Внутрь вошли два раба, держа руки на рукоятях мечей. Два широкоплечих инглинга в серебряных ошейниках. Ничто ощетинился, потянулся, блеснула сталь.
– Нет! – крикнул Ярви. Он знал этих двоих. Рабы его матери.
Их владелица величественно вошла в комнату, и Сумаэль за ней следом.
Мать не изменилась.
Высокая и решительная, с золотыми волосами, намасленными и уложенными в сияющие кольца. На ней было меньше драгоценностей, зато они были нескромных размеров. На ее цепочке не было огромного ключа королевы, ключа к сокровищнице Гетланда, и на его месте висел ключ поменьше, усеянный рубинами, словно каплями крови.
Пусть Ярви трудно было убедить своих компаньонов в том, что он король, но его мать своим величием непринужденно заполнила комнату до самых уголков.
– Боги, – хрипло сказал Ральф, и, вздрогнув, опустился на колени. Сестра Оуд, Джод и Сумаэль, а также два раба поспешили к нему присоединиться. Ничто встал на колени последним, опустив глаза и наконечник меча в пол. Так что лишь Ярви и его мать остались стоять.
Она почти никак не выказала, что заметила их. Она смотрела на Ярви, а он на нее, словно они были одни. Она подошла к нему, не улыбаясь и не хмурясь, и остановилась в шаге от него. Она казалась ему такой прекрасной, что глазам было больно смотреть, и он почувствовал, что из них текут обжигающие слезы.
– Мой сын, – прошептала она, и заключила его в объятья. – Мой сын.
Она сжала его так сильно, что это было почти больно. Ее слезы капали ему на голову, а его слезы – ей на плечо.
Ярви вернулся домой.
Спустя некоторое время она отпустила его на расстояние вытянутой руки, и аккуратно вытерла щеки. Он вдруг осознал, что ему уже не надо поднимать голову, чтобы смотреть ей в глаза. Значит, он вырос. Вырос во многих смыслах.
– Похоже, твоя подруга говорила правду, – сказала она.
Ярви медленно кивнул.
– Я жив.
– И научился застегивать пряжку, – сказала она, потянула за пряжку и решила, что та застегнута хорошо.
Она молча выслушала его историю.
Молча она слушала о набеге и о сожжении Амвенда. О предательстве Одема и о долгом падении Ярви в жестокое море.
Нужен ли Гетланду полукороль?
В тишине она слушала, как из него сделали раба и продали в рабство, и отвела взгляд, лишь чтобы посмотреть на легкий шрам на его шее.
В тишине он рассказал о своем побеге, о долгом и тяжелом испытании во льдах, о битве за жизнь в эльфийских руинах. И все это время Ярви думал о том, какая песня получится, если он выживет, чтобы положить ее на музыку.
В хорошей песне нельзя ожидать, что все герои выживут.
Когда дошло до смерти Анкрана, а потом до смерти Шадикширрам, Ярви подумал о красном ноже в его руке, о том, как он и она хрипели, ком встал в его горле, он закрыл глаза и не мог говорить.
Чтобы драться, нужны две руки, но чтобы ударить в спину, хватит и одной.
Потом он почувствовал руку матери на своей руке.
– Я горжусь. Твой отец гордился бы. Важно лишь то, что ты вернулся ко мне.
– Благодари этих четверых, – сказал Ярви, сглатывая горькую слюну.
Мать окинула его компаньонов оценивающим взглядом.
– Все вы, примите мои благодарности.
– Это было ничто, – проворчал Ничто, глядя вниз. Его лицо пряталось за путаницей волос.
– Это честь для меня, – сказал Джод, наклоняя голову.
– Мы бы тоже без него не справились, – пробормотал Ральф.
– Каждую милю он был у меня занозой в заднице, – сказала Сумаэль. – Если б пришлось повторить, я бы оставила его в море.
– И где бы тогда ты нашла корабль, чтобы вернуться домой? – спросил Ярви, ухмыляясь.
– О, я бы подумала о чем-нибудь другом, – сказала она, ухмыляясь в ответ.
Мать Ярви к ним не присоединилась. Она заметила каждую деталь во взглядах, которыми они обменялись, и прищурила глаза.
– Кто для тебя мой сын, девочка?
Сумаэль моргнула, и ее смуглая щека зарделась.
– Я…– Ярви никогда прежде не видел, чтобы ей не хватило слов.
– Она мой друг, – сказал он. – Она рисковала за меня своей жизнью. Она мой напарник по веслу. – Он помедлил немного. – Она моя семья.
– Вот как? – Мать все еще смотрела на Сумаэль, у которой проснулся внезапный интерес к изучению пола. – Тогда, должно быть, она теперь и моя семья.
На самом деле Ярви далеко не был уверен, кто они друг другу, и еще меньше хотел выяснять это на глазах своей матери.
– Здесь все изменилось. – Он кивнул на окно, откуда едва слышно доносились мольбы священника Единого Бога.
– Здесь все развалилось. – Глаза матери снова встретились с его глазами, и теперь она была сердитее, чем прежде. – Только я сняла траур по тебе, как к Матери Гандринг прилетел орел. Приглашение на свадьбу Верховного Короля в Скекенхаус.
– Ты поехала?
Она фыркнула.
– Я буду вынуждена там присутствовать.
– Почему?
– Потому, Ярви, что Праматерь Вексен видит меня в качестве невесты.
Ярви распахнул глаза.
– Ох.
– Да уж. Ох. Они хотят приковать меня к ключу этого высохшего ошметка, чтобы я пряла им золото из соломы. В то время как твой змей-дядя и его червь-дочь разочаровывают меня каждым своим шагом и делают все возможное, чтобы уничтожить все, что я здесь построила.
– Исриун? – пробормотал Ярви, слегка хрипя. Он едва не добавил «моя нареченная», но под взглядом Сумаэль подумал, что лучше остановиться.
– Я знаю ее имя, – прорычала мать. – Предпочитаю его не использовать. Они разрушили договоренности, которые создавались годами. Мгновенно сделали врагами с таким трудом завоеванных друзей. Присвоили товары иностранных торговцев, и вытурили их с рынка. Если их цель разрушить Гетланд, они не могли ее добиться лучше. Они отдали мой монетный двор под храм фальшивого бога Верховного Короля, ты видел?
– Что-то вроде того…
– Единый Бог, который стоит над всеми, как Верховный Король сидит выше остальных. – Она безрадостно рассмеялась, отчего Ярви подпрыгнул. – Я сражалась с ними, но потеряла почву под ногами. Они не понимают поле битвы, но у них есть Черный Стул. И у них ключ к сокровищнице. Я сражалась с ними каждый день, любым оружием и способом…
– Кроме меча, – проворчал Ничто, не поднимая взгляда.
Мать Ярви резко на него взглянула.
– Он будет следующим. Но Одем заботится о своей безопасности, и за ним все воины Гетланда. В моем дворе не больше четырех десятков человек. Еще есть Хурик…
– Нет, – сказал Ярви. – Хурик человек Одема. Он пытался убить меня.
Глаза матери расширились.
– Хурик мой избранный щит. Он никогда бы меня не предал…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
