ноги подняла и сруб вовремя потушили. А кто поджёг, так и не узнали.
А когда дом достроили, оказалось, что он в расчете на две семьи построен. Одну половину занял молодой ветеринар с матерью, а вторую пришёл предложить двоюродному брату, мол, новый дом построен на земле наших с тобой деда с бабушкой и отцов наших. Отцы погибли, защищая Родину, чтобы мы с тобой могли жить, как свободные и счастливые люди, бери мать и пошли жить в новый дом.
Далее у второго брата культурный шок, раскаяние за попытку поджога, за то, что так относился плохо к брату с тёткой и внутренняя потребность стать человеком, достойным своего погибшего на фронте отца. Катарсис, он решает бросить пить, и стать совсем другим человеком, достойным своего благородного брата. Рыдая, признается, что это он поджег сруб. Брат его прощает, и строго велит быть хорошим советским человеком. Тот клятвенно обещает. Занавес.
– Ну вот, останется только диалоги расписать, да имена цыганские звучные подобрать, – потёр я довольно руки. Идеология есть? С избытком. И война, на которой погибают отцы двух семейств, и советское бессеребреничество, когда брат зовет в новую избу брата жить. Да еще и тема отношений города и деревни затронута. Вечные темы подняты? Да. Проблема отношений между родственниками, затронуты темы братской любви, катарсиса, исправления, прощения. Драматические моменты есть? Налицо. Специфика не совсем цыганская, это верно, но я начинающий драматург, мне нельзя популяризировать с самого начала тему табора и воли. Велики шансы, что пьесу зарежут. Сейчас власть уверена, что цыганам, приземленным в колхозы, там лучше. Так что у меня будет про колхозных цыган. И что хорошо, я таких сам недавно видел, на Лининой бедовой свадьбе.
Очень собой довольный, начинающий драматург вышел из кабинета к почти уже собравшейся в гости жене. Отправились в гости к Костяну.
Женя Брагина сегодня была в ударе. Приехали родители Женьки, отец Костяна и она старалась быть успешной хозяйкой изо всех сил. Наготовила прилично, и по вкусу неплохо вышло. Да уж, если что в голову Женьке западает, то она искренне старается… Главное, чтобы при Горбачеве, когда всякие зарубежные секты наводнят наши просторы, не попала в одну из них. Иначе все продаст, чтобы главе секты отдать, из-за ее фанатизма из нее отменная сектантка может получиться!!!
Машина, двадцать первая Волга «китовый ус», ясное дело, далеко не новая, но в отличном состоянии, цвет такой интересный, салатовый. 1966 года, кстати, не такая и старая.
Похвалил искренне машинку. Там ручка переключения скоростей тоже на руле, и передний диван сплошной.
– Диваны раскладываются в одну большую кровать, – смеясь, показал мне Костян.
– Слушай, как удобно путешествовать своим ходом, – заметил я. – А что батя себе взамен взял? – поинтересовался я, когда мы уже поднимались к нему в квартиру на лифте.
– Двадцать четвёртую, – ответил он.
Ну, мог бы и сам догадаться.
Хорошо, что взрослые здесь, сразу и обсудим вариант с гаражом. Понятно, что у молодых своих шести тысяч нет.
– Мы с другом недавно у нас в гаражах машину у одной вдовы купили, – начал я. – Теперь ей гараж не положен, надо будет продавать. Вам не надо? Тут недалеко, на той стороне, рядом с платформой.
– Конечно, лучше, чтобы машина в гараже стояла, – тут же отреагировала Марина Геннадьевна, тёща Костяна, поглядывая на мужа.
– А какой гараж? – спросил Юрий Викторович, Женькин отец.
– Металлический, обычный гараж, – ответил я. – Что-то я, даже, внимания не обратил, есть ли там погреб?
– И сколько за него хотят?
– По шесть тысяч у нас гаражи обычно, – развёл я руками, – но точную сумму не назову, надо сначала идти разговаривать.
– У нас только три осталось, – расстроенно переглянулся с женой Костян.
– Ничего, мы с матерью добавим ещё три, – тут же решительно сказал Юрий Викторович, и Марина Геннадьевна согласно закивала с довольной улыбкой.
– Ну, тогда мне надо в понедельник звонить председателю, – кивнув, сказал я, – чтобы он никому этот гараж не предлагал приобрести. Лишь бы уже кому-то не пристроил…
Вскоре женщины под предлогом подготовки к выносу горячего удалились на кухню, а мы с мужиками обсудили новый антифриз «Тосол». Генерал понятия не имел о таких пустяках, за его личной машиной ухаживали в служебном гараже. Но он пообещал всё разузнать и привезти нам с Костяном в запас. Женькин отец тут же сел на хвост, ему, естественно, тоже новинка была нужна.
Мы пробыли у Брагиных ещё с час, очень интересно пообщался с генералом и прокурором. Костян нас больше слушал, а сам помалкивал с широкой улыбкой. Ну да, не такая и старая «Волга» упала в руки, и есть еще и шанс и гараж раздобыть неподалеку от дома. Можно понять, почему губы сами растягивались в улыбку.
Вскоре мы с женой засобирались домой, ссылаясь на маленьких детей. Пригласили Костю с Женей ко мне на день рождение через две недели.
Пришли домой, а мальчишек только спать на балконе положили. Жена сразу отпросилась на минутку к художникам зачем-то, а я пошёл свою пьесу расписывать в деталях, пока вдохновение меня не покинуло.
***
Москва. Квартира художников Бобровых.
– Елена Яковлевна, а помните, вы мне говорили, что Паша интересовался вашим знакомым художником, что для книг рисует? – спросила Галия.
– Конечно, работы Вити Пивоварова его интересовали, – кивнула художница.
– А можно его работу купить? У Паши день рождения скоро…
– Он, вроде, не для себя интересовался, – заметила Елена Яковлевна.
– Да? А для кого?
– Ну, для кого-то из иностранных родственников сестры, мол, у них там, на Западе, такое искусство очень ценится.
– Ценится – не ценится… Важно же, нравится – не нравится? – растерялась Галия. – Мне хочется ему самому приятное сделать.
– Ну, давай сделаем так, мы с Мишей подарим ему одну из своих работ, классических, а ты подаришь работу Вити Пивоварова, – предложила Елена Яковлевна. – Я договорюсь с ним о встрече, и мы вместе съездим к нему в гости в мастерскую. А ты там и выберешь, что, как сама считаешь, может Паше понравиться.
– О, спасибо, – обрадовалась Галия.
***
В понедельник с утра пораньше поехал на встречу с Дианой
