— Сегодня Кили ужинает с Гриффом. Я соврал Бритте и чувствую себя дерьмом. Не начинай даже.
Внезапно он расплывается в улыбке и хлопает меня по спине.
— Я знал, что ты образумишься. Ты не из тех, кто ставят киску выше прибыли.
Я огрызаюсь. Я не знаю почему. Он делал подобные заявления и раньше, и тогда его точка зрения имела для меня смысл.
Сейчас меня это просто бесит.
Я неосознанно хватаю Роба за рубашку и толкаю его к стене.
— Завали хлебало. Кили не киска. Она женщина. Умная. С большим сердцем. Она заслуживает уважения. Знаешь, может, ты потому и не женат, что относишься к женщинам, как к сменяемым шлюхам.
— Что, блять, с тобой не так? Дай-ка мне напомнить тебе кое-что: ты ничем не лучше, босс. Я не знаю, какой особой магией обладает дырка этой женщины, но она затуманила твой мозг. Ты ведешь себя как придурок. Убери от меня свои руки.
Я отпускаю его, но не отступаю.
— Я меняюсь. Я начинаю ценить женщин, и чувствую себя идиотом, потому что не делал этого раньше. Но у меня был мой старик в качестве образца для подражания, так что мне потребовалось дополнительное время, чтобы вытащить голову из задницы. Какое у тебя оправдание тому, что ты жалкий женоненавистник?
— Пошел нахуй, — он отталкивает меня. — Я уважаю женщин. Я отлично работаю с клиентками. Я всегда относился к Бритте, как к партнеру и равной.
На самом деле, здесь его вины нет. Для клиентов он — золото. С Бриттой он приятный, добрый, почтительный, иногда даже по-отечески заботливый. Он помог ей собрать качели для Джейми, спас ее, когда ее машина забуксовала во время дождя, ухаживал за ней, когда она вывихнула лодыжку. Я знаю, что он не влюблен в нее или что-то в этом роде. Для него женщины — это либо мадонны, либо шлюхи, ничего промежуточного.
Раньше и я был таким. Сейчас я это вижу. И снова чувствую себя дерьмом.
Я еще раз благодарен жизни за то, что в ней появилась Кили.
— Посмотрим, можешь ли ты так же относиться к любой женщине рядом. Ты угрожал мне своим уходом вчера, если бы я не превратил в шлюху свою… — девушку? любовь? Я не могу сказать «невесту»… пока. — Окей, Кили. Но давай кое-что проясним: я уволю тебя к чертовой бабушке, если ты не изменишь свое отношение к ней.
Я смотрю на Роба сверху вниз. Несмотря на все ссоры, мы друзья. Он знает, когда я серьезен. К тому же, у него небольшая болезнь коротышки. Он делает вид, что он больше, чем он есть на самом деле. Как только он поймет, что это шовинистическое дерьмо меня раздражает, он отступит. Я не могу изменить его сердце и разум, но я, черт возьми, могу изменить то, как он ведет себя в офисе.
— Окей, — он хмурится, словно не понимая, почему я придаю этому такое значение, и поправляет галстук. — Не капризничай.
— Мне не понравились твои вчерашние угрозы. Кили попытается отвлечь его, но она не станет ни для кого раздвигать ноги. Не думай, что она может это сделать. Я не могу гарантировать, что она успешно выведет Гриффа из игры. Если у тебя есть с этим проблемы…
— Нет, — в спешке говорит он. — Никаких гарантий и не было. Я просто хотел убедиться, что ты прикладываешь усилия к этому вопросу.
— Так и есть. Оставь это.
Кивнув, я выключаю компьютер, хватаю ключи и убираюсь к черту из офиса. По пути к машине, я отправляю сообщение Кили, чтобы сказать, что приглашаю Бритту и Джейми на ужин. Она отвечает «наслаждайся» и говорит, что выходит из квартиры.
Позвони мне, когда выйдешь от него. И не делай ничего, что может причинить тебе дискомфорт или расстроить.
Окей.
