В этот ранний час в зале царил настоящий хаос – слуг поднимали с постели пинками и ударами; те, кто уже проснулся, осторожно пробирались, чтобы разжечь огонь в каминах, между теми немногими, кто все еще спал на тюфяках; слуги более высокого ранга испуганно таращились на рыцарей, которые ютились на походных кроватях поближе к большим каминам. Этих людей нужно было поднять, чтобы убрать спальные приспособления и накрыть на их месте столы. На завтрак, предназначенный для всех, должны были подать пироги с мясом, сыр, хлеб и вино. К сожалению, танцы и попойка продолжались до поздней ночи предыдущим вечером и будить спящих на мессу и трапезу было делом нелегким, да и не безболезненным – ни для спящих, ни для слуг, которых, как правило, били за выполнение этих обязанностей.
Уолтер, Вильям и Джеффри поплотнее закутались в плащи и сменили беспорядок зала на покой часовни. Там они в безмолвии ожидали священника, а бледный свет и резкий холод проникали через каменные резные украшения на окнах. Кроме них, начала мессы ожидали еще около двадцати человек, самые высокородные из которых занимали центр и переднюю часть помещения, где их яркие плащи образовывали как бы летний пейзаж в разгар зимы в этой холодной, мрачной часовне. Слуги либо толпились у стен, либо сутулились по углам.
Легкий рывок за плащ вернул Уолтера к реальности. Священник уже начал петь молебен, и паства опускалась на колени. Уолтер последовал примеру остальных, сморщившись от боли, а когда настало время подниматься, встал с помощью своих спутников. Когда они покинули часовню, до него дошло, что он не слышал ни единого слова мессы. Интересно, произносил ли он ответные молитвы? Наверное, он – это делал, сам того не сознавая. На мгновение это встревожило его, но затем беспокойство рассеялось, и ему на смену пришла теплая уверенность, которая всегда следовала за службой. Он был там. Бог наверняка заметил его тело, слышал его голос и благословил вместе с другими.
По выражениям лиц своих спутников Уолтер усомнился, слышали ли мессу они. Они были в первой группе, но мимо них к дверям в часовню уже направлялись другие. Этим утром предстояло пропеть немало месс.
Мысли Уолтера перебил Вильям, сообщив, что направляется в конюшни, чтобы подготовить лошадь.
– Тебе это нужно? – спросил Уолтер. – Не думаю, что ты позволишь своему боевому коню оставаться на морозе до последней минуты. Выпей сначала немного вина, а затем сбегай и проверь, не составили ли герольды порядок турнира. После этого вернешься к нам и сообщишь, готовы ли они. Если ты и тогда решишь остаться на улице, позволяя коченеть мышцам, это твое дело, но я не советую так поступать.
Когда Уолтер заговорил, Джеффри открыл было рот, но затем закрыл и не обмолвился ни словечком до тех пор, пока не исчез Вильям.
– Слова настоящего мастера, – заметил он после этого.
– Прошу прощения, – смущенно сказал Уолтер. – Конечно, приказывать сыну – это ваша обязанность, но...
– Но я его отец, и на меня он бы обиделся. Да, мне известно это. Почему все мальчишки такие глупцы? Я очень люблю своего отца и всегда любил, но испытывал точно такие же чувства.
– Я тоже, – признался Уолтер. – Но среди взрослых мужчин тоже хватает глупцов. Они позабыли о своих чувствах и винят сыновей.
Джеффри криво улыбнулся.
– Я тоже не освобожден от этого. Если бы вас не было рядом, мы бы повздорили.
Уолтер с пониманием улыбнулся в ответ и вспомнил, что обещал Сибель поговорить с Джеффри о своих намерениях посетить Рыцарскую Башню. Момент для этого был подходящий. Он объяснил обстоятельства и обрисовал в общих чертах свой план потребовать то, что ему причитается, чтобы у него появилась причина сместить сэра Гериберта с его поста.
– Нет смысла ехать туда, – медленно заключил Джеффри. – Если сэр Гериберт пригласит вас, вы сможете либо отказаться, предоставив ему тем самым основания подать на вас жалобу, либо рискнуть и наполовину покалеченным угодить в ловушку. Вы быстрее добьетесь своей цели, если вызовете его на встречу с вами. Если он приедет, а вы все еще будете чувствовать, что не можете доверять ему, оставьте его с собой. Таким образом, вы лучше узнаете этого человека.
– Это и в самом деле лучшее решение, – согласился Уолтер, – к тому же я могу воспользоваться в качестве оправдания своими дурацкими травмами плеча и колена. Но куда его вызвать? Голдклифф находится слишком далеко, и он легко найдет предлог, чтобы отложить нашу встречу. Кроме того, сказать по правде, мне бы не хотелось удаляться от Ричарда на случай, если понадобится его помощь. Вызвать же его сюда, или в Аск, или в Абергавенни – значит дать ему повод обратиться к королю с просьбой наделить его правом на земли под предлогом, будто я пытаюсь втянуть его в дело бунта.
– Это так, – подтвердил Джеффри, – к тому же, как раз сейчас Генрих пребывает в таком гневе, что способен совершить любую глупость. А заставить его поправить сделанное позже вряд ли удастся, даже если он будет сожалеть о содеянном. Но вы могли бы без всякого риска пригласить вашего кастеляна в Клиро – замок семьи вашей будущей жены. Это место сохраняет нейтралитет в данной ситуации и находится не более чем в одном дне пути от Рыцарской Башни.
Уолтеру не представилось возможности ответить, поскольку как раз в эту минуту вернулся сияющий от гордости Вильям и сообщил, что ему предоставили место почти в самом конце юношеского турнира. Хотя это означало, что ему придется ждать некоторое время, чтобы испытать свое мастерство, место считалось почетным. Тем, кого считали почти достигшими мужского совершенства, отводили время перед самым мужским турниром, когда большинство зрителей заканчивали завтракать и спускались к арене.
К тому времени, когда Джеффри и Уолтер перестали выражать свое удовлетворение и одобрение, к ним присоединились Иэн, Саймон и женщины. Иэн тоже вооружился для турнира. Джеффри нахмурился и мельком взглянул на Элинор и Джоанну. В былые времена Иэн был одним из самых искусных поединщиков, но и теперь он все еще считался серьезным соперником для одного-двух туров. Иэну не хватало лишь выносливости, но его стиль, знания и способности до сих пор были на высоте.
Иэн заметил недовольство Джеффри и засмеялся.
– Я уже пообещал, что буду участвовать не более чем в двух-трех турах, – сказал он. – Ричард попросил меня о дружеской дуэли, и, видя свое преимущество перед ним в его нынешней, далеко не лучшей форме, я согласился. Кто еще желает сразиться со мной? Джеффри?
– Ни в коем случае! – засмеявшись, воскликнул Джеффри. – Я не хочу, чтобы меня вышибли из седла, а затем сбросили на землю, что случается каждый раз, когда я состязаюсь с вами. Я с радостью предоставлю эту честь кому-нибудь другому. Вам незачем опасаться, что будет недостаток в претендентах. Только помните о своем обещании – не более двух туров.
