Агата всегда оставалась чрезвычайно чувствительной к любым упоминаниям о ее исчезновении. Например, когда один американский издатель обратился к ней с просьбой завершить разработку сюжета, начатого еще Франклином Рузвельтом, об одном человеке, успешно разработавшем план своего исчезновения, Агата наотрез отказалась сотрудничать в этом проекте. Стела Керуан, работавшая в то время секретарем Агаты, приложила немалые усилия, внушая продюсеру телевизионного сериала «Это ваша жизнь», что для Агаты ничего не может быть хуже, чем представить свою личную жизнь на суд телевизионной аудитории. Обеспечить неприкосновенность личной жизни было для Агаты делом первостепенной важности, и она испытала почти физические страдания, увидев несогласованные с ней фотографии Гринуэя, снятые с воздуха по заказу какого-то журнала.
Ближе всего к воспоминаниям о своем прошлом Агата, ослабив обычную глухую защиту, подпустила симпатичного журналиста Марселла Бернстайна, бравшего у нее широко разрекламированное интервью, появившееся в «Обзервере» 14 декабря 1969 года: «Я вышла замуж в 24 года, и мы были счастливы 11 лет. А затем умерла моя мама, она очень тяжело умирала, и мой муж нашел себе молодую женщину. Поймите, вы не можете написать свою судьбу: ваша судьба сама к вам приходит. Но вы можете делать все что вам заблагорассудится с персонажами, которые вы создаете».
У Агаты были все основания идеализировать свой первый брак. Известный художник Оскар Кокошка, которому она в том же году позировала для своего портрета, подметил ее привычку постукивать по подлокотнику кресла кончиками пальцев, которые в то время из-за псориазных высыпаний причиняли ей боль. Она все еще страдала из-за связи Макса с Барбарой, которую они и не помышляли прекращать. Положение неожиданно усугубил какой-то неизвестный журналист (правда, он ничего не знал о проблемах, возникших во втором браке Агаты), вложив в ее уста следующую сентенцию: «Преимущество быть замужем за археологом состоит в том, что чем старше вы становитесь, тем больший интерес он проявляет к вам». У Агаты это приписываемое ей высказывание буквально вызывало приступы ненависти, и она всегда отрицала, что говорила что-либо подобное.
26
Сумеречные годы
В 1970-х годах Агата была на пике славы, и тем ее почитателям, которые с готовностью ждали в канун каждого Рождества нового подарка «От миссис Кристи к Рождеству», казалось, будто она, ради блага самих читателей, не потерпит никакого серьезного соперничества. Десятилетие началось с публикации романа «Пассажир из Франкфурта», который стал бестселлером в Британии и в Соединенных Штатах. Однако поначалу ее британские издатели колебались, издавать или не издавать эту книгу вообще, и решили издавать при условии, что Агата снабдит роман подзаголовком «Фантастическое произведение» и в предисловии объяснит, зачем она вообще написала эту книгу.
«Пассажиром из Франкфурта» Агата открыла новое направление в детективной литературе — международный триллер, в котором присутствуют такие сюжетные компоненты, как терроризм, воздушное пиратство и попытка возрождения нацистской Германии, предпринятая сыном Адольфа Гитлера. Хотя сюжет этого романа совершенно необычен для творчества Агаты Кристи, интересно отметить, что книга притягивает внимание читателя к успешным поискам целительного средства «Бенво», кодового названия лекарства, инъекция которого эффективно подавляет импульсы ярости, за счет создание в психике человека постоянного благожелательного состояния. Читатели, которым не нравится эта книга, часто упускают из виду то, насколько сильно волновал ее рост насилия, который она ощущала и который видела сначала в Британии, а потом распространившимся, как пандемия, по всему миру.
Отношения Макса с Барбарой продолжались, но самоуважение Агаты, несмотря на это, росло, особенно после того как она узнала о том, что в новогоднем почетном списке 1971 года объявлено о присвоении ей титула Дама-Командор ордена Британской империи. Агата, ярая монархистка, была счастлива получить этот титул из рук самой королевы. Даже внимание прессы не могло воспрепятствовать ей посетить процедуру присвоения титула в Букингемском дворце, хотя предложения журналистов об интервью она отклонила.
Ее новая книга «Немезида», явившаяся возвратом к прославившим ее «домашним» детективным романам, была начата в январе 1971 года, и Агата в своей тетради после своего имени и титула добавила трехбуквенную аббревиатуру DBE[80]. В основу сюжета положен безнравственный поступок, который может быть результатом плачевно закончившейся любви, а это по ее литературным канонам является наиболее мощным эмоциональным мотивом преступления.
