Близняшки шли впереди, шагах в шести, танцующей походкой. Едва касаясь пола ногами в мягкой обуви, они по очереди оборачивались что-нибудь ему сказать, причем ни одна не потрудилась запыхаться.
– Экскурсия почти завершена, Джетри! – объявила Мейча, энергично поворачиваясь к нему. – Этот коридор заканчивается лестницей – очень короткой лестницей, даю вам слово! А в конце лестницы будет дверь, а по другую сторону двери…
– Находится сад! – радостно воскликнула Миандра. – Кухарка обещала нам чудесный холодный полдник, так что вы сможете восстановить силы перед тем, как пойти на винный завод.
Ноги Джетри остановились так внезапно, что он чуть не упал ничком. Одна из близняшек пробормотала себе под нос нечто отрывистое и неприятное, а потом обе повернулись и подошли к нему.
– Это, – сказала Миандра, которая, судя по ограниченному опыту Джетри, была более серьезной, – очень милый сад.
– Со всех сторон окруженный стеной, – добавила Мейча.
– Он открыт? – сумел спросить Джетри и почему-то почувствовал гордость из-за того, что его голос не сорвался на этом вопросе.
– Открыт?
Она нахмурилась, не понимая, что он имеет в виду, но Миандра сумела ухватить смысл.
– Небу? Конечно, он под открытым небом. Сады, знаешь ли, всегда открыты.
– Мы рассчитывали предложить тебе приятный отдых перед дневными трудами, – сказала Мейча. – Это наш любимый сад.
Джетри сделал вдох, а потом еще один, стараясь сосредоточиться. Пен Рел клялся тремя торжественными клятвами в том, что сосредоточенность и правильное дыхание станут для него естественными, после должной тренировки. «Если дело и дальше пойдет так, – с раздражением подумал Джетри, – я натренируюсь и перетренируюсь еще до конца этой вахты».
– Гораздо лучше, – похвалила его Миандра, словно он сказал что-то удачное.
– Гнев – это мощный инструмент, – добавила Мейча, словно это все объясняло и исправляло.
Она протянула руку и сжала его кисть, и пальцы у нее оказались неожиданно сильными.
– Пойдем, Джетри, право. Даю тебе слово, только несколько шагов, а потом ты сможешь отдохнуть, освежиться и хмуриться на нас, сколько тебе вздумается…
– Пока мы будем развлекать тебя историями о Рен Ларе и его возлюбленных лозах, и поделимся с тобой нашим…
– Громадным…
– Печальным…
– Опытом.
Он переводил взгляд с одной близняшки на другую и, кажется, увидел в уголках их глаз веселые искорки.
– Рен Лар сильно нагружает команду? – небрежно спросил он, вспоминая мужчину с тихим голосом и мечтательным взглядом, которого видел накануне вечером за главной трапезой.
– Рен Лар живет ради винограда, – серьезно сказала Мейча. – Пан Дир клятвенно уверял нас, что у него был брачный контракт с виноградной лозой, причем ребенок – это Пет Рик – отошел нашему Дому, чтобы виноградники никогда ни в чем не знали нужды.
Это прозвучало так похоже на Хат, начинающую рассказ, что ему даже захотелось громко засмеяться. Но он только улыбнулся и повел плечом.
– Пан Дир вас разыгрывал, я думаю.
– Я тоже так думаю, – решительно сказала Миандра. – А еще я думаю, что я проголодалась, а нас ждет полдник.
– И что время идет, – поддержала ее сестра. Она потянула Джетри за руку. – Идем, сын вен-Деелин. Только невоспитанный гость заставит голодать детей Дома.
У него не было выхода. Поклявшись не поднимать головы и смотреть только к себе в тарелку, Джетри потащился за Мейчи на буксире, как баржа.
В общем, если подвести итог, то благодаря деревьям это все было терпимо. Они были высокие, эти деревья – старые, по словам Миандры. Даже старше тети Стафели. И их раскидистые ветви разбивали небо на вполне приемлемые куски, если космолетчик поднимал взгляд слишком быстро или слишком высоко.
«Чудесный холодный» полдник был накрыт на столе в центре сада. Там оказалась обещанная ему стена, заросшая цветущими вьюнками и лианами.
– Лето все еще впереди, – сказала Миандра, когда они поднялись на помост и подвинули себе стулья. – Сейчас еще не все цветы распустились. В разгар сезона за цветами вообще ничего не видно, и воздух полон их аромата.
Близнецы ели с энергичным изяществом, и Джетри чувствовал себя рядом с ними неуклюжим и слишком громоздким, но почти сразу забыл об этом, изумленный трапезой.
Любого блюда он охотно съел бы еще, хотя несколько лакомств ему особенно понравились. Он спрашивал у близняшек название каждого, вызвав их явное одобрение.
