— Что? — я не понимала, о чём она говорит, — какие близнецы? Какая сестра?
— Ты всё забыла, — грустно протянуло существо, — ты всегда была слабее. Конечно, проще забыть, чем жить с осознанием собственного ничтожества. Но я простила тебя, сестрёнка. Я не злюсь на твою жадность. Я понимаю, ты хотела получить всё, а не делить со мной пополам. Такова человеческая сущность.
И столько в её голосе было понимания, нежности и печали, что моё сердце болезненно сжалось, а в глазах защипало. Я ничего не понимала, но одно мне было ясно — у меня когда-то была сестра-близнец, и я что-то сделала, предала её, но забыла об этом. Чтобы не терзаться чувством вины?
— Я ничего не помню, — дрожащим голосом произнесла я, чувствуя себя ужасно.
— Я могу рассказать, хочешь? — предложила Роза, ласково мне улыбнувшись.
Была, была трусливая мыслишка замотать головой и сбежать, не знать, не вспоминать, но… Я должна знать, что натворила. Должна понести за это ответственность. Если Роза простила меня, то я сама себя прощать не имею права. Что бы я ни сделала, я должна об этом знать, должна испытывать жгучий стыд и вину. Это будет правильно.
— Расскажи, — попросила я и приблизилась к ней.
Роза грустно качнула головой, словно надеялась, что я откажусь и позволю себе дальше оставаться в неведении. Словно ей было важно моё душевное равновесие. Я всмотрелась в её лицо. Точно то же, до последней чёрточки то же лицо, что я видела в зеркале. Только волосы и глаза как у Лаудесейлов. Она была похожа на Райтера.
— Я начну сначала, — она вздохнула, — с самого начала. Из Тумана в этот мир когда-то пришли пять ведьм. Ковен могущественных чародеек. Они звали себя Кругом Роз.
— Но ведьм было шесть, — возразила я, начиная хмуриться. Роза так знакомо поджала губы.
— Не перебивай меня, — сказала она, — я расскажу обо всём по порядку. Ведьм было пять. Четыре чародейки и их Верховная, самая сильная среди них. Она соединяла в себе две силы, которые делали её непобедимой в этом мире. Сила пьянила женщину, делая из неё чудовище. Её и ковен призвали, чтобы спасти мир, а не разрушить его окончательно. Четыре ведьмы и местные волшебники провели ритуал и разорвали Верховную пополам.
— Разорвали? — ужаснулась я.
— Поделили тело ровно пополам, — кивнула Роза, — из её крови и двух половин тела создали двух новых ведьм, младенцев. Двух девочек. Батшебу и Дешилу.
— Батшеба Лоу де Сейл и Дешила Фер де Клёр, — прошептала я. Историю первородных семей я знала на зубок.
— Да. Четыре ведьмы вырастили их, но держали прошлое девочек в тайне, — продолжила девушка, — они были близнецами, но с разными, прямо противоположными силами. Темнота и огонь. Вшестером ведьмы спасли мир, изгнав Туманы на изнанку, они связали волю могущественных демонов и назначили их хранителями изнанки. Это демоны-асары.
— Да, я об этом знаю, — кивнула я, — а что было потом?
— Потом? Ничего, — пожала чернильными плечами Роза, — потом была жизнь. Мир нужно было восстанавливать, поднимать государства… Четыре ведьмы из Круга Роз уже и забыли о том, что они сделали со своей Королевой, поделённая надвое, она не представляла опасности. Так они думали.
— Что случилось? — я поёжилась от непонятно откуда взявшегося сквознячка.
— Две половинки всегда будут тянуться друг к другу, чтобы соединиться, — вздохнула девушка, — сын Батшебы и дочь Дешилы влюбились. Все были против их союза, но остановить их никто не смог. Их дитя… Это был страшный урод, с несколькими руками и ногами, с двумя головами… Чудовище прожило недолго. Тогда и был наложен запрет на смешение крови двух семей. Но ведь темнота и огонь — это две стороны одной монеты, две половины одно целого. Так или иначе их тянуло друг к другу. Нарушался запрет и не раз. Но всегда союзы Фер де Клёр и Лоу де Сейлов были обречены.
— Почему… — у меня перехватило горло, я тяжело сглотнула ледяной комок, — почему дети рождались уродцами?
