– А отец?
– Он умер несколько лет назад. Как раз в тот момент, когда начались проблемы с Вильгельмом. Он был хорошим человеком и справедливым вождем.
– Тебе его не хватает?
– Да. Но иногда он меня навещает.
– Правда?
Нейл кивнул:
– Я чувствую его дух в Торридоне, милая. Даже не знаю, как тебе объяснить. Когда я уезжаю, я всегда прошу отца присмотреть за моим кланом и моими родными.
– И он соглашается?
– Да. Я всегда стараюсь поступать так, как поступил бы на моем месте отец.
– Он верил в легенду?
– Сначала нет – до той ночи, когда раскололось дерево. Мне кажется, после этого он поверил. – Нейл засмеялся. – И не только он.
– У вас впереди пятьдесят мирных лет.
Он пожал плечами:
– Может быть. Я могу рассказать тебе только о том, что уже случилось. Откуда мне знать, что будет дальше?
– Значит, ты не веришь в легенду?
Он заглянул ей в глаза:
– Мне хотелось бы думать, что, вернувшись домой, я заживу спокойно, что Маккарри не будут воевать целых пятьдесят лет. Но что имел в виду Сир, говоря о пятидесяти годах мира? Я не знаю, с какого момента их надо отсчитывать.
– Ты думаешь, что тебе опять придется идти на войну?
– Я пойду на войну только в том случае, если для нее будет хороший повод.
Она замолчала, вспомнив про мешочек с бабушкиным письмом, висевший на ее поясе.
– Теперь твоя очередь, – объявил Нейл. – Расскажи мне про свою маму. Она похожа на Дункана?
– Отчасти. Она была высокой, с такими же рыжими волосами и такой же обаятельной улыбкой. Она часто смеялась, когда играла со мной и сестрой.
– Наверное, тяжело потерять мать.
– Да, тяжело. Она угасала на протяжении нескольких лет. Все началось со смерти моей сестры.
– А что случилось с твоей сестрой?
– Оспа. Мама винила во всем Лондон, но оспа распространилась повсюду. Моей сестре было двенадцать лет, а мне четырнадцать. Мы обе заболели, только я выжила, а она нет. – Эйлин устремила задумчивый взгляд на деревья. – Я очень ее любила. Мне казалось, что не сумела уберечь ее я.
– Но ты сама была ребенком. Тебе не в чем себя упрекнуть.
Она печально улыбнулась:
– Теперь я понимаю. Но тогда я ломала голову над вопросом: почему я осталась жить? Я думала, что неведомые силы не случайно спасли меня от смерти. Они хотели, чтобы я выполнила какое-то предназначение… – Она замолчала. – Скажи, мы с Дунканом – единственные внуки Филана?
Нейл покачал головой:
– Нет. Дункан – его единственный внук, но помимо тебя у Филана есть еще пять или шесть внучек.
– Значит, у меня есть еще кузины.
– Да.
– Как их зовут?
– Я забыл, милая. – Он протянул ей ломоть сыра и откусил от своего куска. – Мне запомнилась только Адара.
Эйлин прищурилась:
– Почему ты ее запомнил?
Нейл медленно пожевал, хлебнул виски и только потом ответил:
– Наверное, потому что она ближе всех мне по возрасту.
Он усмехнулся:
– Мы с ней много веселились в ранней юности.
– Понятно.
– Сейчас у нее наверняка есть муж и дети.
– Наверняка.
– Вряд ли она меня помнит.
– О да, тебя чрезвычайно легко забыть.
– Правда?
– Нет. – Она склонила голову набок. – Значит, Адара?
– Ты ревнуешь? – игриво спросил Нейл.
– Кажется, да.
Он засмеялся, обнял ее за шею и привлек к себе. Его поцелуй был невероятно нежным. Эйлин почувствовала на губах Нейла вкус виски и крепче прильнула к его груди, желая, чтобы он забыл Адару и думал только о ней. Вокруг них шелестели деревья и падали сосновые иглы, словно благословляя их ласки.
– Эйлин, – выдохнул он, опустив руку к ее груди, – ты такая красивая!
Не отрывая от нее глаз, он начал гладить ее шею, расстегнул лиф ее платья и приспустил тонкую шелковую сорочку, обнажив белоснежную грудь. Она откинула голову назад, подставляя шею его поцелуям.
Ее руки скользнули по его спине, затем ниже – к талии, а затем к ягодицам. Она еще никогда не трогала мужчину в столь интимных местах. Нагнувшись, она провела ладонью по его мускулистому бедру, обтянутому тонкой шерстяной брючиной, и попыталась представить, какая его кожа на ощупь.
Губы Нейла прошлись по ее груди и сомкнулись на твердом соске. Эйлин тихо застонала и запустила пальцы в его волосы, освобождая их от ремешка.
– Ох, милая, – пробормотал он, – ты такая сладкая!
Она прошептала его имя.
Не прерывая своих ласк, он смахнул с пледа еду и посуду. Глиняная бутылка запрыгала по булыжникам и с тупым стуком приземлилась в зарослях папоротника. Легкие облака время от времени закрывали солнце, и воздух становился прохладнее, но от их тел веяло жаром.
Осмелев, Эйлин прошлась руками по его бокам и задрала кверху его рубашку.
Нейл принялся вытягивать шпильки из ее волос, медленно освобождая золотистые локоны и укладывая их ей на плечи. Его губы благоговейно прикасались к тем местам, куда ложились пышные, раздуваемые ветром пряди. Наконец Эйлин тихо вздохнула и прижала его к себе.
Джеймс Маккарри оторвался от своих бумаг, встал из-за письменного стола Нейла и подошел к окну, выходившему на озеро Торридон. Но вместо знакомого шума гавани он услышал шелест колышимых ветром ветвей.
И женский вздох.
Нейл! В той невидимой цепи, которая связывала двух братьев, образовался почти осязаемый разрыв. Нейл отгородился от Джеймса, и они перестали общаться.
Такое уже бывало, но раньше Джеймс не допускал Нейла в свои мысли. Он уперся руками в теплый каменный подоконник.
Эйлин Ронли.
Наверняка Нейл поехал ее искать. И нашел. Брату Джеймса теперь незачем торопиться домой. В Торридоне все спокойно, несмотря на Гленко и английские фрегаты, которые курсировали вдоль берега.
Джеймс опять услышал вздох и тихий голос брата. Нейл шептал по-гэльски слова любви. Понимала ли его Эйлин? Женившись на Эллен, Джеймс обрел свое счастье. Такого же счастья он желал брату.
К лету Нейлу придется вернуться домой, чтобы взять в свои руки бразды правления Торридоном и кланом. Джеймс с женой собирались уехать в Незерби, к матери Эллен. В отличие от остальных частей Северного нагорья здесь, в замке Карри, царила полная безмятежность. Интересно, что их ждет впереди? Сбудется ли древняя легенда, обещавшая пятьдесят лет мира?
Он мысленно сообщил брату, что дома все в порядке, и одобрил его отношения с Эйлин.
Дункан взглянул на небо и тихо выругался. Только дождя ему сейчас и не хватало! Он поставил «Изабеллу» в небольшую бухту недалеко от первого поселка и начал искать лошадь. Поиски заняли несколько часов. Люди всячески пытались ему помочь и поэтому слишком много говорили. Он скрипнул зубами и попробовал улыбнуться. Все же они желали ему добра.
