— Какая это может быть профессия? — взволнованно спросила я.
— Какая угодно. Бьюсь об заклад, преступник достаточно умен и образован, чтобы занимать практически любую должность.
«Врач, адвокат, индейский вождь», — звучал у меня в ушах голос Марино.
— Однако вы изменили свое первоначальное мнение, — заметила я. — Прежде вы думали, что у маньяка криминальное прошлое или что он страдал душевной болезнью, а может, и то и другое. Вы говорили, что его, возможно, недавно выпустили из тюрьмы или из психиатрической лечебницы…
Фортосис перебил меня:
— Верно, но в свете двух последних убийств, тем более что была замешана Эбби Тернбулл, я отказался от этой версии. У душевнобольных, как правило, нет ни опыта, ни сноровки, необходимых для того, чтобы постоянно дурачить полицию. Я считаю, что ричмондский маньяк поднаторел в своем деле, что он уже несколько лет убивает в разных городах страны, и всякий раз ему удается выйти сухим из воды.
— Думаете, он приезжает в город, в течение нескольких месяцев совершает убийства, а потом меняет дислокацию?
— Совсем не обязательно. Возможно, ему хватает выдержки, приехав в новый город, устроиться на работу и хорошо себя зарекомендовать. Возможно, какое-то время он ведет себя как обычный гражданин. А потом начинает убивать и уже не может остановиться. Более того, в каждом новом городе аппетиты преступника растут, он не знает удержу. Дразнит полицию и наслаждается ощущением, что весь город только о нем и говорит. А достигает убийца такой популярности, выбирая соответствующие жертвы.
— Эбби, — прошептала я. — Значит, он охотился за ней.
Фортосис кивнул.
— Для преступника это было принципиально новое убийство — самое дерзкое, самое безрассудное. Никогда раньше он ничего подобного не совершал — никогда его жертвой не становилась известная журналистка, да еще репортер криминальной хроники. Это преступление должно было стать кульминацией его «карьеры». Конечно, присутствовали и другие мотивы — ведь Эбби о нем писала, и он решил, что у него с ней личные счеты. В своем воображении он начал выстраивать с ней отношения. Тут все смешалось — и ярость убийцы, и его фантазии, и зацикленность именно на Эбби.
— Но ведь маньяк прокололся, — резко возразила я. — Никакой кульминации у него не получилось.
— Вот именно. Маньяк, наверное, недостаточно знал Эбби, смутно представлял, как она выглядит, понятия не имел, что у нее живет сестра. — Глаза Фортосиса потемнели. — Весьма вероятно, что маньяк узнал о том, что убил вовсе не Эбби, только из новостей или из газет.
Эта мысль меня поразила. Как я сама об этом не додумалась?
— Именно это обстоятельство меня особенно волнует, — произнес Фортосис, откинувшись в кресле.
— Вы боитесь, что теперь убийца станет преследовать Эбби? — В этом я сильно сомневалась.
— Все случилось не так, как планировал преступник. — Фортосис размышлял вслух. — Он опростоволосился в собственных глазах — и может стать еще свирепее. Вот это-то меня и беспокоит.
— Куда уж свирепее, — бросила я. — Вы же знаете, что он сделал с Лори. А теперь вот Хенна…
Фортосис так взглянул на меня, что я осеклась на полуслове.
— Я звонил Марино незадолго до твоего приезда.
Спиро было известно все.
Он уже знал, что во влагалище Хенны Ярборо сперму не нашли.
Вероятно, у убийцы случилось преждевременное семяизвержение. Большая часть спермы обнаружилась на ногах жертвы и на постельном белье. Иными словами, единственным инструментом, который ему удалось вонзить в тело жертвы, оказался нож.
В мертвой, давящей тишине мы старались представить себе выродка, который получал удовольствие, причиняя такую ужасающую боль другому человеческому существу.
Наконец я подняла взгляд на Фортосиса. Его глаза были темны, лицо напряжено. Кажется, в тот момент я впервые осознала, что мой друг выглядит намного старше своих лет. Он видел и слышал все, что происходило с Хенной, — здесь, в этой комнате, перед ним проплывали страшные картины, вероятно, еще более отчетливые, чем представали перед моим мысленным взором. Стены давили на нас всей своей тяжестью.
Мы поднялись одновременно.
Я направилась к машине, припаркованной на стоянке, длинной дорогой, через кампус. На горизонте, подобно замерзшим валам туманного океана, светились Голубые горы с белыми сверкающими шапками снега, тени тянули свои длинные пальцы по лужайке. Я вдыхала запах нагретых солнцем деревьев и травы.