— Из-за того самого первого ритуала, — Роза покачала головой, — в таком союзе всегда появлялись близнецы, тёмный и огненный. Они стремились соединиться ещё в утробе матери, но ритуал мешал. Они не могли ни стать единым целым, ни быть по раздельности. Два плода так или иначе стекались в один, страшный и нежизнеспособный.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я закрыла рот ладонью, стараясь сдержать свой ужас от всего услышанного. Меня пробрало морозом по коже от осознания всего происходящего на протяжении веков и своей причастности к этому.
— А мы?.. — прошептала я.
— Мы с тобой были достаточно сильны, — улыбнулась Роза, весело, от чего меня чуть не скрутило от отвращения к себе.
Я осталась, потому что предала её, а она… Она была заперта внутри меня. Но она нашла в себе силы простить меня и продолжала любить меня. Это она должна была жить, она, а не я.
— И всегда были заодно, — продолжала улыбаться Роза, — наша сила, наша жажда к жизни. Мы смогли полностью соединиться, стать одним целым. Мы родились, мы выжили, потому что были заодно. Мы делили тело на двоих. Никто и не подозревал, что нас двое. Даже мама и папа. Они просто думали, что мы замкнутый и молчаливый ребёнок. А нам было весело, нас же было двое. Просто никто не знал.
— Мама и папа? — дрожащим голосом переспросила я.
— Ты не помнишь? — она снова удивилась, а потом её губы сложились в грустную улыбку, — ты вычеркнула из памяти всё, что было связано со мной. Наше общее детство. Наших родителей. Мы жили с мамой и папой, пока…
Её лицо исказилось от страшной, еле сдерживаемой боли. Губы искривились в страшной муке, в больших глазах застыли слёзы. Меня словно пнули в живот. Мне стало так больно, так мерзко и гадко от самой себя. Не нужно быть гением, чтобы понять, что я сделала что-то очень отвратительное.
Я предала свою вторую половинку, лучшую половинку. Я украла у неё жизнь, я разрушила нашу семью. Неужели я росла с мамой и папой? У меня была сестра? И я была счастлива, уверена, что была. Неужели, я всё это потеряла из-за собственной жадности и злобы?
Но я ведь не такая! Я не злая! Я не могла… Но потом я вспомнила, что испытывала там, у ручья. Я была чудовищем, злобным, бездушным, жестоким. Неужели… это я? Настоящая я? Я — такая?
— Розэ, не хотела рассказывать, — печально сказала Роза, — не хотела, чтобы ты так чувствовала себя. Ты не заслуживаешь этого. Ты должна прожить жизнь счастливо, за нас двоих. Для меня. Я хочу этого. И не злюсь на тебя, родная.
Но от её тихих, нежных слов мне становилось только хуже, по щекам текли злые отчаянные слёзы.
— Что… Что произошло тогда? Как всё это случилось? — почти прорыдала я, захлёбываясь ненавистью к себе.
— Розэ, — закачала головой Роза, — не надо. Я не хочу делать тебе ещё больнее.
— Я хочу знать всё, — всхлипнула я.
— Розэ… — Роза сама чуть не плакала, — не надо.
— Пожалуйста, — и она сдалась, понурила голову, ссутулила плечи.
У нас от рождения была своя силы. У меня — огонь, у Розы — темнота. Тело, в которое мы слились, принадлежало ей, ведь тёмной матери проще выносить и поддержать тёмного ребёнка. Мы разделили одно тело на двоих, жили с родителями и были любимы вдали от всех.
Когда нам было пять, наша сила впервые колыхнулась, мы почувствовали её течение по венам. Она смешивалась, плавилась в одно целое. И тогда… Я пожадничала. Приревновала. Мне захотелось получить всё. И темноту, и огонь, и стать единоличной хозяйкой тела.
Я воспользовалась нашей силой, когда Роза уступила мне полный контроль и ушла на отдых вглубь сознания. Огонь вырвался, сжигая всё на своём пути, запирая Розу вместе с её темнотой внутри. Она могла выбраться, сопротивляться, сломить меня, но… Это могло стоить нам обоим жизни. Огонь угрожал выйти из-под контроля и навредить нам обоим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И Роза уступила мне, ушла вглубь и заснула. Вместе с ней заснула и часть моего сознания, моей памяти. Это была и я, и не я. Вместе с сестрой уснула и часть моей личности, худшая часть. Жестокая, коварная, кровожадная.
