– Ну ладно, – кивнула Таира. – Объяснения приняты. А как насчет твоего сверхзвукового корабля?
– Он перед тобой.
Девушка, высунув от излишка любопытства кончик языка, приблизилась к летающей колеснице. Не то ракета, не то рыбина, вот и чешуей покрыта в довершение сходства. Ни двигателей, ни иллюминаторов. Только сзади круглая дыра, обрамленная развернувшимися в четыре лепестка клиньями хвостового оперения. Да, аэродинамикой тут и не пахнет, одна магия. И за дырой, в которую можно войти только пригнувшись, – жаркая чернота.
– Ты велишь доставить белого ребенка сюда или мы сами полетим за ним? спросила Таира, уже начинавшая тревожиться оттого, что все складывалось слишком уж гладко.
– Я хотел подарить тебе не только диковинное дитя – весь город в придачу! Ты не устрашишься войти в мое леталище, делла-уэлла?
– На чем только твоя делла-уэлла не летала! Но со мной еще и свита, князь. Как мой корабль, который последует за твоим, сможет отыскать Пятилучье?
– Его не спутаешь ни с одним городом Тихри, – высокомерно обронил Оцмар.
– Тогда летим!
И тут же за спиной девушка услышала предостерегающее покашливание.
– Ах да, пресветлый князь, – спохватилась она. – Позволь представить тебе владетельную принцессу мону Сэниа с далекой земли, именуемой Джаспер. Она летит с нами.
Только сейчас молодой князь обратил внимание на то, что они не одни. Он бросил небрежный, истинно королевский взгляд через плечо на стройную фигуру, закутанную в черный плащ, – по-видимому, для того, чтобы было незаметно, как судорожно стиснуты ее руки, – и вдруг резким, хищным движением повернулся к ней. Таира оторопела: вот это да, ну прямо бойцовый кот, завидевший на крыше своего соперника! Вся шерсть дыбом.
– Зачем ты здесь, равная мне? – прохрипел Оцмар. – Чтобы напомнить мне, кто я? Но не было мига, в который я больнее ощущал бы это, чем сейчас!
Таире стало страшно – шаткое согласие, которое ей удалось установить между этим царственным самодуром и собой, рушилось на глазах, и она не понимала отчего.
– Ты ошибся, повелитель лучшей в мире из дорог! Это мать белого ребенка, и она ничем тебе не угрожает!
– Она угрожает тебе, делла-уэлла, – печально проговорил Оцмар. – Она исчадье ада, и, когда не станет меня, кто тебя защитит от ее чар?
– Но послушай…
– Только шевельни ресницами, делла-уэлла, – оборвал ее Оцмар, – и она исчезнет с лица моей земли!
Ну нет, просительный тон тут явно не подходил – надо было действовать с позиций всемогущества.
– Неужели ты думаешь, князь, что я сама не смогла бы убрать того, кто мне угрожает? – надменно произнесла она, – Ну, смотри же. Мона Сэниа, исчезни на время, потребное на самый дальний полет стрелы!
Принцесса, ни секунды не колеблясь, шагнула назад – и пропала. Никто из джасперян не сомневался, что она находится не далее чем на собственном корабле, и тем не менее в воздухе разлилась леденящая тишина, словно все следили за полетом реальной стрелы.
Раздался общий вздох – принцесса появилась на прежнем месте.
– Вот так, – не без злорадства констатировала Таира. – Мы летим или что?
Интуиция ее не подвела – с властелином этой страны следовало говорить не только на его языке, но и в его тональности. И все-таки он не сдавался:
– Разве ты не знаешь, делла-уэлла…
– Ты хочешь сказать, князь, что моей голове хватает солнечного золота, но недостает мозгов? Тогда, может быть, я не стою твоего монаршего внимания и ты вернешься в свое Пятилучье один? Ах, нет? Тогда мы летим втроем: мона Сэниа – моя… – Она на миг запнулась: назвать принцессу сестрой – слишком слабая мотивация, но тогда что же придумать… – Она – мое сибилло, и я не расстаюсь с иен ии-ког-да.
Он поднес руку к вороту своей зеленой рубашки, словно ему было душно:
– Твоя воля, делла-уэлла…
Делла-уэлла выпятила нижнюю губку в неподражаемой гримасе – ну наконец-то. Шагнула к чернеющему жерлу «леталища». В последний миг обернулась и отыскала глазами Скюза. Ну конечно, зубы стиснуты, в каждой руке по десинтору. Джульетта отбывает с Парисом. Реакция адекватная. Она улыбнулась и наградила его взглядом, от которого совсем недавно он воспарил бы к самому тихрианскому солнцу.
– Таира, не медли, – послышался сдавленный шепот принцессы.
Девушка подавила вздох – приключения, конечно, штука увлекательная, но где же место для личной жизни? И, пропустив вперед мону Сэниа, нырнула в глубину тихрианского корабля. Она услышала, как сзади туда запрыгнул Оцмар и уселся на пол, на какую-то хрустящую подстилку, даже не коснувшись края одежд своей деллы-уэллы. Коротко кинул:
– Кадьян, домой.
И – удар чудовищной перегрузки.
XIII. Пятилучье
– Шесть «же», – сказала Таира, выпрыгивая следом за Оцмаром из корабля и тыльной стороной ладони утирая кровь, липкой струйкой бежавшую из носа.
– Не ругайся, – шепнула за ее спиной мона Сэниа. – Ты во дворце.
Что они в настоящем дворце – вернее, на его террасе, было ясно с первого взгляда. Таира обернулась, чтобы удостовериться в невредимости принцессы, да, у той закалка была покрепче. А следом за ней на шероховатый плитняковый пол спрыгнул невысокий горбун с каким-то необычным лицом. Горб у него тоже был необыкновенный – не сзади, а спереди. И руки ниже колен.
Оцмар с низким поклоном обернулся к Таире и вдруг увидел кровь на ее лице. Не говоря ни слова, он шагнул к горбуну и изо всей силы ударил его ногой.
– Ты что?! – заорала Таира. – Он же меньше тебя! Никогда не смей так поступать при мне!
– Только за то, что он слышал, как ты сейчас говорила со мной, я должен был бы отрезать ему уши, – заметил Оцмар.
Горбун, отползавший в угол, замер, вжимаясь в пол.
– Свинские замашки, – пробормотала девушка. – Рабовладелец. Вели, чтобы мокрое полотенце принесли?
Вероятно, их подслушивали, потому что стоило князю хлопнуть в ладоши, как тут же примчалась какая-то серебристая гурия с влажным полотенцем. Таира одним концом вытерла кровь с лица, другим, присев над горбуном, смочила ему лоб. Теперь ей стало ясно, что ей показалось таким чудным – его прическа. Брови, зачесанные книзу, были подстрижены на уровне середины глаз, а волосы, спускавшиеся на лоб, – до бровей. Так же, с квадратной выемкой посередине, были выстрижены усы.
– Ты – Кадьян? – спросила она. – Надо признаться, навигатор из тебя хреновый.
– Лучше бы Великодивный князь приказал меня раздвоить, чем слышать от тебя, госпожа, немилостивое слово. – Голос у горбуна был приятный, бархатистый.
– Ну и удались, а то еще не то услышишь под горячую руку. Светлейший повелитель дозволяет? – Надо было не перегнуть палку, распоряжаясь в чужих апартаментах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
