Председатель даже слегка приобнял Александра, сильно удивленного тем, что о нем уже знают и встречают с таким теплом.
- Да вот, как-то, решил послужить немного... - конфузясь пробормотал Александр. - Только я ведь на военной службе, да и, виноват, откуда вам обо мне известно?
- Ну, то что вы на службе, сие уладить труда не составит, - махнул председатель рукой. - Вы только мне свой отпускной билет уж покажите, а что до того, как я о вас узнал, так и сие просто - Суржиков, которому я сильно доверяю, вчера просто вытащил меня из постели, чтобы рассказать о вас. Так я его целый час унять не мог - до того он разошелся, расхваливая ваши качества...
- Да-с, сие было-с, - подтвердил Суржиков, не имея в голосе ничего от вчерашней бойковитости.
- Ну и я подумал - вот, слава-то Богу, что послал нам наконец такого нужного человека, буквально спасителя нашего, ибо просто воем мы, точно волки тамбовские, на безлюдии. Ведь сами видеть изволите, Василий Сергеич, до чего ж измельчал, испоганился русский человек!
- Александр вспомнил все, что довелось ему увидеть в дороге, и согласно закивал:
- Полностью с вами согласен, господин председатель. Мне такого в последнее время натерпеться пришлось от всякого лихоимства, самоуправства, неправды и жестокости!
- Понимаю, вас, понимаю, - сочувствующе свесил к плечу голову председатель, - но у нас вы просто отдохновение от тягот прежних найдете. Знаете, мое учреждение - это, не слукавлю, просто храм правды и честности, хоть и трудно бывает, ой трудно! Громы и молнии над нашим домом то и дело грохочут и сверкают, собираясь его разрушить. Столько завистников, клеветников, недовольных тем, что чиним одну лишь правду! Но не будут о горестях - перейдем к хорошему, Василий Сергеич! Идите и приступайте к занятиям. Должность у вас хоть и важная - столоначальник, но не очень обременительная. Станете прочитывать да подписывать бумажки, которые вам подносить станут секретари, советники, делопроизводители прочие, прочие. Ну и, конечно, просителей не забывайте, вникайте в их нуждишки. Сейчас же извольте здесь присесть и присяжный лист, где вы обязуетесь все исполнять по закону и форме, честно и нелицеприятно, заполнить по нужному образцу. Да, вот ещё - форму военную вам, понятно, придется сменить на ту, что нашему заведению прилична, а жалованье я вам положу для начала... эдак восемьдеят рублей, что до наградных, то все от вашего благоразумия зависеть будет. Ну, присаживайтесь здесь, с уголка да и пишите. Вот и вот. А мне на ваш отпускной позвольте глянуть...
- Весь преисполненный строгих чувств, прочувствовав заранее важность возложенных на него обязанностей, Александр красивым, круглым почерком заполнил присяжный лист и подал его председателю, который, едва взглянул, радостно восаликнул, обращаясь к стоящему в сторонке Суржикову:
- Глядите-ка, господин счетовод! Да господин Норов просто золотописец, виртуоз! Такое рондо вывел, что и лучший наш писарь не выведет, хоть семь потов сойдет. Да, сразу видно, замечательного во всех смыслах столоначальника вы, Суржиков, к нам привели. Не забуду! теперь же идите в присутствие, покажите господину Норову его место, пусть посидит, попривыкнет.
И председатель с самым ласковым видом проводил Александра до дверей и, прощаясь с ним, пожелал выдающихся успехов на чиновничьем поприще.
Зал присутствия оказался просторным. Здесь за столами сидело не меньше двадцати человек. Некоторые уже что-то усердно писали, так что обгрызанные и разлохмаченные кончики гусиных перьев так и бегали туда-сюда, другие, закинув руки за голову, сладко потягивались, третьи и вовсе, положив всклокоченные головы на руки, пытались поймать за хвост недосмотренные дома сны. Но только Суржиков вошел с Александром в помещение, как все в несколько секунд преобразилось: перья мелькали уже в каждой руке, и скрип стоял такой, будто по залу двигалась телега с худо смазанными дегтем осями.
- Рад представить вам, господа, нового столоначальника, господина Норова Василия Сергеича! - торжественно представил Суржиков Александра, и все разом поднялись и вежливо поклонились столоначальнику, но не успели чиновники выйти из согбенного положения, как за окнами послышался стук копыт и скрип полозьев. Кучерский окрик послышался тоже, и все чиновники так же дружно, как и при поклоне, бросились к окнам, облепили их, выглядывая на улицу, и Александр услыхал восхищенные возгласы:
- Ах и шельмец, Белобородов! Каких рысаков отхватил!
- Да, сдался, видно, полковник Глазов, не выдержал напора нашего Бовы Королевича! Зря только кучевражился!