Мимо группками проходили студенты. Они смеялись, болтали и не обращали на меня ни малейшего внимания. Я оказалась в тени огромного дуба и вдруг услышала за спиной топот бегущих ног. Сердце екнуло. Я резко обернулась. Юноша, увидев мое искаженное ужасом лицо, раскрыл от удивления рот. Через мгновение он уже исчез за углом, сверкнув красными шортами и длинными загорелыми ногами.
13
Назавтра я приехала в офис к шести утра. Еще никого не было, телефоны работали в режиме автоответчика.
В ожидании, пока кофе через фильтр кофеварки наполнит мою чашку, я пошла в кабинет Маргарет. Ее компьютер выглядел так, будто бы тщетно приглашал взломщика сделать еще одну попытку.
Очень странно. Знал ли этот тип, что мы обнаружили факт вскрытия базы данных с целью получить информацию по делу Лори Петерсен? Неужели он испугался? Или решил, что ловить все равно нечего?
А может, причина в чем-то другом? Я тупо смотрела на темный экран. «Кто ты? Что тебе от меня нужно?» — Мои вопросы, естественно, оставались без ответа.
В противоположном конце коридора зазвонил телефон. На третьем звонке вклинился диспетчер.
«Он очень хитер, очень осторожен…»
Этого Фортосис мог бы мне и не говорить.
«У преступника нет никаких умственных отклонений…»
Да, я тоже думала, что у маньяка с головой все в порядке. Но вдруг я ошибалась?
У него вполне могли быть отклонения.
«…он прекрасно умеет притворяться и создавать о себе впечатление как об обычном гражданине…»
Преступник может быть достаточно умен и образован, чтобы занимать практически любую должность. Почему бы ему не работать с компьютером? Почему бы не иметь компьютер дома?
Он хотел стать моей навязчивой идеей. Он старался понять ход моих рассуждений — так же, как я старалась проникнуть в его мысли. Я была единственной ниточкой, связывавшей преступника с его жертвами, единственным живым свидетелем. Я изучала кровоподтеки, переломы, глубокие резаные раны — следовательно, я одна понимала, какую силу он применял, чтобы нанести эти ужасные повреждения. У молодых здоровых людей ребра гибкие, прочные — поэтому, чтобы сломать ребра Лори Петерсен, преступник становился коленями на ее грудную клетку и давил всем своим весом. Она лежала на спине. Маньяк переломал ей ребра после того, как сорвал со стены телефонный провод.
Пальцы Лори оказались не просто сломаны, но предварительно вывихнуты. Убийца заткнул ей рот, связал ее, а потом по очереди переломал пальцы на обеих руках. Цель у него была только одна — причинить жертве невыносимую боль и дать ей понять, что это еще цветочки.
Лори мучилась не только от физической боли — она страдала от нехватки кислорода. Ужас не отпускал ее — ведь провод стягивал шею, кровеносные сосуды наливались, разбухали, а голова, казалось, вот-вот разорвется. А потом выродок проник в каждое отверстие в теле женщины.
Чем отчаяннее она сопротивлялась, тем плотнее затягивалась петля на ее шее — пока не был сделан последний рывок, пока Лори не умерла.
И я в процессе вскрытия восстановила цепь событий. Я шаг за шагом проследила за тем, как убийца надругался над каждой из своих жертв.
Конечно, он хотел выяснить, что мне известно, а что нет. Он был самонадеян, и все же у него постепенно развилась паранойя.
Информация о том, что убийца сделал с Пэтти, Брендой и Сесиль, хранилась в компьютере. Там были описания каждого кровоподтека, каждого перелома, каждого вещественного доказательства, которое нам удалось найти, каждого лабораторного анализа, который я провела.
Читал ли преступник то, что я надиктовала? Проник ли он в мои мысли?
Стуча низкими каблуками, я побежала в свой кабинет. Как сумасшедшая, вывернула бумажник и стала судорожно шарить в куче визиток, пока не нашла единственно нужную — молочно-белого цвета, с рельефной надписью «Таймс», выполненной по центру шрифтом Gothic. На обратной стороне Эбби Тернбулл изобразила свои каракули.
Я набрала номер пейджера.
Встречу я назначила на послеобеденное время, потому что, когда я говорила с журналисткой, труп Хенны еще не был отправлен в похоронное бюро. Я не хотела, чтобы Эбби находилась в одном здании с телом своей сестры.
Тернбулл приехала точно в назначенное время. Роза, стараясь не стучать каблуками и даже не дышать, провела ее в мой кабинет, я так же тихо закрыла обе двери.
