва всегда спит. Только не в шторм, — добавил он. — Тогда она поднимается и злобно набрасывается на берег. — Он поскреб подбородок. — Иногда мне кажется, она злится из-за того, что не может выйти за отведенные границы, и шторм напоминает ей об этом.
— Ты собирался открыть мне какую-то тайну, — напомнила ему Сара.
— Собирался. Открою. Смотри.
Он закатал рукава своей рубашки из оленьей кожи и, став похожим на фокусника, начал сметать сосновые иголки, пока не очистил маленький участок земли. Выкопал ямку, потом прикрыл ее ладонями. Подул на них, а когда открыл ладони, из них стала сочиться вода и заполнила ямку. Она заполнилась до верха, и Пэквуджи снова подул на руки и театральным жестом широко развел их. Ладони были сухие.
— Хороший фокус, — похвалила пораженная Сара.
— Это не фокус.
— Ладно. Что дальше?
— Жди!
Пэквуджи простер руки над крошечной лужицей, она потемнела и стала гладкой, как зеркало. Сара наклонилась над ней, и на поверхности воды появились изображения. Сначала Сара увидела высокий, густо заросший деревьями склон. Потом среди сосен и лиственниц она стала различать какие-то расплывчатые фигуры, тонкие, как паучьи лапы. Пэквуджи еще раз повел руками, и изображение стало приближаться, пока одна из фигур не сделалась отчетливой и не заняла всю поверхность водного зеркала.
Кожа этого существа напоминала нечто среднее между черной чешуей и жесткой шкурой вепря. Два клыка выступали с каждой стороны его песьей морды, а плоский, вдавленный нос придавал твари сходство со свиньей. У твари были худые и длинные лапы и приземистый, сильный торс. Но Сару поразили глаза диковинного зверя. В них было безграничное коварство куницы, но ее вкрадчивой грацией это существо вовсе не обладало. Что-то эти паукообразные существа напомнили Саре, только она никак не могла сообразить, что именно. Теперь, когда она снова увидела эти морды, в них появилось что-то медвежье и в то же время что-то от свиньи — отвратительная помесь этих двух животных.
Сара подняла глаза и увидела, что Пэквуджи с интересом смотрит на нее.
— Это трагг-а, — объяснил он.
— Кто?
Пэквуджи пожал плечами:
— Старейшины говорят, что когда Тьма спаривается с самкой росомахи, то на свет и появляются трагг-и.
И тут что-то как будто щелкнуло в мозгу у Сары. Она вспомнила, где видела этих гибридов, или, во всяком случае, кого-то очень на них похожего. Во сне. Не иначе чудовище, которое на нее набросилось, приходилось им дедом. Она снова склонилась над водой, желая получше разглядеть отвратительное существо. Интересно, оно понимает, что его рассматривают? Но теперь изображение стало удаляться, и Сара снова увидела всю стаю. Похоже, они бросились по следу, как будто кого-то ловили.
— Они охотятся за тобой, — сказал Пэквуджи.
— За мной? — Сара повернулась к нему, и их взгляды встретились.
Пэквуджи кивнул:
— Похоже, ты не испугалась.
— А чего пугаться? — спросила Сара. — Ведь угроза так… неосязаема. Я хочу сказать, что у меня было несколько страшных снов, и… мне просто кажется, что все эти твари нереальны. Разве такие мерзкие чудовища могут существовать?
— Ты ведь здесь, правда?
— Правда. Я здесь. — Сара вздохнула и снова посмотрела на изображение, отражающееся в воде. — Знаешь, ты мне больше нравился, когда выделывал всякие фокусы, — сказала она печально.
— И себе я тоже больше нравился, — ответил Пэквуджи. — Но… — Он показал на изображение. — Надо было тебя предупредить.
«Как грустно, — подумала Сара, — что этот человечек, который напоминает ребенка, ликующего, что он вырвался на свободу, вдруг становится мудрым стариком, изрекающим предостережения».
Пэквуджи, прочитавший ее мысли, вздохнул.
— Я тебе не нравлюсь? — спросил он.
— Конечно нравишься, — улыбнулась Сара. — Но ты полон неожиданных сюрпризов, вот и все. Ты больше, чем эти квин-он-а, походишь на маниту.
Пэквуджи быстро щелкнул пальцами, и изображение рассеялось. Какое-то время вода оставалась чистой и спокойной, потом над ней стал подниматься пар, и не успела Сара и глазом моргнуть, как ямка высохла. Поднявшись, Пэквуджи ногой засыпал ямку сосновыми иголками. Когда это было сделано, он повернулся и посмотрел на Сару. Она невозмутимо смотрела на него, дожидаясь, когда он заговорит.
