— Белат на связи, — отозвался тот. — Как вы там?
— Забирай нас уже с этого камня, — сказал Астелян.
На эвакуацию отрядов Астеляна ушла практически вся ночь, в течение которой войска аборигенов еще трижды предпринимали попытки штурма зоны высадки. Белат был вынужден направить в помощь еще три «Предвестника», чтобы позволить Темным Ангелам безопасно погрузиться на транспортники под прикрытием тяжелых орудий, которых столь не хватало разведывательным группам.
Астелян последним поднялся на борт спасательного челнока и, прежде чем захлопнулся люк, бросил разъяренный взгляд на оставленные ими позиции. В его планы входило всего-то захватить парочку аборигенов, чтобы раздобыть полезную информацию, а в итоге пришлось вступить в полномасштабное сражение. Первые рассветные лучи озарили изуродованный лес и изрытые воронками поля. Попытка мирного разъяснения Имперских Истин явно не задалась.
Он нисколько не удивился, обнаружив, что в командном зале «Копья Истины» его уже дожидается Белат.
— Необходимо перейти в наступление и взять инициативу в свои руки, — сказал Белат. — Мы и так уже лишились преимущества неожиданности, и вся планета начинает приводить армии в полную боеготовность. Чем дольше мы станем выжидать, тем тяжелее будет грядущая битва.
— И что же ты предлагаешь? — поинтересовался Астелян, не отрывая взгляда от трехмерной сферы, повисшей над гололитическим проектором.
— Пока ты там общался с аборигенами, я приказал провести дополнительный анализ местных каналов связи, — объяснил Белат, опираясь кулаками на край стеклянного помоста и внимательно разглядывая Астеляна. — Они именуют свой мир Византисом. Всего под нами шесть континентов, каждый из которых по сути являет собой независимое моноэтническое государство. Мы одновременно нанесем удар по каждой из их столиц, сбросив десант с орбиты. Нам потребуется несколько часов на то, чтобы вывести из игры их власти и военачальников, и еще день-два, чтобы взять под контроль энергетические и транспортные сети.
— Разделяй и властвуй? — Астелян наконец посмотрел в глаза своему молодому собрату.
Прежде чем тот успел ответить, двери с шипением отворились и в зал вошел Галедан.
— Полагаю, вам следует это услышать.
Он торопливо пересек помещение, направляясь к системе связи. Как только ему удалось найти нужную частоту, из динамиков зазвучал металлический голос:
— …стимо. Мы не потерпим вторжений на территорию Конфедерации Ванца. Византисский Совет Наций соберется, чтобы принять единое решение. Конфедерация Ванца не останется без поддержки. Агрессия чужаков найдет достойный отпор. Бесчестн…
— Это сообщение транслируется по всему диапазону частот, — пояснил Галедан, отключая систему.
— И мы можем им ответить? — заинтересовался Астелян.
— Разумеется, — ответил его заместитель.
— Да это же глупо, — встрял Белат. — Необходимо немедленно нанести удар!
— У нас появился шанс на установление мирного диалога, — произнес Астелян. — Так зачем же его упускать?
— На этой планете даже не помышляют о создании единого правительства, — возразил Белат. — Две страны прямо сейчас пребывают в состоянии войны, а все прочие на протяжении последних веков регулярно вступали в вооруженные конфликты. Надо просто уничтожить их все поодиночке, и этот мир падет.
— Но у них же есть международная организация… Совет Наций, — заметил Астелян. — Полагаю, при их поддержке мы сможем повлиять на ситуацию.
— Этот Совет по большей части состоит из простых дипломатов и политиканов, — не отступал Белат. — Ты ведь даже не слышал того, что удалось узнать мне. Аборигены считают Совет Наций беспомощным и бесполезным. За ним не стоит никакой подлинной силы.
— Значит, мы и станем этой силой, — резюмировал Астелян. — Необходимо принести извинения за наше неумышленное вторжение и договориться с ними. Таким образом, всем планетарным властям придется общаться с нами через Совет, что позволит нам выковать единую судьбу для всей планеты.
— Что будем делать, если они откажутся? — выпрямился Белат. — Выжидая, мы лишь даем им лишнее время, чтобы подготовить армии к войне. И мало того что они успеют нарастить свои силы, так еще и промоют своим согражданам мозги, убедив тех, что нас можно одолеть.
— Это меня не сильно беспокоит. Куда хуже будет, если мы не дадим им шанса решить все мирным путем, — продолжал настаивать Астелян. — Подумай о том, какими мы войдем в историю? Что было бы сейчас с Калибаном, приди Император не с распростертыми объятиями, но со сжатым кулаком?
