Ликуя, Терси издал победный клич.
— Не смотря ни на что! — кажется, такую фразу он выкрикнул тогда, ринувшись на оставшихся покойников.
Фраза повторилась, слово в слово. На лице пастыря возникла довольная улыбка. Память не подвела его.
Моряки с криками бросились в новую атаку. Описать тот сумбур, что творился на палубе, было просто невозможно. Затаив дыхание, Терси следил за самим собой — тем, что был лет на двадцать младше. Тогда в нем еще оставался запас прочности, тот неуловимый фитиль, который способен взорвать его изнутри и совершить настоящее безумие. В те времена у него еще теплилась искра веры. И неважно в кого он верил, и что являлось для него жизненным компасом. Надежда на победу была безгранична. Стань он служителем церкви в те время, он бы смог побороть собственные противоречия, и помочь тысячам страждущих. Тогда, но не сейчас.
Отвернувшись, он уставился на бушующие за бортом волны. Море рвалось на части, словно и в его глубинах шла непримиримая борьба добра со злом.
Зная все наперед, Терси не стал досматривать кровавое действо до конца. Все было слишком очевидно, чтобы переживать это дважды.
Заранее обреченное противоборство достигло финала. С одной стороны находилось неведомое существо, тот, кто стал для его команды истинным проклятием, с другой — лишь его подорванная вера и желание поскорее закончить бесконечное жизненное плаванье. Плаванье в полный штиль.
За спиной раздались стоны и крики отчаянья. Последний шанс был упущен.
Терси вспомнил, как горстка повстанцев во главе с его двойником в последний момент угодила в ловушку. На палубе возникла огромная, будто зверь, фигура мистера Сквидли. Тот, самый пресловутый Хозяин бездушных тел, кто явился к ним из самой бездны и не собирался возвращаться обратно в ад.
Сжав ладони, Сквидли прошелся по палубе, словно кок, выбирающий на сегодня достойное блюдо. Он пожирал глазами оставшихся в живых повстанцев, и медленно на его лице зарождалась довольная улыбка. Он ликовал, упиваясь своим превосходством.
Потом наступила череда приказов. Бунтовщиков пленили и подвесили на рее, словно деревянные игрушки — вертушки, определяющие направление ветра. А самого Терси отправили в бессмысленное плаванье к берегам отчаянья и одиночества. В полный штиль. Лодка отчалила от «Бродяги», когда на борту продолжалась вершиться казнь.
В огне факелов Керк — Терси видел силуэты прощавшихся с жизнью товарищей по несчастью. Невыносимая боль переполняла его душу, и он не знал, как утолить эту жажду. Команда доверилась ему, а он не оправдал надежды. План не удался — бунтовщики пожертвовали собственной жизнью, а он, всего — навсего, получил изгнание.
Высокие волны быстро уносили лодку подальше от корабельной виселицы. Пастырь смотрел на самого себя стоя возле борта — одинокая точка в огромной иссиня — черной пучине растворялась в морской дымке. Эмоции Терси разрывали служителя Всевышнего на части. А из глаз старпома, исчезающего в темноте, ручьем катились слезы. Казнь шла своим чередом. Но ему не суждено было увидеть ее окончание. Его с позором прогнали прочь, не дав шанса на спасение души, обрекая на вечное страдание.
— Вспомнил? — раздался у самого уха голос капитана.
Терси кивнул. Больше не было сил на споры, сопротивления, даже обычное слово, застряв в горле, растаяло, превратившись в ноющую сердечную боль.
— Где дети словоплета, старпом? — почти ласково спросил мертвец.
— Поинтересуйся у своего хозяина, — равнодушно ответил пастырь и закрыл глаза.
Мир вокруг него закружился водоворотом и окунул в ледяную воду новых воспоминаний. Он знал: так могло происходить сколь угодно долго, пока правда не слетит с его уст; пока это будет угодно Пришедшим; пока он сам не покончит с этой игрой, признав свое поражение, но дав шанс на спасение другим. Он не смог сделать этого раньше, так сделает это сейчас…
* * *
Проснувшись от ужасного стука, Клер вскочила с кровати и кинулась к двери. За окном уже слепило солнце, а с оживленной улицы доносились звонкие голоса крикливых торговцев. Ее брат тихо посапывал, морщась от надоедливых лучей.
Стук повторился.
Обернувшись, Клер мгновенно определила, откуда исходит монотонный звук и направилась к комнате пастыря.
Всего секунду размышляя удобно ли врываться в покои взрослого мужчины, девушка все же открыла дверь, и едва не наткнувшись на опрокинутый стул, зажала рот руками. Прямо напротив окна, раскачиваясь из стороны в сторону, как белье на ветру, висело тело пастыря. Голова, причудливо изогнувшись, едва держалась на вытянутой шее, словно кто‑то в последнюю минуту, пытался вынуть висельника из петли.
Изо всех сил стараясь сдержать рвавшийся наружу крик, Клер отступила к стене.
Рука Терси несколько раз дернулась, словно он все еще верил, что сможет вырваться их хищных лап старухи с косой, а затем все замерло. Маятник предсмертных конвульсий завершил свой короткий ход.
Клер хотелось заплакать, проклиная злой Рок, преследовавший ее семью по пятам. Именно из‑за него погибали те, кто пытался им помочь. И она была уверена — имя этому злодею Сквидли.
Не желая понимать, как он проник в святую обитель, и почему не расправился с ней и Риком, девушка уже не верила, что когда‑нибудь сможет избавиться от жуткого преследования. А если решится противостоять! — то финалом этой затянувшейся гонки станет долгая и мучительная смерть. Предчувствие было настолько сильным, что все сомнения тут же ушли прочь. Выход был один…
Разбудив Рика, она долго вглядывалась в лицо брата, а затем сухо попросила:
— Отдай мне отцовскую книгу.
— Зачем? — не сразу понял тот.
— Я должна встретится с мистером Сквидли и исполнить его просьбу, — без всяких предисловий объяснила сестра. — Где она? Прошу не заставляй меня устраивать обыск, — голос ее стал решительнее.
— Ты сошла с ума, — резко оборвал ее Рик.
Дикий взгляд Клер обжог брата.
— Мы просрочили уговор, и мистер Сквидли дал о себе знать. Я хочу вернуть ему книгу — и покончить с этим!
— Он был здесь? — встрепенулся Рик.
Клер опустила взгляд, но так и не решилась рассказать брату о самоубийстве пастыря.
— Сейчас не самое лучшее время споров. Я прошу, просто отдай книгу, без лишних пререканий!
— Но ты говорила: мистер Сквидли заявил, что книгу должен вернуть именно я, — не унимался юноша.
— Это уже не важно! — Клер вскочила и, всплеснув руками, словно злобная фурия, стала рыться в вещах Рика.
— Что ты делаешь?!
Он протянулся к ней, что бы остановить, но сильный толчок сбил юношу с ног. Упав на кровать, он повторил попытку и вновь оказался слабее сестры. В ярости она расшвыривала его вещи в стороны, произнося какие‑то несусветные проклятия:
