Дни с Фрай мы проводили, в основном, оттачивая друг на друге собственное остроумие, да пытаясь преодолеть мою реакцию на ее прикосновения. Дела шли на лад, то есть, к концу недели, я мог спокойно сидеть с Фрай, устроившейся у меня на коленях, и не пытался сбежать в Антарктиду. Другое дело, что наличие на коленях симпатичной девчонки, которая так и норовит взъерошить мне волосы или слегка поцеловать в висок, в щеку или в опасной близости у губ, не добавляло мне спокойствия. Во всяком случае, сидеть становилось… несколько неудобно. И хотя мозгом я понимал, что все это делается для того, чтобы хорошо сыграть свою роль, но вот моему телу было на мой мозг плевать. И частенько я отмечал, что мои руки, совершенно самостоятельно, время от времени, тискают сидящую на коленях подружку. Я пытался поговорить с Филиппом, но тот, услышав подробности, закатил глаза, перекрестился и, сказав что-то типа: «Слава тебе, Господи, наконец-то!», больше к этой теме не возвращался. А еще я заметил насколько актуальным стал ледяной душ по утрам. М-да, и что мне делать?
С мотоциклом у меня сначала не заладилось. А все потому, что…
В общем, для подготовки Эван выдал мне совершенно другую модель. Более легкий, с более короткой рамой, руль с более тупым углом наклона и немного выше, чем у моего Харлея. И вообще, вся модель более высокая. Он был для меня совершенно неудобен. Модель этого мотоцикла я так и не узнал, никаких опознавательных знаков, выкрашен в защитный цвет, наверное, что-то военное.
Но все было не так уж безрадостно. Эван, на следующее утро после моего знакомства с Фрай, представил меня моему инструктору по вождению, который оказался (в качестве разнообразия, наверное) очень замечательным и, самое главное, абсолютно адекватным человеком. Уже немолодой, невысокий, одетый в какую-то потертую кожаную куртку и не менее потертые кожаные штаны, он приехал на довольно стареньком мотоцикле прямо на Базу. Когда я подошел, чтобы познакомиться, он без колебаний протянул мне руку.
— Мистер…э…
— Боб, просто Боб, я что похож на мистера Э…
Я немного опешил, затем взял себя в руки.
— Тогда просто Северус.
— Странное имя, редкое. Твоя мать поклонница Древнего Рима?
— Понятия не имею.
— Да в общем неважно. Давай посмотрим на тебя. Седлай своего Буцефала. И прокатись-ка по дорожке, нужно выяснить, что ты можешь на асфальте.
Я сел на мотоцикл и проехал метров двести, затем вернулся к Бобу.
Тот немного нахмурившись смотрел на меня.
— Ну вот что, сынок. Дури в твоей голове хватает, это заметно, но при езде у тебя проявляется болезнь всех аристократов.
— Что? Как вы узнали, что я…
Я вытаращился на него так, что, наверное, напоминал сову. Как он, знавший меня несколько минут, определил во мне аристократа, если даже маги, после нескольких лет общения со мной…
— Да что ж тут сложного то? Английского лорда в тебе за милю видно. Лицо у тебя шибко породистое, манера держать себя, говорить, наклон головы. Я таких как ты за свой век перевидал. Не знаю, правда, учат вас этому или это врожденное. А уж после того, как ты сел на мотоцикл... Понятия не имею, ездил ли ты когда-нибудь на лошади, но врожденные таланты многих поколений рыцарей и кавалеристов дают о себе знать. Это мотоцикл, сынок. Им нужно управлять всем телом, а не только руками. Да и когда садишься, не сжимай его так страстно ногами, не на кобылке ездишь. А в общем, все довольно неплохо. Пойдем на полигон, будем тебя учить корпусом работать.
Он научил меня многому. И как поворачивать, балансируя только телом, и езде по пересеченной местности, и даже показал запрещенные приемы, чтобы выиграть. Иногда через боль, чаще всего в ногах и пятой точке, пока я не научился использовать ноги при езде и прыжках. И многому другому.
Еще я посоветовался с этим старым байкером, что мне лучше одеть на слет.
— Кожу, куртка должна быть только кожаной. Со штанами возможны варианты. Кожа или джинсы. Майка. Не футболка, Сев, а именно майка. И еще. Как бы поделикатнее сказать, нужна татуировка, чем вызывающе, тем лучше. И пирсинг, хотя бы в левом ухе. Но это по желанию. А вот тату...
Я просто встал и стянул с себя водолазку, предварительно шикнув на лозу, мысленно естественно, чтобы она вела себя прилично.
— Такая подойдет?
Впервые видел, чтобы у Боба не нашлось слов. Он только цокнул языком и подошел поближе, рассматривая лозу.
— Красота какая. Я знаю многих мастеров татуажа, но никто из них… Чья это работа, сынок?