Чиновники, взбудораженные, радостные, стали рассаживаться по местам. а вскоре в зал присутствия влетел какой-то развязного вида господин, весь в перстнях и цепочках, и служители палаты приветствовали его дружными криками: "Браво, Белобородов! Браво, наш Бова Королевич!" Господин же, намеренно картавя, небрежно сказал:
- Не стоит, господа, не стоит! Ну может ли Глазов устоять, когда против него такая артиллерия направлена - три тысячи сверху? Сдалась твердыня, сдалась неприступная крепость! Рысаки - мои!
- Александр с интересом наблюдал всю сцену, невольно переживая вместе со своими новыми собратьями по ремеслу радость за какого-то Белобородова, и когда все немного попритихли, он спросил тихонько у стоящего рядом с ним Суржикова:
- Скажите, да кто же этот славный Белобородов? Он, я вижу, занял обычный, как у всех стол, и вдруг - рысаки?
- А что такого? - подернул плечом Суржиков. - Белобородов - наш делопроизводитель, так отчего ж ему рысаков-то не иметь? Потрудитесь у нас немного, и вы заведете, да ещё не таких. Впрочем, давайте я покажу вам ваше место.
- И Суржиков провел Александра к его столу, располагавшемуся за деревянным барьером, что подчеркивало, понял Александр, особенное положение столоначальника в этом заведении.
- Смотрите, - стал показывать Суржиков на предметы, лежащие на столе, - вот очиненные перья, вот нож, карандаш, суровые и шелковые нитки, сандарак...
- А это что такое? - спросил Александр, когда Суржиков показал на маленький мешочек.
- Вы не знаете, что такое сандарак? Сие истолченный ладан, в тряпочку завернутый. К примеру, выскоблили вы в документе ножиком какое-нибудь словечко или цифирку, бумага шершавой стала, подчистку видно, а возьмете сандарак да им то место и потрете, оно и станет гладким, а подчистка неприметной глазу.
- Понятно, - кивнул Александр, уяснив свойства сандарака, но засомневавшись в надобности подчисток в документах, а Суржиков уже выходил из-за загородки, закрывая дверцу и говоря при этом:
- Держите её закрытой, а то в одиннадцать посетители пойдут, так чтоб вас не задавили. Постарайтесь разобраться с тем, о чем просят. Нестоящих гоните в шею, а стоящих - оставьте, посмотрите их дела, отложите до вечера, и тогда мы с вами вместе порассудим, как с ними поступать. Не тревожьтесь, справитесь. А я в особой конторке сижу - вторая дверь по коридору. Нужно будет - приходите.
И ушел. Александр же остался за своей загородкой, из-за которой посматривал на то, что делается в зале: кто-то усердно писал, кто-то хохотал, рассказывая смешную и скабрезную историю, из угла в угол летели бумажные голуби. Александр следил за всем происходящим с большим любопытством, если не с умилением. Ему нравилось быть столоначальником в своей палате государственных имуществ. Скоро довелось услышать кое-что и по существу работы палаты. Один чиновник, смеясь, встал и начал рассказывать всем о деле, которое он уже давно ведет. Оказалось, что от одного волостного правления потребовали завести на их землях запасные хлебные магазины для полков таких-то размеров, с таким-то содержанием в них зерна. Магазины-то в волости завели и нужных размеров, только при проверке оказалось, что заложили туда зерна меньше, чем надобно. Волостные власти оправдались, сославшись на усыпку зерна и на мышеяд, на то им приказали срочно посыпать зерно против мышей ольховым листом, а также впустить в магазины кошек. Но и тут пришел оправдательный ответ: кошки в магазинах почему-то жить не хотят, зато мыши в ольховых листьях ещё пуще развелись, наделав в них гнезд, где благополучно и живут со своими мышатами, продолжая поедать зерно.
- Ну так что же с оными упрямцами поделать? - воскликнул со смехом чиновник.
- С кем? С мышами-то? - весело спросил кто-то.
- Да нет, с наглыми волостными властями, будь они неладны!
- Выход простой! - отвечал тот же чиновник. - Вызвать их сюда на правеж да и пусть из своих кошельков рассчитаются за поеденное теми проворными мышами зерно. А то и управы на таких ловкачей не будет!
Все рассмеялись, Александр же подумал: "Вот молодцы! Вот радеют же о благе государства, хоть и озорники все эти ребята и балагуры, но дело свое знают".
В одиннадцать часов стали допускать в присутствие посетителей. Александр следил за ними. Приходили и дворяне, и мещане, и крестьяне. Каждый, видно, знал, к какому столу направляться, поэтому ни толкотни, ни споров не было. Лица чиновников преобразились. Если ещё пять минут назад они выглядели шаловливыми и веселыми, то теперь неприступная строгость сковала физиономии служителей палаты, зато просители нависали над их столами с елейными лицами, канючили, шептали, лепетали, подобострастно заглядывали в глаза чиновников.