Опять это слово. Я надеюсь, что с ней все в порядке… но я все еще помню тот видос на ютубе, где какой-то парень говорит, что если ты слышишь от женщины «окей», то она зла настолько, что может отрезать тебе яйца. Я не успеваю набрать ей, чтобы проверить еще раз, как она, потому что мне звонит клиент, сообщая о предстоящем закрытии сделки. Я сажусь в свою машину и заверяю его, что все идет гладко, что идет процесс оформления документов. Тридцать минут спустя я уверен, что она уже недалеко от Гриффа. Думаю, мне придется подождать с разговором с ней до позднего вечера, поэтому я забираю вещи из химчистки. К тому времени мне уже слишком поздно заскакивать домой, прежде чем идти к Бритте. Все хорошо. Несколько лишних минут с Джейми будут очень кстати.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
К моему приходу Бритта уже переоделась в повседневный сарафан. Джейми подбегает, чтобы крепко меня обнять. Я не вижу этого маленького человечка так часто, как следовало бы. Вау, он так быстро растет. Я с болью осознаю, что ему нужен отец — и сейчас, и в будущем. Поскольку Грифф все еще игнорирует своего собственного сына, я понимаю, что кем-то вроде отца в жизни Джейми может быть либо Макайо… либо я.
Ничего не имею против банкира, за которого Бритта планирует выйти замуж, но у Джейми и так нет фамилии Рид. Ему нужно взять от нас хоть что-то хорошее — чувство собственного достоинства, например.
Я представляю, как пытаюсь стать родителем, и задаюсь вопросом, не сошел ли я с ума. Окей, по крайней мере, это не пугает меня до чертиков. Я действительно кое-чему научился с тех пор, как встретил Кили. И этого достаточно, чтобы понять, что мне куда больше понравилось бы вместе воспитывать с ней нашего собственного сына (или дочь).
Это звучит смешно, но какого хрена? Впервые в жизни я наконец-то понимаю, каково это — быть счастливым. И понимаю, почему Кили хочет этого больше всего на свете.
Почему и я хочу того же.
— Хэй, Джейми. Как дела, большой парень?
Он тянет меня к своим игрушечным грузовикам. Он немного ворчит, по коротким фразам я понимаю, что Джейми строит свой собственный ипподром. Пока мы вместе играем, он кидает свой новый синий гипс рядом с камином. Очевидно, ограничения ему очень не нравятся. Я взъерошил ему волосы и сделал несколько фоток. Он очень милый ребенок.
Мой упрямый брат отрезал от себя лучшую часть. Если бы я не был так привязан к Кили, я бы сказал ей, чтобы она любыми возможными способами проникла в его голову и заставила его признать своего сына. Но она моя, и то, что Кили очень близка с Гриффом, приведет только к сексу. Этого не хотим ни Бритта, ни я. Надеюсь, и Кили тоже.
И все же, каким— то странным образом я хотел бы, чтобы все было по-другому.
После порции рыбных тако мы направляемся на юг вдоль побережья в «Лаппертс» за гавайским мороженым. Вечер с Джейми завершается, и, к тому времени, когда я отвожу его и его маму домой, малыш уже наполовину спит.
После краткой ванны и сказки на ночь Бритта укладывает его спать. Все это время я проверяю свой телефон. Время приближается к девяти часам. Думаю, мне пока не стоит волноваться.
Но я все равно переживаю.
Я собираюсь крикнуть, что ухожу. Просто поеду домой и буду ходить взад и вперед. Звучит ужасно, но торчать здесь, где нет ничего от Кили, выбивает меня из колеи. Я даже не могу сказать, почему. Я вспоминаю нашу последнюю встречу с ней лицом к лицу, и мысль о том, что я снова облажался, мучает меня.
— Прости, что так долго, — говорит Бритта, выходя из коридора, ведущего к спальням. — Ему было сложно играть в ванной, и, раз уж он не смог поиграть как обычно, захотел еще одну сказку на ночь.
Я киваю.
— Бедняжка.
— Кофе?
— Не-а. Мне пора.
— Мы можем поговорить?
Мы уже говорили с ней сегодня. Она не из тех, кто будет по мелочи устраивать сцены, но устраивать больше одного глубокого разговора очень на нее не похоже.
— Конечно.
Она приглашает меня присесть на диван, а сама садится на кресло напротив.
— Почему ты мне соврал?
Я застываю.
— Что ты имеешь в виду?
Бритта всегда была мягкой, милой и немного тихой. Очень женственной. Но сейчас она бросила на меня злобный взгляд, от которого меня кинуло в дрожь.
— Не делай вид, что ты не понимаешь, о чем я говорю. Я поверила тебе сегодня днем, когда ты намекнул, что отказался от своей идеи бросить Кили Гриффу в лицо. Я поверила даже в то, что у нее были свои планы на вечер. Но весь ужин ты каждые две минуты проверяешь свой телефон.
