Поправив шляпу, Джуд выглянула из-за массивной фигуры Баррета и увидела остальных мужчин из долины, сгрудившихся вокруг небольшого стола и уговаривавших стрелка.
На первый взгляд там не на что было смотреть: долговязый тощий парень неопределенного возраста, с довольно длинными волосами, свисающими из-под опущенных полей стетсона, с заботливо ухоженными усами… и с глубоко вырезанной кобурой на бедре. Он с мягким, почти добродушным выражением прислушивался к тому, что говорили остальные, но когда он поднял голову при приближении Джуд, девушка вздрогнула, почувствовав пронизывающий взгляд его черных глаз, похожих на кусочки угля, бездонных и бездушных. И этого человека они хотели нанять, чтобы убить Долтона Макензи.
— Это та леди, о которой я вам говорил, мисс Джуд Эймос, — нервничая, представил ее Тенди.
— Что ж, приветствую вас, мадам. Не могу сказать, что привык, чтобы женщина занималась наймом и увольнением вооруженных людей.
— Что касается меня, то я вообще никого не нанимала бы, мистер…
— Латиго Джонс, мадам, — могу я сказать, к вашим услугам?
Джуд хотела нахмуриться, но он был столь искренне непосредственным, что она невольно улыбнулась. Однако она не могла полностью расслабиться, что-то в Латиго Джонсе говорило, что он тоже ходит по острой грани риска, как и Долтон. Скрытая жестокость искал а дорогу к выходу, и именно эту дорогу они пришли предложить ему.
— Садитесь, мисс Эймос. Быть может, вы дадите мне прямой ответ. Эти ребята танцуют вокруг да около какой-то, возможно, замечательный, тустеп. Они размахивают огромной пачкой денег, предлагая ее за какую-то, в общем, обычную работу. Что я хочу знать, так что это за работа, которую я должен сделать. Наверное, это должно быть что-то более серьезное, чем просто припугнуть кучку крикунов, получающих по двадцать пять долларов в месяц.
— Вы должны припугнуть одного такого же, как вы, — ответила ему Джуд, стараясь сохранить спокойный тон. — Хозяин ранчо, против которого мы выступаем, нанял своего стрелка.
— Полагаю, кого-то из профессионалов.
— Долтона Макензи.
— Я слышал о нем, — пробурчал Джонс после задумчивого молчания, — и вы, ребята, ищете себе неприятностей.
Среди жителей долины, возмущенных такой оценкой их положения, поднялся недовольный ропот.
— Поэтому вы и нужны нам, мистер Джонс, — наконец высказался Тенди.
— Да, я вам нужен, но если речь идет о Долтоне Макензи, то того, что вы предлагаете, недостаточно.
Перекрывая недовольный гул, Тенди громко и четко заявил:
— Вы просто боитесь выступить против него.
— Вы называете меня трусом, мистер? — Черные глаза Джонса угрожающе вспыхнули внутренним огнем, но в остальном его лицо осталось неподвижной маской.
— Нет, он, безусловно, не хотел этого сказать, — вмешалась Джуд, скрывая тревогу и мечтая дать Тенди пощечину за его глупость, наглость и опасное высокомерие. — Никто здесь не сомневается в вашей храбрости, мистер Джонс, и в том, что вы специалист своего дела.
Весь блеск слетел с Тенди, он осторожно перевел дыхание и, заглянув в комнату, тихо выругался:
— Какого черта им здесь нужно?
Его ворчанье заставило все головы повернуться к приближавшимся Долтону и трем другим охранникам из Свитграсса. Они подошли к бару, Долтон удостоил фермеров коротким взглядом, а остальные посмотрели, как заряженные шестизарядные пистолеты.
— Я должен полагать, это и есть противники? — протянул Джонс.
— Макензи и пара приспешников Джемисона, — презрительно усмехнулся Тенди в их сторону.
— Быть может, стоит пригласить их для небольшой дружеской беседы… Хозяин, — крикнул Латиго, прежде чем кто-либо из остальных успел возразить, — принесите сюда вон ту бутылку и раздобудьте еще несколько стульев для моих коллег.
Когда Долтон подошел к столу, фермеры разбежались, как куры — все, кроме Тенди, который остался сидеть.
С деланной вежливостью оба наемника рассматривали друг друга, как пара волков, которые осторожно обнюхиваются и ощетиниваются, готовясь к стычке. Как принято у профессионалов, они открыто обменялись рукопожатием, и Долтон опустился на один из опустевших стульев, а остальные не дыша следили за разговором двух мужчин.
— Джонс.
— Мак.
— Ты принимаешь участие в этом деле на их стороне?
— Мы ведем переговоры.
— Слышал, они приезжают сюда, чтобы делать здесь покупки. Ты собираешься поддержать не ту сторону.
— Возможно, но та или другая сторона — какое это имеет значение для нас? Ты ведь знаешь, что я всегда выходил победителем из честной драки?
— В этой можешь и не победить.
— Думаю, это тоже не имеет большого значения. — Джонс выразительно пожал плечами.
Зрители заметно занервничали, когда двое мужчин подняли стаканы с виски и на мгновение воцарилась дружеская тишина — пока Тенди Баррет не нарушил ее, схватив Долтона за плечо:
— Отлично, вы получили свою порцию виски, и теперь идите. Нам нужно закончить здесь дело.
— Вы не закончите ничего, кроме ваших молитв, если не уберете свою руку — и немедленно.
Тенди разжал пальцы и убрал руку, как будто выпустил какое-то дикое животное, которое могло тотчас наброситься на него, а затем нервно вытер ладонь о брюки на бедре и угрожающе посмотрел на тех, кто мог заметить, как дрожит его рука.
— Мы ждем, мистер, — предпринял он еще один агрессивный выпад, чтобы отыграться за свой позор.
— Что ж, можете подождать, пока я не закончу свое дело. — Долтон медленно вертел в руках стакан, как зачарованный наблюдая за игрой света в его содержимом.
— Что у вас здесь за дело? — недовольно буркнул Тенди.
Долтон поднялся со стула, и фермеры все как один отступили назад. По всей видимости, у Долтона не было орудия, но это не уменьшило исходившей от него угрозы, когда он, повернувшись к ним лицом, объявил в форме предупреждения:
— Мое дело отправить вас всех в ад, если вы вздумаете решать эту проблему с помощью оружия. Как сказал здесь мой друг, меня не касается, кто прав, а кто нет. Или вы уберетесь отсюда, или я отправлю вас к праотцам.
Фермеры, побледнев, смотрели на мужчину, и среди них стояла Джуд, в равной степени напуганная этим ни к кому конкретно не обращенным заявлением. В первый раз все они до конца осознали смысл услышанного — до сих пор это были туманные угрозы и искусное запугивание. Долтон Макензи просто определенно назвал ставки, ради которых шла игра: жизнь или смерть.
— Или сам туда отправишься, — поправил его Латиго, с улыбкой потянувшись к своему стакану. Но это была не добродушная улыбка, а злобный оскал, в котором читалась угроза от человека, изрядно раздраженного тем, что ему, как профессионалу, предлагали намного меньше, чем получал такой же, как он, за выступление на той же арене. Но, возможно, взяться за эту работу будет для него делом чести.
