Покраснев как рак, Саша поспешно засунул письмо поглубже в карман. Нет! ЭТОГО он читать не станет. Ни за что и никогда. Потому что… НАСТОЯЩАЯ Света ему не писала. И никогда не напишет.
Тем временем вокруг них стало уже совсем светло. И оказалось, что стоят они в высоком и широком кольцевом коридоре. Вокруг было пустынно. В стенах виднелись наглухо запертые железные двери, украшенные разнообразными устрашающими символами.
– Это мы на базе, что ли? – осведомился у пространства Михаил.
– Угу. База «Заря». Штаб флота.
– Слушай, так, значит, надо по команде являться! – Мише-Рэмбо, похоже, все происходящее начинало не на шутку нравиться.
– Куда являться-то? – По натуре Саша был человеком сугубо гражданским.
– В Управление кадров, если я хоть что-то в делах вояк понимаю, – охотно пояснил Миша. – Пошли, пошли, нечего стоять! И когда пойдем – не забывай честь отдавать. Рядовым и сержантам – в ответ на их приветствие, старшим лейтенантам и выше – за три-четыре шага… Эх, учить тебя всему!
Пустынный коридор вывел Самойлова и Мишу в другой, прямой, куда более широкий и куда более оживленный. Рядовой, унтер-офицерский и офицерский состав прямо-таки сновал туда-сюда. У Сани моментом зарябило в глазах от обилия нашивок, аксельбантов, орденских планок и еще чего-то непонятного, что хотелось назвать полузабытым словом «позументы» (вспомнить бы еще, что это означает)…
И тут оказалось, что навыки исправного молодого офицера Саша вместе с документами не получил. Честь он отдавал коряво, дважды не заметил старшего по званию, за что получил устные замечания. Наконец мучения кончились. Возле внушительной двери с еще более внушительной вывеской «Управление кадров» их остановила внутренняя охрана.
Документы новоприбывших изучались долго и придирчиво. В видимом свете, в инфракрасном, в ультрафиолете. Наконец, самым верным из всех способов экспертизы – на просвет. Краснорожий унтер-сверхсрочник (три нашивки за тяжелые ранения, три солдатских «Георгия», усищи, как у Якубовича) вернул Саше бумаги – вернул с явным неудовольствием. Вот, мол, и эти двое не оказались шпионами, черт возьми…
Дверь отворилась. Взору Саши предстал самый обыкновенный отдел кадров (ну точь-в-точь родное пароходство!). Те же пухлые тетки-кадровички (только в форме), тот же крепенький мужичок-отставник… То есть, пардон, здесь он еще не был отставником, а носил три полковничьи звезды.
– Лейтенант Самойлов, прибыл в ваше распоряжение.
– Лейтенант Шестаков, прибыл в ваше распоряжение, товарищ полковник.
– Пополнение, значит? – Глаза у полковника-кадровика были красные. От недосыпа, а отнюдь не с перепоя. – Вовремя, вовремя… тяжелые бои. Давайте ваши бумаги.
Здесь документы, помимо всего прочего, совались скрытой магнитной полоской в сканеры. Провозившись минут пять, полковник взглянул на Сашу и Рэмбо:
– У вас не характеристики, а прямо-таки Аллея Героев… Небось вместе хотите служить? Тогда получайте назначение: контр-адмирал Михеев, Шестая минная дивизия, отряд разведки. Со спарками типа «Валдай» знакомы?
– Так точно! – выпалил Саша. В мозгу что-то вовремя щелкнуло, и он вспомнил – его первое место как раз и было заслужено пилотажем и боевыми стрельбами на УБКА двухместном типа «Валдай».
– Вот и славно! – Казалось, полковник обрадовался. – Михеев в тылах не сидит… по штабам штаны не протирает… – Саше показалось, что бравый полковник донельзя стесняется своей роли. – Получайте предписания. Челнок к хозяйству Михеева через час. Столовая ярусом ниже. Еще успеете…
– Слушай, а бабы тут ничего. – Миша беззастенчиво ковырял во рту зубочисткой. – Экие курочки! А попки, ах какие попки! И кормят тут куда лучше, чем в нашей ментовской тошниловке…
– Блин! – Саша схватил разомлевшего Рэмбо за рукав. – Нечего глаза пялить! Забыл, для чего мы здесь? Может, это нам все снится!
– Хотел бы я, чтобы мне такие сны всю жизнь снились. – Миша провел по тарелке коркой хлеба, подчищая мясной соус. – М-м-м… Катьке такого ни в жисть не сготовить.
– Добавочки, товарищ лейтенант? – заметив его движение, тотчас сорвалась с места прехорошенькая подавальщица.
– Добавочки! – вальяжно бросил вошедший в роль «лейтенант Космического Флота».
Девушка проворно сунула магнитную карточку Мишиного продаттестата в прорезь кассового автомата. Миг спустя на столе перед расплывшимся в блаженной улыбке Рэмбо появился поднос, весь уставленный дымящимися тарелками.
– Интересно, они что же, роботизировать все это не могли? – пробормотал Саша.
– Да ясный фиг, что могли. – Миша уже вовсю хлебал вторую порцию наваристого борща. – Просто… м-м-м… вкуснотища… Когда вместо баб – роботы, боевой дух войск, замечу тебе, резко падает…
– Хватит жрать, на челнок опоздаем!
– Смотри-ка, да ты, похоже, во вкус вошел! – Миша собирался утереть жирные губы рукавом, но в последний миг сдержался и взял салфетку. – Нам сперва надо твоего Юрку вычислить! То есть к какой-нибудь кадровичке подход найти… Кадровичку желательно помясистее, а постель желательно помягче… И чтоб блат в столовке был…
Саша сжал зубы.
