— Тихо, Повелитель, — цыкнула она, — это сложно. В пять лет у девочки начался конфликт магии. Всё началось внезапно. Розэ было пять, Рохеза с Пирсом счастливо жили вдали от родственников, на Асаре, кстати.
Я удивлённо приподнял брови. Розэ говорила, что её ещё младенцем принесли в дом Фардеклёров и вырастили там. А она, оказывается, до пяти лет жила на одном материке со мной, вместе со своими родителями.
— Всё было хорошо, это был такой же день, как и остальные в течение нескольких лет. А потом случилось то, что случилось, — грустно сказал Силли, — они оставили дочь на дневной сон и вышли в парк. Дом занялся огнём мгновенно, он сгорел дотла в считанные минуты.
У меня внутри похолодело, а метку закололо ледяными иглами. Я сжал челюсти. Тот пожар и малютка Розэ. Чёрт, это же я вытащил её из того огня. А если бы я тогда не среагировал на подначки Машки и не нашёл то заклинание? Если бы не появился в том горящем доме? Если бы выпрыгнул в окно, не обратив внимание на то, что рядом кто-то есть?
Мне стало жутко не по себе. Счастливая случайность позволила мне вытащить мою Розэ из огня. Если бы не это, я никогда бы не встретил её. Сердце болезненно сжалось, и я чуть не поморщился от неприятных ощущений.
— Но удача была на стороне этой необычной девочки, — проскрипела Силли, — она смогла выбраться из огня, её нашли на траве в нескольких метрах. Тогда Пирс и Рохеза приняли решение, что не успокоятся, пока не найдут способ помочь своей дочери. Поэтому Рохеза окончательно «пропала» для всех, а Пирс взял на себя роль недалёкого идиота, бегающего по миру в поисках приключений. Всё для неё. Ведь в пик совершеннолетия ведьмы её сила выходит на новый уровень. И Розэ не сможет его пережить с такой магией.
— Но почему Розэ забрали в семью Фардеклёров? С Лаудесейлами она была бы намного счастливее, — сказал я.
— Была бы. Но огонь в ней сильно реагировал на темноту, настолько, что девочка самопроизвольно запечатала её внутри себя, и огню пришлось впасть в сон, — Силли покачала седой головой, — но он начинал снова пробуждаться и вредить Розэ, как только кто-то с силой темноты подходил близко. Рохеза не могла приблизиться к собственной дочери и утешить её.
— А ещё Розэ внешне — почти вылитая Фардеклёр, — потрясённо прошептал я.
— Верно, — кивнула Силли, — Лаудесейлы приняли бы её и окружили заботой, но случилось так, как случилось. Мы создали для Розэ безопасную легенду, по счастью детская память очень ненадёжна, и Пирс отнёс девочку в фамильное поместье. Рохезе остались только письма о том, как проходит детство её дочери и портреты. Она посвятила свою жизнь поискам, чтобы однажды подойти к собственной дочери и обнять без опасений вновь навредить ей.
Я взлохматил волосы и прикрыл глаза. Да, Силли была права, когда говорила, что мне не стоит плохо отзываться о родителях Розэ. Мне стало безумно жаль их всех. Розэ, Пирса, Рохезу. Если бы не эти особенности древней магии, они бы могли жить счастливой семьёй, в Асаре, где когда-нибудь мы с Розэ обязательно встретились бы и всё было совсем иначе.
— Почему никто ничего не рассказала Розэ? — тихо спросил я, — она имеет право знать. Ей могли сказать обо всём ещё несколько лет назад.
— Стала бы она от этого счастливее? — задала встречный вопрос Силли.
— Правда, даже горькая, освобождает. Даёт выбор, — возразил я.
— Не думаю, что она бы справилась с такой правдой раньше. Я и сейчас не очень уверена, что Розэ выдержит это, — качнула седой головой ведьмой.
— Она уже ищет ответы, она хочет знать о себе всё, — я поднялся, — если ей не расскажете вы, расскажу я. У неё должно быть время до ведьминого совершеннолетия всё узнать и решить, чего хочет она.
— Всё не теряешь надежды избежать ритуала лишения? — хмуро спросила она.
— Никогда не потеряю, — я прищурился, — я буду бороться за неё до последнего.
