Без пяти минут десять вечера раздался звонок мобильника, отчего Казимир Лаврентьевич содрогнулся. Звонил сын.
– Ты в мастерской теперь будешь жить? – спросил он.
– У меня работа. Срочная, – отрезал Казимир Лаврентьевич, отключился от связи и похолодел…
Черт возьми, он так мощно подготовился к встрече психологически, а шаги, осторожные шаги в коридоре, заставили дрожать – все равно оказались неожиданными. Учащенно забилось сердце, но Казимир Лаврентьевич глубоко вдохнул воздуха, выпрямил спину.
Ручка на двери повернулась… И вдруг Казимир Лаврентьевич осознал свою глупость, граничащую с детским капризом. Ведь если сейчас войдет воплощение Алголя, все хитрости полетят к черту и Казимиру Лаврентьевичу настанет конец. Мечта, проклятая мечта подчинила его. Но времени на раскаяние и на отступление уже не было.
Дверь, издав скрип, приоткрылась…
Казимир Лаврентьевич собрался с духом, преодолевая животный страх, положил одну руку на пистолет и крикнул:
– Входите!
Пауза. Наверное, пришелец огорошен, услышав неожиданное приглашение. «Что он там думает? – гадал Казимир Лаврентьевич. – Боится засады? Может, хочет уйти?» Странно, пять минут назад он жаждал увидеться с ним, но теперь, когда встречи не избежать, стало страшно. А назад дороги нет. Нет ее, и все!
Пауза затягивалась, и Казимир Лаврентьевич повторил:
– Входите, я жду вас.
Он вошел. Всего лишь переступил порог, не достигнув светового пятна. Казимир Лаврентьевич вгляделся в силуэт, и ему показалось, что фигура этого человека хорошо знакома и что от лица пришельца, оставшегося в тени, шел холод. Но как хочется заглянуть в его лицо, в глаза…
– Вы пришли за колье? – спросил Казимир Лаврентьевич. Затем достал из ящика ожерелье, положил перед собой на пустой стол. – Вот оно…
1919 год, конец декабря
Анастасия вызвала Остапа во двор казармы. Он опасливо поглядывал на нее, прекрасно понимая, за что она разделалась с Лушкой, ждал подвоха. Этого так просто не завлечь, этот осторожный, но Анастасия не сомневалась в себе. Бросившись на шею Остапу, чем обескуражила громилу, она заплакала:
– Защити меня от Мартына.
– Ты чего это? Увидят… меня Мартын со свету сживет.
– Ты боишься его? – слегка отстранилась Анастасия, глядя ему в лицо испуганно и наивно. – А Стрижак не боялся.
– Так то ж Стрижак…
– Остап, зачем ты это сделал? Почему не подошел ко мне, раз я нравлюсь тебе? Ведь я тебе нравлюсь?
– А то! – хмыкнул он. – Так нельзя ж было. Мартын…
– Я не хочу быть с Мартыном, – залилась она вновь слезами, настоящими слезами. – Уж лучше с тобой.
Остап совсем растерялся, несмело обнял ее, опасливо оглядываясь, но все же утешая:
– Так он же атаман… сама виновата. Дала б ему…
– Ни за что! Больше он ко мне не прикоснется. Только ты. Хочешь, докажу? Прямо сейчас? Скажи, хочешь?
Кто ж из мужиков ответил бы «нет»? Столько времени без женской ласки… А мимолетное насилие истинного удовольствия не приносит. Остап очутился перед серьезной проблемой выбора. Анастасия взяла его за руку, потянула за собой.
– Идем. Я место одно знаю. Там нас никто не увидит. Я докажу тебе… – жарко шептала она.
Едва вышли за пределы казармы, Анастасия обхватила его шею руками, прильнула губами к его губам. Вот и все, с нерешительностью Остапа было покончено. Он шел с ней рядом, обнимая за плечи и предвкушая усладу. Остап раздувался от гордости, что обскакал самого Мартына. А она думала, что он такой же безмозглый тупица, как и Гаврила.
– Ты прости, Настя, не хотел я так… – не забыл извиниться он. – И Гаврила не хотел… Нас Мартын заставил. А сознайся, тебе понравилось, когда я тебя…
– Потом скажу, – кокетливо потупилась она. Затем спохватилась: – Ты разве не понял? Я же не отбивалась от тебя…
– Верно, – осклабился он, прижимая ее к себе. – А Мартына не бойся, я скажу, что ты таперя моя баба. Вот так прямо и скажу.
Она завела его в тот же дом, только вот целовать себя больше не дала, сразу выстрелила из «нагана» Гаврилы Остапу в грудь.
– Это от меня тебе благодарность. Тут и Гаврила, тоже с благодарностью лежит.
Он упал матерясь. Не получилось у Анастасии наповал убить его, но Остап стал беспомощным. Анастасия достала его пистолет из кобуры, освободила тело Гаврилы от завала, выстрелила в труп. Остап, не теряя надежды, полз к выходу. Она перевернула его на спину, рассмеялась:
– Силен ты. Мучить не стану. Война – дело такое, ты так сказал однажды.