— Что мне делать, Пэквуджи? — наконец спросила она, когда поняла, что он ничего говорить не собирается.
Человечек вытащил из-за пояса свою дудочку. Он поиграл с ней, как с игрушкой, и стал смотреть на дальний берег озера.
— Они отправят тебя обратно, — сказал он. — Я говорю про квин-он-а. Как только они разберутся с твоим другом, они отправят вас обоих в Дальний Мир.
— Это не так плохо, — ответила Сара. — Оттуда я всегда могу… — И она мысленно представила себе, как возвращается из своего мира на берег, где она встретила Талиесина.
Пэквуджи покачал головой.
— Здесь ты можешь путешествовать во времени, — сказал он. — Здесь миры тонкие и расположены близко друг к другу. Они находят один на другой, одно время перетекает в другое, один мир переходит в другой. А в Дальнем Мире все иначе. Это ваш мир. Там границы плотные и переходов из одного мира в другой мало.
— Да и здесь мне только раз удалось переместиться.
— Потому что в другие разы ты слишком сильно старалась. Чтобы проникнуть во что-то движущееся, надо иметь полный покой в душе, а не стараться изо всех сил. Действуй тихонько, как Дети Ветра. Тогда все легко получится. Если ты будешь здесь. Но если квин-он-а отправят тебя обратно в твой собственный мир, ты там застрянешь. Как в ловушке. А когда за тобой придут туда трагг-и, ты в этой ловушке окажешься беспомощной.
Сара долго молчала, сворачивая сигарету и закуривая.
— Что им от меня нужно? — спросила она.
Пэквуджи показал на ее кольцо.
— Но почему? Что в этом кольце особенного?
Но пока она говорила, она вспомнила, как они с Талиесином обменялись кольцами и как эти кольца подходили к любому пальцу. Вспомнила и о том, что все теперешние чудеса начались после того, как она нашла кольцо в чулане ее лавки.
— Твоим кольцом хочет завладеть Мал-ек-а, — сказал Пэквуджи. — Мал-ек-а — это Ужас-Бродящий-Без-Имени, его даже квин-он-а боятся. Это Мал-ек-а послал трагг-а за тобой, хотя он и сам тебя ищет.
— Так что же мне делать? — снова спросила Сара.
— Иди к своему учителю. Возвращайся в то время, когда жил Талиесин Рыжеволосый. Возвращайся до того, как квин-он-а вернут тебя в твой мир. Я отправился бы с тобой туда, но на самом деле я уже там. Путешествие во времени имеет свои законы, — добавил он. — Нельзя перемещаться во времени, в котором ты уже существуешь. А ты можешь вернуться к Талиесину, ведь в то время тебя еще не было на свете. А я уже там.
— Там ты не узнаешь меня, — сказала Сара.
— И все-таки я помню, как встретил тебя тогда, — улыбнулся Пэквуджи. — Иначе чего бы я стал предостерегать тебя сейчас?
Сара потрясла головой, стараясь собраться с мыслями. Во всем, что говорил Пэквуджи, был какой-то запутанный смысл. В самой его парадоксальности была своя логика, такая же, как у сумасшедшего Шляпочника и у Мартовского Зайца из «Алисы в стране чудес».
— Значит, ты считаешь, мне нужно вернуться? — спросила Сара. — К Талиесину?
— А как же иначе я смогу встретиться с тобой? — спросил Пэквуджи, и в его глазах мелькнуло прежнее лукавство.
— Но ведь мы только что встретились! Да ладно! — Она затянулась в последний раз и затушила сигарету.
— Не бойся, что ничего не получится, — успокоил ее человечек. — На этот раз я помогу тебе вернуться к нему.
Сара кивнула.
— А что будет с Киераном? — спросила она и тут же подумала: «А что с Киераном? Он же враг».
— Нет, — сказал Пэквуджи и погрозил ей пальцем. — Есть только один враг — это Мал-ек-а. Это общий враг, он враг и тебе, и Киерану.
— Ну да, только Киеран считает, что Мал-ек-а — это Талиесин.
— Значит, ты должна ему как следует объяснить, понимаешь?
— Понимаю, только увижу ли я его снова? — Сара замолчала, она вдруг кое-что вспомнила. — Когда я впервые встретила тебя у озера, я думала, ты хочешь предостеречь меня насчет Киерана.
— Киеран представляет для тебя единственную угрозу — он уменьшает твою способность отрастить рожки.
— Что?!
Пэквуджи улыбнулся:
— И квин-он-а, и хоночен-о-ке называют тех, кто не обладает колдовскими способностями, хирок-ами — «безрогими». Ты сможешь отрастить рожки, но только если тебе помогут.