Впервые на моей памяти кто-то любовался моей татуировкой самой по себе, отдельно от меня. Я даже мысленно хихикнул, а польщенная лоза слегка шевельнулась и благосклонно позволила Бобу дотронутся до себя.
А вот как ответить на его вопрос я просто не знал.
— Эээ, понимаешь, Боб, автор этого творения умер.
— Как — умер?
— Вот так, жил, жил, и умер, бывает.
Не мог же я ему рассказать, что создатель Браслета Жизни, а соответственно и лозы, умер более полутора тысяч лет назад.
— Да ты не переживай, он старый уже был, почти девяносто ему было, но рука у него до конца твердой оставалась. — Я слегка, в два раза, уменьшил возраст того Фолта, который делал Браслет.
— Наверное болел сильно Мастер?
— Почему болел? — я даже слегка обиделся за своего предка, — здоровее нас с тобой был, эксперименты просто разные любил, взрывоопасные. Вот однажды и доэкспериментировался. — А вот нечего было этому старому к… в общем, старцу, на закате своих дней зельями увлекаться. Если я в уходе за магическими существами не очень силен, то я и не суюсь ко всяким там гипогрифам.
— Ну, помянем старика.
И Боб вытащил фляжку, сделал из неё большой глоток, а затем протянул её мне. Я подозрительно понюхал содержимое, осторожно сделал глоток и тут же закашлялся.
— Это что — водка?
— Обижаешь, сынок, чистейший спирт.
И тут я понял, что наша миссия висит на волоске. Пить я так и не научился, и мне хватало пары бокалов вина, чтобы немного поплыть. Ладно, решать проблемы будем по мере их поступления.
— Да, еще. Кожаный жилет. Одевается прямо на майку, это когда жарко. Ботинки. Да, те что на тебе одеты, подойдут. Вроде все.
Проблемой моей экипировки я решил озадачить Эвана. Не знаю откуда он эти шмотки притащил, но когда я все одел, выяснилось, что одежда на три размера больше, чем необходимо. Штаны вообще пришлось руками держать, чтобы не сваливались.
Проблемой одежды решили загрузить еще и Филиппа, за компанию, так сказать.
Я стоял посреди комнаты и придерживал руками штаны. Филипп с задумчивым видом ходил вокруг, потирая подбородок.
— А может магией попробуем? — жалобно произнес я.
— А может мы на этой куртке напишем: агент Отдела Тайн, да, и пойдем ужинать и спать? Никакого магического воздействия, ничего, что может выдать в тебе мага. У меня идея. Сядь пока, не раздевайся, я сейчас.
И Фил вылетел из комнаты.
Вернулся он где-то через час, волоча за собой Шарля.
— Сев, поднимайся.
Я встал, забыв придержать штаны, которые тут же поехали вниз, я еле успел перехватить их где-то на бедрах. Глаза Шарля загорелись, а Фил сердито произнес.
— Сев, если ты пытаешься Шарля соблазнить, то можешь не тратить время, он итак весь твой.
Я покраснел.
— К делу. Шарль, видишь этого, безусловно привлекательного во всех отношениях, юношу? Так вот, твоя задача — сделать его еще привлекательней. Представь себе, как он будет выглядеть в коже. Представил? А теперь условия задачи: эти вещи, что на нем сейчас одеты, должны быть подогнаны по размеру. Они должны сидеть как влитые, но создавать ощущение, что Северус носил их лет пять, причем иногда даже спал в них, никакого новодела. Справишься?
— Конечно, — Шарль фыркнул, — но зачем вам все это?
— Шарль, это большой секрет, — и Филипп подмигнул.
— Ах, секреты, секреты. Но Шарль все сделает. К тому же, Северус в коже, ммм, завтра все будет готово. Раздевайся.
Последняя фраза была уже ко мне.
Скинув одежду, я быстро сунул ее в руки Шарлю. Тот, подхватив довольно тяжелый ворох, удалился, не забыв послать мне воздушный поцелуй. Я проследил за ним взглядом. Затем повернулся к Филиппу.
— Интересно, когда ему надоест?
— Никогда.
— Что?
— Никогда. Ты для него недоступен, а от этого еще более привлекателен. К тому же, Шарль — человек творческий. Ему необходимо кем-то восхищаться. Кого-то боготворить. Своей музой он избрал тебя. Так что привыкай. Активно он действовать не будет. Но сцены вроде тех, которые ты имеешь сомнительную честь наблюдать во время примерок, будут повторяться.
— Почему он активных действий предпринимать не будет? — Спросил я, тихонько посмеиваясь.
— А пусть только попробует. Думаю, без его главного достоинства ему работаться будет лучше. — В голосе Эвана прозвучала явная угроза. — Фил, что вообще за содом здесь творится?
