«Браслет невидимости», «прыжковый пояс» – амулеты из каганских арсеналов пришлись весьма кстати. Забрался по стене – спрыгнул. Магические фонари, не оставляющие на территории «загороди», думалось, ни малейшего клочка тени, ему нисколько не помешали. Лишь слабый дождик, создавая вокруг тела прозрачный силуэт, разоблачал лазутчика, но к этому Рус был готов. А вот мелкая речная галька, которой чистюли-мульцы засыпали всю площадь своего городка, стала неприятным сюрпризом.
Несмотря на шум капающей воды, шорох шагов разносился в ночной тишине, как карканье вспугнутого воронья – громко, противно, тревожно. Бдящие стражники замирали, прислушивались, но, хвала богам, не замечая ничего подозрительного, старались успокоиться. Зато сердце Руса молотило как угорелое. Темп продвижения резко замедлился, линия движения прижалась к наиболее утоптанным местам – приблизилась к стенам зданий, а значит, и к путям обхода все более и более внимательной охраны. Редкое поскрипывание, время от времени доносящееся до слуха опытных воинов, настораживало волей-неволей. А кое-кто успевал замечать быстро исчезающее размазанное сырое пятно. Войны не было и не предвиделось, последних воров отвадили года три назад, поэтому ветераны, участники реальных конфликтов (по указу императора за море отправлялись только такие), уговаривали себя не накручивать излишнюю нервозность, но… волнение нарастало.
Поисковый амулет молчал. Рус терзал своего Духа Жизни, и в конце концов, после неоднократных ответов: «Структура в дереве сбалансированная, эманации я усилил. Почует она свое вместилище шагов за сто – не сомневайся», – Дух не выдержал и перестал откликаться на призывы Большого Друга.
Обладание сонмом Духов и являлось тем вымышленным секретом Хранящих, о котором пасынок Френома говорил мастеру Исцеляющему. Бестелесные сущности, обитатели иной реальности не могли похвастать мощностью Силы, какую можно было вложить в упорядоченные структуры, зато умели действовать самостоятельно и разумно, могли легко оперировать трудноуловимыми явлениями. В частности, такими, как пресловутые эманации, которые разливались, как запах, или тянулись от подобного к подобному. Когда-то давно, уже избавившись от рабства, Рус продолжал подвергаться воздействию Древа Лоос и в результате совершал несвойственные себе поступки. Поэтому его Духи имели возможность изучить закономерности распространения эманаций в полной мере.
Крадясь от здания к зданию, оглядывая двух– и трехэтажные пакгаузы, Рус между делом думал о том, что быстро снять товар или загрузить его на стеллажи можно только при помощи знаменитых мульских подъемников. Сторонние размышления успокаивали, помогали унять нервную дрожь. Он, оказывается, на эту разведку возлагал большие надежды. И как назло – кровь Гнатика не откликалась. Лазутчик обошел почти весь намеченный периметр с расчетом на стошаговое перекрытие всей площади городища, как вдруг послышалась тихая команда. Из казармы, построенной неподалеку от въездных ворот, высыпали стражники. Еще один короткий рык, и сотня воинов построилась в три ровные шеренги. Снова неразборчивый приказ, немного длиннее прежних, и люди в открытых стальных шлемах, в кожаных доспехах с железными вставками, вооруженные кто мечами, кто луками разбежались. Внешне хаотично. Но вскоре все четыре улицы, по которым мог уйти Рус, оказались перекрыты десятками людей с сетями, растянутыми от здания к зданию. В трансовом зрении нити ячеек светились Силой Эоса, а позади каждой группы шел склонный к Силе – либо Пылающий, либо Текущий. Облава стала неторопливо сжиматься. Как невод, аккуратно выводимый на берег. Осторожно, чтобы ни одна рыбешка не выскочила. Рус мог бы залезть по стене дома неизвестного назначения, к которому прижимался, пробежаться по покатой крыше с завернутым, словно пожухлый лист краем, спрыгнуть за спинами преследователей и дать деру, но не стал. У него имелась другая задумка. Дождь, который в России назвали бы грибным, продолжал монотонно петь свою унылую песню. Ночные фонари светили.
Стремительный силуэт, блестевший сотканной из звезд кометой с красивым хвостом из вспененных дождевых капель, промчался к ближайшей сети. Люди ахнули и на мгновение застыли. Комета взлетела над сетью, но край ее ядра все же зацепил верхнюю кромку. Брызнуло желтой пылью, и прочные веревки развалились на две стороны. Прозрачная, сверкающая ртутью фигура опустилась на землю и приблизилась к стоящему позади цепи склонному к Силе Гидлея.