В июне в Ньюффилдском ортопедическом госпитале в Оксфорде ей проводили курс лечения ребра, сломанного при падении в Уинтербруке, после чего она в течение недели испытывала боль при ходьбе. Юдифь и Грэм советовали ей сразу же показаться врачу. Агата отмахнулась от совета, считая боль результатом ушиба и кровоподтека, но дело оказалось намного серьезнее.
Макс тем временем забеспокоился об их финансовом положении. Кроме содержания Гринуэя и Уинтербрука, возникли еще и расходы на содержание его нового «мерседеса» и лондонской квартиры на Свэн-Коут, в которой он проводил время с Барбарой. Юдифь и Грэма буквально приводило в бешенство то, как мало заботил его покой Агаты: люстра, висевшая в зале в Уинтербруке, однажды рухнула на пол, дырявая крыша текла — дому требовались срочные меры по сохранению, иначе говоря, ремонт. Агата была состоятельной женщиной, но большинство ее финансовых средств находилось в распоряжении различных фондов и предназначалось для поддержки семьи в случае ее смерти. Деньги на текущие расходы поступали только от компании «Агата Кристи Лтд». То, что Макс содержал Барбару, еще больше усиливало его волнение из-за финансов, вспоминает Грэм.
Самоуважение Агаты получило в том же году еще одно подкрепление, когда мадам Тюссо выразила желание иметь в своем музее ее восковую фигуру. Агата с удовольствие приняла это предложение, потому что в детские годы всегда с удовольствием бывала в лондонском музее восковых фигур.
В 1972 году Майкл Паркинсон, ведущий телевизионных ток-шоу, собирал материалы для «Исповедального альбома Майкла Паркинсона — 1973 года», для которого известных людей просили сделать записи о том, что им нравится и что не нравится. Агата всегда уклонялась от участия в публичных опросах, но тут она с радостью согласилась, поскольку делать записи в семейном исповедальном альбоме было излюбленным занятием ее детства. Она поведала, что идеалом красоты в природе для нее является «полянка с подснежниками весной»; перечислила своих любимых композиторов: Элгара, Сибелиуса и Вагнера; назвала своей самой любимой пьесой «Убийство в соборе» Томаса Элиота. Ее любимой цитатой оказалась строка Томаса Брауна «Жизнь — это чистое пламя, а в каждом из нас горит невидимое солнце, благодаря ему мы и живем»; своим девизом она избрала изречение доктора Джонсона: «Дело жизни — стремиться вперед». Качествами, которые ей больше всего нравятся в мужчинах, она назвала «цельность и хорошие манеры». На вопрос о том, кто были героями в ее реальной жизни, она ответила: «Никто. Я не поклонница героев». Этот крутой поворот во взглядах от ярко романтического восприятия мира в период ее первого замужества, свидетельствует о том, как сильно изменилась она за прошедшие годы. Однако своими любимыми героинями в реальной жизни она все-таки назвала «Малых сестер бедных»[81].
Когда издатели «Книги рекордов Гиннеса» обратились к ней с просьбой воспроизвести в книге страницу из «Немезиды» с ее правкой, она согласилась. Редакторская правка было как раз то, что она делала особенно хорошо, а сейчас это был козырь на руках у женщины, грамматика и литературный стиль которой часто, хотя подчас и оправданно, высмеивались ее критиками. Их обычная ошибка заключалась в том, что они считали ее романисткой, тогда как она была по-настоящему великой рассказчицей. Особенно хорошо она писала о детях; ей удавалось с одинаковой убедительностью писать от первого лица, независимо от того, было оно мужчиной или женщиной. Фактически Агата часто умаляла достоинства своих сочинений, называя себя «хорошей, честной ремесленницей». Но тот факт, что она стала литературной легендой своего времени, не подлежит сомнению.
Здоровье Агаты начало ослабевать, и по этой причине ее дочь стала более часто приезжать к матери. В отсутствии Розалинд Агата в основном проводила время в компании манчестерского терьера Бинго, который в бытность щенком был настолько запуган, что кусал всех, кто попадался ему на глаза. Единственным человеком, на кого Бинго не нападал, была Агата. Хозяйка и пес обожали друг друга, и Бинго спал на кровати Агаты у нее в ногах. Лодыжки Макса постоянно были в шрамах, да и каждый, кто приходил в Уинтербрук, становился жертвой челюстей Бинго, поскольку он был великим специалистом по нападению из засады. Агата шутя говорила Максу, что Бинго нападает на него всякий раз, когда он снимает трубку звонящего телефона: пес думает, что внутри аппарата сидит дьявол. Но, тем не менее, Бинго был хорошим сторожевым псом. Однажды он поднял тревогу, когда вор-домушник, приставив снаружи лестницу к окну спальни Агаты, залез внутрь, но вынужден был бежать, прихватив с собой лишь два старых меховых манто, изрядно траченых молью.
