Он погонял бумажку пальцем по столу. Для пароля слишком много цифр. Может, какой-то идентификационный код или номер счета? Надо, наверное, войти в сеть с платного терминала и поискать. Но он все равно ничего путного не найдет, решил Лазаро, хотя и не знал, откуда ему это известно.
Он обмусоливал проблему, пока разогревался суп. Сегодняшний первый день богатства он намеревался растянуть, пока не провалится в бред Виража. Его беспокоило, что последовательность чисел не просто абракадабра, тревожило, что он не может выбросить ее из головы, поэтому он постарался думать про пластиковые карточки, которые прибрал Антонио. Уж Антонио знает, что с ними делать, и сейчас, наверное, карточки уже покинули Порт, бесчинствуют там, где ни Антонио, ни Лазаро, ни даже пьяный недоумок из Академии никогда не были.
Суп оказался вкусным. Макнув в него корку хлеба, Лазаро снова пересчитал банкноты. Один, один, два, три, пять, восемь, тринадцать… Возможно, сами по себе числа ничего не значат, но, скорее всего, на что-то указывают. Может, на следующие числа… Или на какую-то схему. В его сознании распустились образы, превратившиеся в ритм – соотношения чисел, стремящихся к 1,618, но его не достигающих… От квадрата 0, где начинаешь, до квадрата 1, до квадрата 2, до квадрата 3, до квадрата 5, до квадрата 8 – и так далее, и так далее, по матрице Континуума, где каждый квадрат превращается в себя самого к следующему квадрату в танце, который разворачивается и умножается, и ты достигаешь, ты достигаешь, ты достигаешь…
Проклятье! Схватив бумажки со стола, он затолкал их в пасть древнего мусоросборника. Ничего. Он пнул мусоросборник в бок, и тот наконец хрюкнул и моргнул, а бумага обратилась в пепел. Лазаро вернулся к столу, схватил еще ломоть черствого хлеба и с силой ткнул им в суп. Капли разлетелись по столу, собирая катышки пыли.
А пошло оно все! Он спустит деньги на самый грандиозный, самый шумный и долгий кутеж, такой, что на Вираже не скоро забудут! Вот только чуточку вздремнет… Можно начать у Папы Карлайла, а потом – по всем барам из конца в конец Виража, и снова у Папы, но на сей раз на верхнем этаже. Или можно начать наверху у Папы, подцепить красотку и уже в компании задать Виражу жару. Да. Да, конечно!
Он оттолкнул миску с супом. Проехав по столу, она застряла у Эвереста смятых пластиковых тарелок и заплесневелых оберток. Лазаро улегся на койку. Завтра. Поутру. Из конца в конец. И проклятая ясность в голове исчезнет…
Купола
Во-первых, накрывающий Порт купол вовсе не купол, а лишь огромная стена с навесом, но здесь его зовут так, поэтому пусть будет купол. Середина у него открытая, а стены поднимаются лишь на тысячу метров, поскольку проектировщики решили, что этого хватит, но, разумеется, не хватило. Потому корабли прилетают и улетают, а выхлопы и отбросы падают внутрь Порта и сползают по стенам эдаким мусорным супом. В диаметре Порт всего несколько километров, внутри – офисы и сабвеи, отели и прочее, что нужно, чтобы заправлять респектабельным Портом, но места здесь не хватает. С самого начала не хватало.
Поэтому, когда Порт разросся, к нему пристроили второй купол, который прилепился к основному полумесяцем, и какой-то шутник окрестил его Виражом. Здесь собирались разместить не жилые помещения или офисы, а ангары и склады, и потому Вираж прикрепили кое-как: сейчас он с каждым годом чуточку отходит. И с каждым годом чуть больше выхлопов и отбросов попадает в Вираж, но всем словно наплевать.
На Северной стороне – малые жилые купола с домами и парками, с магазинами и прочей ерундой. Внутри Порта – отдельный купол, называемый Островом, там делали политику, пока не пришла чума. Но об этом забудьте. Наша история не про Порт, не про Остров и не про чуму, а лишь про Лазаро с Антонио. И Вираж. Ах да, и еще немного про Джейн.
Джейн
На следующее утро Лазаро ни опьянения, ни похмелья не испытывал, а это было нехорошо, даже совсем плохо, потому что он слишком уж отчетливо видел все вокруг. Заведение Папы Карлайла притулилось на краю Виража, там, где основной купол врастал в землю, а купол Виража ложился на стену Порта, но не плотно, так что внутрь проникала погода. Сегодня в шов пробивались солнечные лучи, и это тоже плохо, ведь заведению Папы солнце во вред: слишком уж убоги в его свете блестки и перья.
Лазаро ступил за мерцающую завесу у входа. Папа уже маячил в зеркале, был свиреп в своем веселье, пока не увидел Лазаро, тогда веселье как рукой сняло, лихо закрученные усы пропали, сам Папа вернулся к карточной игре, а в зеркале появилось ласково-сексапильное личико.
– Эй, – обиженно сказал Лазаро. – У меня есть «капуста».
У плоской физиономии в зеркале выросла бровь, которая выгнулась дугой.
– Да? – сказала другая ипостась Папы. – И где такое никчемное отребье раздобыло деньги? Избавлял от излишков наличности одурманенных туристов? – Рот личико не отрастило, поэтому слова донеслись из воздуха за зеркалом.
Лазаро переступил с ноги на ногу.
– Не я, – ответил он, цепляясь за полуправду. – Послушай, у меня есть «зелень», и я хочу ее потратить… ну, может, с… с … кого ты можешь мне сегодня дать напрокат? – и добавил поспешно: – Не слишком поношенную, не хочу, чтобы меня видели с обычной шалавой.
От этого Папа отмахнулся.
– Сегодня меня почтила своим присутствием мистрисс Анастасия, Посвященная в Четырнадцать Мистерий, прекрасная и талантливая госпожа Нежных Пальчиков, которую… – Папа помедлил, – зовем Джейн.
– Джейн, – выдохнул Лазаро. – Джейн.
Зеркало отрастило рот, он тут же изогнулся в улыбке и крикнул:
– Джейн, дорогая. Снизойди.
– Подождите! – в панике возразил Лазаро. – У меня не так много «капусты»… я хотел сказать: мне надо экономить, надо платить за квартиру, и…
Но было уже слишком поздно: перед ними стояла новая с иголочки Джейн и улыбалась ему, словно знала, что у него достаточно денег и что она его пугает, но это неважно, в конце концов, ведь она Джейн, и они женаты вот уже двадцать лет, и он по-прежнему от нее без ума, хотя ничего про нее не помнит. Но такова Джейн, она всегда так на него действовала, даже когда он был… когда он был… Кем? На мгновение он почти вспомнил, но все распалось точками пикселей и исчезло, оставив лишь Джейн.
– Ступайте, дети, ступайте. – Зеркальный Папа пригладил ус, росший где-то пониже изогнутой брови и рядом с поднятым в улыбке уголком рта.
Танцуешь квадраты
К полудню он поймал себя на том, что выкладывает ей все. Они сидели за спагетти с тефтелями в темном уголке «Джанкарло», ели одной вилкой, и кружка пива и бокал вина у них были на двоих, но вино выпила в основном Джейн, и он рассказал ей про Антонио и про то, как они обчистили пьяного недоумка из Академии…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