И всадила еще одну пулю из его же пистолета в грудь. Он дернулся, затем затих. Два трупа, в обоих по две пули из разного оружия. Если и найдут трупы, вряд ли заподозрят ее, а будут гадать, из-за чего эти парни порешили друг дружку. Бросив «наган» и пистолет к трупам, Анастасия покинула дом, побежала к казарме, чувствуя, что ее отпускает напряжение, до сих пор державшее, как в тисках. О, как хороша месть!
Лушка лежала в лазарете. Анастасия закрыла дверь на задвижку, легла в постель, чувствуя потрясающее удовлетворение и ни грамма раскаяния. Остались в запасе день и ночь.
Утром обнаружилась пропажа Гаврилы и Остапа. Разумеется, никто не заподозрил Анастасию. Кроме Мартына. Он явился к ней в комнату:
– Где хлопцы?
– Какие? – последовал вопрос от нее.
– Гаврила и Остап? – вперился Мартын мутными глазами в Анастасию – видимо, вчера пил до бесчувствия, оттого выглядел помятым.
– Я за ними не хожу, как и за тобой, – сухо сказала она, ибо со сна не была еще морально готова встретиться с Кочурой. И вдруг нашлась: – Уж не думал ли ты, что они у меня ночь провели? Ха-ха-ха-ха… А ведь у тебя есть причины так думать…
– Чего? – не дошло до него, но Мартын насторожился. – Об чем речь-то?
Анастасия припомнила уроки Лукерьи, когда та подробно высказывалась о достоинствах мужиков. А Лушка при каждой возможности красочно описывала, как ей было с «ентим» и с «ентим», чем они отличались и что мужику хуже смерти. Она метнулась к Кочуре, стала близко, чтоб ее дыхание касалось его лица, и буквально уничтожила самолюбие Мартына:
– О том, что ты послабее Гаврилки с Остапом. Уж я-то сравнила вас за один раз, друг за дружкой. Нет в тебе силы той, что баб захватывает без угроз.
Он скрипнул зубами, не имея воли стерпеть оскорбление, схватил ее за плечи, притянул к себе и яростно прошипел, обдавая перегаром, от которого ее замутило:
– А вот поглядишь зараз, какой я мужик. Так отхожу тебя… до смерти! На карачках ползать будешь…
– Ай, как испугал! Чего ж прошлой ночью не отходил? – провоцировала она. – Своим ублюдкам меня отдал, а не подумал, что ты в сравнении с ними никто! А уж с Николкой вас всех троих рядом не поставить. Этим ты и хуже Стрижака, понял?
Кочура стал похож на разъяренного быка с налитыми кровью белками глаз. Из груди Мартына вырывались не то стоны, не то хрипы, как от простуды. Он сжимал плечи Анастасии, и казалось, что он вот-вот растерзает ее. Наверняка ему впервые пришлось слышать в свой адрес нелестное мнение о его мужских достоинствах. Анастасия поняла, что перестаралась с оскорблениями, теперь ей не заманить этого мерзавца в тот дом. Она оттолкнула его, отошла:
– Запомни, Мартын, я не Лушка. Это ее ты берешь даром. А мне нравится, когда меня любят, ухаживают за мной, дарят подарки. А теперь убирайся вон!
– Ведьма! – Мартын вылетел, как ужаленный змеей.
Она же опустилась в изнеможении на кровать. А ведь струсила, испугалась, что Кочура убьет ее на месте. И все испортила! Досада на себя привела к слезам, Анастасия плакала от бессилия – самого главного врага ей не удалось убить.
Досада не проходила весь день. Праздно шатаясь среди семеновцев, едва завидев Кочуру, Анастасия заговаривала с кем-нибудь из мужчин, ну а те тут же распускали хвосты перед ней. Мартын зверел, а она подметила, что он не просто одержим похотью, а, видимо, в самом деле присох к ней. Но времени обработать Мартына не было.
Готовясь ко сну и почти смирившись с мыслью о невозможности убить Кочуру, она услышала тихий стук в дверь. Открыв ее, ахнула: на пороге стоял Мартын, хмуря брови и глядя на нее исподлобья. Не убивать же его в казарме! Куда после этого деть труп?
Молчание Анастасии Мартын воспринял по-своему, поэтому втолкнул ее внутрь комнаты, зашел и задвинул дверь на задвижку. Она уже не боялась этого зверя, понимая, что победила, – только зачем он ей здесь? Тем временем он сбросил вещмешок с плеча, поставил у ног.
– На неделе нас перебросят… – доложил. – Семеновские полки сбирают в место одно… Здеся никого не останется… так, малый отряд…
– А мне до всего этого какое дело?
– Согласная ждать меня? Забудем старое, а?
«В мешке золото… – просигналило в мозгу Анастасии. – Прогоню ублюдка – к золоту не подберусь, а добровольно он не отдаст Николкину долю». Подняв на Мартына глаза, она раздумывала, как быть. А если ограбить? Тогда придется принять предложение чудовища и лечь с ним в постель, ведь Кочура за этим пришел. Золота полный мешок… А завтра обещал заехать Петя…