— Розэ повезло, что у неё есть ещё один человек, который любит её настолько, — слабо улыбнулась Силли, — я подумаю над твоими словами. А ты не руби сгоряча, Повелитель Багровых Туманов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я кивнул и вышел в изнанку. Мне нужно было подумать и переварить всё это. Правда о Розэ в действительности оказалась слишком тяжёлой. Сможет ли моя ведьмочка понять и принять её? Или это сломает её окончательно?
— Эй, Леон! — ко мне на крышу выпрыгнул как всегда отвратительно весёлый Райтер, — Силли тебе помогла с истинной?
— Нет, только ещё больше всё запутала, — печально вздохнул я.
Пожалуй, старая ведьма была даже в чём-то права, когда хотела держать меня в неведении. Правда оказалась тяжелее, чем я рассчитывал. А ещё у меня болело сердце за мою ведьмочку, она только-только начала жить полной жизнью, словно пробудилась ото сна. Полагаю, это было последствием сна её магии. Вместе с ней проснулась и Розэ.
Но эта правда… На Земле я читал о поглощённых близнецах и в целом о связи близнецов. Выживший близнец после гибели второго всегда чувствует, что в его жизни что-то не так, он чувствует себя одиноким, сломленным, отчаянно желает к чему-то привязаться и создать новую связь, хоть немного похожую на ту самую. Звучит мистически для Земли, но это доказанный учёными факт.
Розэ об этом не подозревает, но может чувствовать это где-то смутно в душе. И когда она узнает… она слишком ранимая и хрупкая. Правда может убить её. Я потеряю свою ведьмочку намного раньше, чем мог рассчитывать. Я не хочу этого.
— Мне жаль, — Рай, о котором я уже забыл, плюхнулся рядом на прогретую осенним солнцем крышу, — мне она тоже не помогла. Сказала, что в академии точно бы узнали, объявись тут наследник Лаудесейлов. А по миру бегать и выискивать дитятю она уже слишком стара.
Я едва заметно вздрогнул. Чёрт возьми, моя Розэ ещё и его потерянная родственница, родовая ведьма семьи. Я мысленно выругался, не стесняясь в выражениях. Райтер не дурак, может что-то понять, да и я не хочу лгать в лицо другу. Нужно куда-нибудь его спровадить, прочь от Академии Роз.
— Значит, тебе пора, — сказал я, — рад был тебя увидеть, залетай в Асар в гости, Машка будет тебе очень рада.
— Видел я её радость, — хмыкнул друг, — не надо мне такого. Сегодня встретил в коридоре одну девушку. И теперь у меня вопрос, все Мари меня ненавидят?
— В смысле? — я почувствовал неладное.
— Не обращай внимания, — он отмахнулся и посмотрел в сторону леса, там у первого курса сейчас были практические занятия. У моей ведьмы в том числе. — Лучше расскажи про свою истинную. Кто она? Учится здесь?
— Она ведьма, — со вздохом признался я, — студентка.
— Ведьмы очень своенравны, едва ли не хуже демониц, — широко улыбнулся Райтер.
— И ведь не поспоришь, — сказал я и поднялся, — ну, пошли, пну тебя в добрый путь.
— Прогоняешь? Эй, наглый демонюка, это, вообще-то, моя вотчина, центр мира ведьм, — хохотнул друг и тряхнул чёрными кудрями.
— Я своего рода тоже ведьмак, пусть иномирный, и пошёл в папу-демона, — хмыкнул я.
— Это не считается, — тёмные глаза Рая будто зажглись изнутри.
Глаза Розэ так же светятся, словно солнце. Теперь я вижу в них намного больше общих черт. Вьющиеся густые волосы, этот особенный солнечный взгляд, некоторые черты лица, которые не бросаются в глаза на первый взгляд. Если их поставить рядом, очень умный и внимательный наблюдатель поймёт, что они родственники.
— Считается. Иди, и никому не говори, что я нашёл истинную, — я сложил руки на груди и посмотрел на него с прищуром.
— Ладно-ладно, не буду мешать тебе окручивать милую ведьмочку, — он шагнул за грань одной ногой, как всегда это смотрелось жутко, словно ноги у него и вовсе нет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Перестань так делать, — я аж весь передёрнулся.
— М? — он вздёрнул брови и перевёл взгляд на ноги, — да, и правда жутковато.
— Почему у меня чувство, что ты тянешь время? — я вздохнул.
— Потому что я ведьмак, а у ведьм, даже мужского полу, сильно шестое чувство, — он хмыкнул, — что-то не даёт мне уйти. Я жду какого-то знака, чтобы остаться.