— Калибан — совсем другое дело, — заметил Белат.
— Только потому, что это твоя родина? — спросил Астелян, подходя ближе.
— Потому, что у нас был Лев, — самоуверенно произнес Белат. — У Императора просто не было другого выхода, кроме как вступить с нами в переговоры. Попытка вторжения дорого бы ему обошлась и не привела бы к реальным результатам.
— Стало быть, мы должны лишить этих людей всякой надежды лишь только потому, что у них нет примарха? — рявкнул Астелян прямо в лицо неподвижно стоящему юнцу. — Неужели простая случайность делает их кровь, их жизни менее ценными?
— Вовсе не случайность привела Льва на Калибан, — тихо и совершенно спокойно ответил Белат. — Наш вождь явился с небес по велению судьбы.
Несколько секунд Астелян не произносил ни слова, но после отступил назад и утер пот со лба тыльной стороной ладони.
— Я собираюсь связаться с Советом Наций и рассказать им о наших добрых намерениях, — наконец сказал он. — Галедан, приготовь все необходимое.
Проходя мимо Белата, капитан бросил на того настороженный взгляд.
— Я не могу согласиться с твоим решением, — произнес Белат, как только двери закрылись за спиной Галедана, и, не успел Астелян что-либо сказать, поднял руку в умиротворяющем жесте. — Очевидно, нам не удастся договориться самостоятельно. Предлагаю связаться с примархом и узнать его мнение.
Астелян разразился безрадостным смехом.
— Парень, мы с тобой оба являемся магистрами орденов Темных Ангелов, — презрительно отрезал он. — Нельзя же всякий раз, сталкиваясь с трудностями, бежать к примарху, поджавши хвост. Мы с тобой возглавляем воинства Астартес. Надо действовать, а не терзаться сомнениями. Хочешь — можешь заплакать и вернуться на свой Калибан. Но я останусь здесь и постараюсь договориться.
— Мы сражаемся во имя объединения Человечества! — выплюнул Белат. — И тот мир, что мы строим, куда важнее нескольких людишек. В жертву ему можно принести тысячи, даже миллионы жизней. Ты настолько размяк, что мне прямо интересно узнать, как оценит Лев твой недостаток отваги?
Рот Астеляна скривился в беззвучном крике, когда ветеран схватил Белата за грудки и с такой силой впечатал в стену, что пласкритовое покрытие пошло трещинами.
— Твоя дерзость не знает прощения! — взревел Астелян.
— Как и твоя, — спокойно ответил Белат, окидывая собрата пронзительным взглядом голубых глаз.
— Я сражался во имя Императора, и он доверил мне стать острием его копья, — медленно и холодно произнес Астелян. — Мой орден побывал на десятках планет, борясь с такими врагами, о которых ты и помыслить не можешь. Мы честным трудом заслужили каждую из наград, дарованных нам Императором Человечества, а я удостоился его личной похвалы.
— Не тебе одному есть чем гордиться. — В голосе Белата не было ни малейшего намека на уважительность. — Я стал первым в своем ордене, кто был избран стать Астартес. И первым же возвысился до звания магистра. Меня, терранин, воспитали в духе традиций куда более древних, нежели твой орден. Многие поколения моих предков воевали под знаменем Вороньего Крыла, и их кровь не остыла в моих жилах. Пускай тебя и пугает богатое наследие Калибана, но теперь это и твой дом. Наш народ стал твоим народом. Это мир Льва, и его традиции являются традициями Темных Ангелов. Только примарху дозволено судить меня, но уж никак не тебе.
Астелян разжал кулаки и вздохнул.
— Все, что я сейчас говорил, имело целью не оскорбить тебя, но предостеречь, — тихо сказал он. — Да, мы каждую секунду должны быть готовы к битве, но не стоит бросаться в нее сломя голову. Запомни, война унесет жизни не только тех, кого ты приговорил к смерти, но и многих из твоих людей. Твои братья по оружию будут проливать кровь и ложиться на алтарь войны. Неужели хотя бы ради них ты не готов убедиться, что совершаешь правильный выбор?
Белат отвернулся и направился к выходу. Но перед самыми дверями замер и оглянулся.
— Твоя ошибка уже стоила нам дорого, — произнес он. — Я никогда не смогу забыть того, что произошло, но также не могу и лишить тебя возможности искупить твою вину. В конце концов, ты старше меня, да и мне не хотелось бы опозорить себя тем, что я бросил своего брата в беде.