– Первым делом выучи названия того, что тебе нравится, – сказала Мейча. – Чтобы выучить названия менее приятных вещей, времени будет сколько угодно.
В конце концов все трое наелись. Миандра налила всем еще виноградного сока и откинулась на спинку стула.
– Значит, – сказал Джетри, стараясь следить взглядом за обеими, – Рен Лар – человек недобрый?
– Никогда такого не думай! – это заявила Мейча. – Рен Лар способен на огромную доброту.
– Большая часть которой, – продолжила Миандра, – уделяется его лозам и винам, а потом еще немного – его наследнику.
– Тетя Стафели там тоже фигурирует, по-моему. Но – да, Рен Лар главным образом заботится о лозах, что хорошо для Дома, поскольку вино – это наше богатство. С чем и связана трагическая история.
– Но это, – сказала Миандра, отпивая соку, – была наша вина.
– Мы не знали своих сил, – откликнулась Мейча, словно это было оправданием или объяснением.
– Тем не менее мы знали, что что-то может случиться, и наш выбор объекта оказался…
– Неуместным.
– Чрезвычайно.
Джетри посмотрел на них поверх края бокала.
– Вы собираетесь рассказать мне, что случилось, – спросил он, словно был старше, хотя у него и было неприятное подозрение, что это не так, что бы ни говорило стандартное исчисление, – или намерены разговаривать друг с другом всю вахту?
Они рассмеялись.
– Он хочет услышать всю историю, без глупостей! – воскликнула Мейча. – Расскажи ее за нас обеих, сестра.
– Ну что ж.
Миандра повела плечами и села прямо, поставив бокал на стол.
– Прими во внимание: это случилось в начале прошлого года. Я говорю о планетном годе, а не стандартном.
Джетри наклонил голову, показывая, что принял это во внимание.
– Так. Прошло на несколько недель сезона больше, чем сейчас, и мы – с остальными членами дома, способными работать секаторами – находились на винограднике, подрезая лозы.
– Что скучно в лучшем случае, – вставила Мейча, – и отвратительно в худшем.
Ее сестра повернулась и, высоко подняв брови, устремила на нее взгляд.
– Мне казалось, что историю рассказываю я?
Вторая близняшка заморгала и наклонила голову.
– Прости меня. Конечно, рассказываешь ты.
– Как правильно сказала Мейча, обрезка – это не та работа, которую можно любить, если ты, конечно, не Рен Лар. И хотя мы уважаем виноградные лозы, я думаю, будет честно сказать, что Флинкс занимает более высокое место в наших симпатиях.
– Гораздо более высокое, – объявила неугомонная Мейча.
Миандра отпила сока, демонстративно игнорируя сестру, после чего поставила бокал на место.
– Мы уже несколько дней занимались обрезкой, а в тот день поработали уже несколько часов, поднявшись очень рано. И мне пришло в голову – не могу точно сказать, откуда взялась эта мысль, – что я терпеть не могу обрезать лозы и что было бы гораздо более удобно и далеко не так скучно, если бы я могла одной только силой воли заставить эту работу совершиться.
Она выпрямилась и посмотрела Джетри прямо в глаза.
– Я почувствовала некий… скажем, жар, который появился у меня в крови и в пальцах рук и ног, а голову у меня просто кололо. Мой секатор упал на землю, и я остановилась, вся дрожа. Мейча спросила меня, что случилось, но я не могла ничего сделать, как только протянуть руку, сжать ее пальцы и направить мои мысли на ряды лоз, которые Рен Лар велел нам обрезать в тот день.
Это был удачный момент, чтобы сделать паузу для усиления эффекта – и она ее сделала, к немалому восхищению Джетри. История была интересная, хоть и не походила на обычные рассказы Хат, и он с удовольствием слушал. Прошли две секунды, пока он понял, что не выполняет своих обязанностей.
– И что случилось? – спросил он.
Миандра наклонила голову.
– Ничего. По крайней мере так мы подумали тогда. Усталые, с головной болью, мы подняли секаторы и снова принялись за работу.
Она сделала короткую паузу.
– Спустя три дня мы обнаружили, что ошиблись: нам все-таки удалось что-то сделать. Все лозы, которые мы обработали в тот день, погибли, и таким сердитым я Рен Лара еще никогда не видела. Тетя Стафели запретила нам приближаться к лозам, пока нас не осмотрит специально вызванный Целитель. Рен Лар…
Она замолчала.
Прошло мгновение, и Меча тихо сказала:
– Это правда, что в древние времена, когда такие вещи были возможны, Рен Лар вполне мог бы сочетаться браком с виноградной лозой. Он оплакивал погибших так, словно это были его родные дети. – Она едва заметно задрожала. – По правде говоря, он до сих пор по ним горюет.