– Я знаю, где он, понятно? Нутром чую. Ты думаешь, зря нас этот тип в погонах на Шестую минную заслал? Зуб даю, там этот Директор хренов.
– Там? – вдруг удивился Михаил. – Он же… постой… он же в Питере… Игорь же никого больше не отправляет…
– Сдается мне, что кое-кто теперь у нас бывает в двух экземплярах. И фиг знает, который из этих экземпляров подлинный.
– Ну, ладно… Слушай, а кто же это вообще все создает? – Рэмбо обвел рукой вокруг себя.
Сашу внезапно словно окатило ледяной волной.
– Тихо, ты! – зашипел он на Рэмбо. – Нельзя об этом здесь говорить. Там, дома… нас не услышат. А тут – за милую душу.
Михаил пожал плечами.
Ну и пожимай, черт с тобой. А я вот не могу избавиться от ощущения – что-то бледное, со множеством тонких ног, словно громадный жук, притаилось где-то совсем рядом и напряженно слушает наш разговор, слушает, слушает, слушает…
Ох, брежу, наверное, подумал Саша.
Потом они шли к челноку.
Нет, это не наваждение и не бред, размышлял Самойлов, глядя на деловитую суету базы. Этот мир – есть. Пусть ему год от роду, но он – есть. И люди, которые в нем живут, – самые настоящие. Не знаю, как это доказать. Нутром опять же чувствую, и все тут. Я ведь сам в этот мир вышел. Никакие аппараты дьявольские меня сюда не засовывали. И вижу я – не декорация все это… хотя так, наверное, думает Рэмбо. А раз не декорации и погибать мы тут будем не понарошку, а взаправду, то… то и относиться надо как к миру. А уж с бледными многоногами разбираться будем после. Сейчас прежде всего – Директор…
Легко, конечно, сказать – «устраните дестабилизирующее воздействие»! Хорошо Игорю мудреными словами кидаться, он-то на Земле остался. В настоящем Питере. А тут попробуй сообрази, что делать, как справиться с Юрием!.. Стой. Да стой же! Не с Юрием. Настоящий Юрий сейчас преспокойно дует кофе с коньяком в своей навороченной квартире или девицу трахает. Хотя… что там Игорь про нейрограмму говорил? Чистая линия? Так, может, в этом мире как раз и остался настоящий Юрий, а там, откуда пришли мы с Рэмбо, – одна пустая оболочка?..
Перед посадкой на челнок у них опять проверяли документы. Пассажирский отсек был забит до отказа. Все летевшие – офицеры. Рядовых, очевидно, отправляли менее комфортабельными транспортами.
Никто не приставал с разговорами к двум новоиспеченным лейтенантикам в необмятых кителях и надраенных по уставу до блеска ботинках. Видавшие виды старлеи, капитан-лейтенанты и даже просто лейтенанты, уже побывавшие в боях, косились на новичков с мрачными ухмылками. По штабной базе ползли известия одно другого страшнее о мощном наступлении жжаргов и о тяжелых боях, в которые втянулись почти все легкие силы Флота. Крупные корабли пока не покидали баз. Но жжаргские тральщики под прикрытием «дымарей» с поистине муравьиным упорством прогрызали ходы в минных заграждениях русского флота. Вторая и Шестая минные дивизии практически не заходили на базы. Дозаправка, прием боекомплектов, отправка раненых – все производилось в глубоком космосе.
Сперва Саша не мог отделаться от нервных смешков. Все происходящее, несмотря ни на что, напоминало грандиозную компьютерную игру или кино наподобие «Звездных войн». Что ж, сыграем, подумал он. Пан или пропал.
Что же до Миши-Рэмбо, то он, убедившись в полном отсутствии на борту особей женского пола, а также возможности принять внутрь каплю-другую горячительного, самым наглым образом дрых в соседнем кресле. И проснулся, когда челнок пристыковался к вынесенной далеко в глубокий космос передовой укрепленной базе эсминцев Шестой дивизии.
На экране – единственном на весь салон – хорошо видна была база. Не ухоженный чистый шарик «Зари», чью броню, по злым слухам, адмирал Рождественский приказывал регулярно драить посредством зубных щеток проштрафившимся матросикам, а настоящий космический форт. От типовой базы не осталось почти ничего. Каждый штурм, каждый прорыв жжаргов добавлял пробоин. И инженеры дивизии боролись с бедами, как только могли. В ход шли остовы списанных, разбитых кораблей, трофейные посудины жжаргов, и в результате база обрастала не предусмотренными проектом выносными огневыми башнями, противоракетными заграждениями (под сим громким названием скрывался самый элементарный железный лом, подвешенный в пространстве на длинных тросах и служивший для подрыва жжаргских ракет с примитивными ударными взрывателями), бастионами, прикрывавшими ворота портов – излюбленное место атак жжаргских десантов и прочими сооружениями, жизненно необходимыми на войне, но, увы, не пришедшими на ум проектировщикам. Лепилось все это кое-как, на скорую руку. Вздувались чудовищной толщины сиреневые сварные швы, бугристые, словно шрамы. Броневые плиты крепились с забвением всех понятий эстетики – лишь бы прочно было. Челнок встретил вооруженный до зубов легкий истребитель. Число оружейных турелей было увеличено самое меньшее вдвое против проектного. Страдали скорость и маневренность, но здесь, вблизи базы, у этого корабля, похоже, была только одна задача – успеть дать залп по замаскированному транспорту жжаргов, после чего пилот может спокойно катапультироваться с чувством до конца выполненного долга.