Остановившись в шаге от мага, покрытого тонкой и хрупкой на вид ледяной коркой – защитной структурой «ледяного вала», Рус напустил на него Духа Смерти. Пока Бурлящий разбирался с внезапно объявшим его ужасом, от которого хотелось бежать сломя голову, левым мечом-близнецом с Огненным Духом в клинке рубанул прозрачную пленку. Разрушил с первого же удара – борющийся со страхом маг забыл подпитывать структуру Силой. На два быстрых удара сердца прижал пальцы правой руки ко лбу ошеломленного противника и бросился в бега. Вслед ему полетели ругательства и стрелы. Две из последних заметно толкнули в спину и шею. Амулет «универсальной защиты» сглаживал удары, но полностью энергию не гасил. В отличие от Золотого доспеха. Перед самой стеной Руса наконец-то достала какая-то структура, сразу перешедшая обратно в Силу. Из-за нее, к сожалению, почему-то слетела невидимость. Взлететь по каменной изгороди и спрыгнуть с высоты восьми локтей, не ломая ног, для людей, имеющих каганские диверсионные амулеты, – плевая задача. Герой с этим справился. Хвала богам, «прыжковый пояс» работоспособности не утратил.
В город имперцы не вышли.
Маг, у которого Рус снял часть памяти, оказался ярым ненавистником Теневиков. Насколько он знал, а мастер Бурлящий был вхож к наместнику императора в «Понтийской колонии», в Понтинополь, по крайней мере в «мульское городище», никто из представителей ордена Сумеречников не прибывал. Женщин с младенцами не видел. Об оборотнях был наслышан. Они появились внезапно, на западе империи, в предгорьях. Там, где император пока еще позволял гонимым Теневикам селиться и совершать ритуалы. Не связать два этих факта мог только глубоко наивный человек. Боевой маг, поучаствовавший в настоящей военной кампании, идиотом не был.
О ланитках не знал ничего. Точнее, ничего необычного: слабенький орден Плодородия и Деторождения, не связанный с имперской бюрократией, и все.
Надежда на легкое обнаружение сына рассыпалась как карточный домик. Разочарованию отца не было предела. Единственное, что хоть немного тешило самолюбие, это случайно полученные сведения о том, почему же мульские купцы не ходят в Кушинар. Ответ оказался мелок, глуп и банален, как ответ на многие непознанные загадки: когда императору готовили на подпись указ о разрешении торговли с восточным континентом, то кому-то из бюрократов пришла в голову мысль обезопасить купцов, добрых имперских подданных, от «пояса бурь» (аналог «ревущих сороковых» в земной терминологии). Он и вписал строчку: «Ходить только по широтам южнее половины зенита!» Высочайшая рука, не особо вчитываясь, спокойно подписала. Об этой истории среди высшего чиновничества ходила целая байка. И пока хватало товаров с южной части ойкумены, без участия Этрусии с Кушинаром, указ вряд ли изменят. Государственная машина крайне инертна.
Кан Хай был простым флотским офицером и не дружил с высоким чиновником – наместником императора в заморской колонии, поэтому не знал о шутке с «половиной зенита». Будь иначе, то Рус, возможно, не организовал бы поход. Но и сейчас, получив отгадку, князь Кушинара не стал досадовать на бесполезность собственной экспедиции, которую отправил главным образом для решения этой загадки. Нет худа без добра: по мере возможности они следят за судами, идущими на запад и досматривают всех, кого могут. Всего два корабля. Но они есть!
Весь следующий день Рус слонялся по тавернам. Подсаживался к одиноким посетителям, навязывался в компании, прислушивался к разговорам, но никто об оборотнях не болтал. Несколько раз «вызванивал» Адыгея, и тот тоже ничем не радовал. Рус держал себя в руках, успокаивая мыслью: «Ничего, отрицательный результат – тоже результат. Раскинем сети… В квартал кушингов пойду. Да, опасаются они меня, но, надеюсь, не откажут, расспросят народ. Конечно, разболтают и спугнуть могут, но чего терять-то теперь? Гнатика перепрячут? В логово лоосок заберусь, но разыщу!» И в очередной раз остро пожалел о том, что при слиянии с Силой «залетать» в дома густонаселенного Понтинополя не получалось.
Проверял. Что-то не позволяло. В этом «что-то» Рус с удивлением угадывал слияние множества людских чувств, мыслей, стремлений, желаний, которые не хотели пускать в места своего пребывания никого постороннего. Может, то и была пресловутая «совокупная Воля»? Как бы там ни было, но полюбоваться городом можно было только с высоты птичьего полета. Форсировать снижение, ломать барьер он не решился. Если засомневался в успехе, значит, лишние трудности неизбежны, а они того не стоят. Ножками ходить гораздо легче, а язык, как всем известно, до Киева доведет. Если понадобится, Рус намеревался перебраться на другой континент. Нужный район империи он себе представлял и был уверен, что точное расположение ордена Сумеречников не станет для него секретом. Только надо успеть до того, как в гнатиковском амулете «универсальной защиты» закончится Сила Геи… В голову заползали тягостные воспоминания о вызове «отражения» души Гнатика.
