— Ладно,— говорит юноша.— Это хорошо. Идем их искать. Вот они и вправду пошли. Идут и видят: стадо коров отдыхает под баньяном4.
— Пойдем,— говорят,— туда, к коровам. Поговорим и с баньяном. Вроде там и вода есть поблизости. Найдем всех троих сразу.
На том и согласились.
Подошли они к баньяну, поговорили с деревом и с коровами, а потом повернулись к источнику. Юноша им говорит:
— Послушайте, я прошу вас всех троих. Рассудите нас.
— Хорошо,— отвечают они.— Скажи сперва, в чем дело. Раньше, чем услышим, мы не решим.
— Ладно,— говорит он.— Я начинаю. Слушайте.
— Мы слушаем,— говорят.
Тогда он сказал:
— Я ехал за женой — взять ее из отцовского дома. А эта змея была в тростниках. Кто-то поджег тростник со всех концов, и огонь шел кольцом. Змея испугалась, что сгорит, и хотела уползти от огня. А горело так сильно, что ей было не выползти. Увидела она меня, позвала и сказала: «Эй ты, жизнь моя на волоске. Пожалей меня, спаси от этой беды. Спасешь меня, я тебя награжу». Я ей говорю: «Кто тебя знает. Вы, змеиное племя, неблагодарны. Даже когда вас кормят и берегут, вы людей жалите». А она мне: «Те — кто их знает, какие. Я не такая. Пожалей меня и вызволи из этой беды». Раз она так говорила, я ее пожалел; сбил огонь и повязку со своих бедер разостлал по горячему месту. Она и выползла. Я ей говорю: «Ну, я тебя спас. Давай мне награду». А змея мне: «Какую тебе награду? Как ты не побоялся меня спасать? Я ведь опасная тварь. Теперь я тебя укушу. Смотри сам, где тебе от меня убежать». Говорит она так, а сама встала на хвост и капюшон свой раздула. Я говорю: «Слушай, ты. Ты меня все равно убьешь. Так давай попросим кого-нибудь нас рассудить, послушаем, что он скажет. Решат в твою пользу, тогда меня и убивай. Я тебя спас. Если ты нисколечко не благодарна, что мне с тобой делать?» Поговорили мы так и решили просить вас троих. Так что сделайте великую милость, рассудите вы нас. Знать бы мне, сделал я хорошо или я сделал плохо?
Тут баньян говорит:
— Верно, ты сделал хорошо. Но за добро платят злом. Ты спас змею, а она тебя хочет убить, и она тебя непременно укусит. Судить так мы научились от вас, от людей. Гляди сам. Вы отдыхаете в моей тени, я служу вам добром. А вы ломаете мои сучья, садитесь на них и пускаете ветры. Видишь, как несправедливо вы поступаете. Так что будь уверен, змея тебя непременно укусит.
Тогда юноша попросил:
— Корова, сделай милость, скажи. Что ты решила?
— Да, она тебя вправду укусит,— сказала корова.— Как дерево говорит, так и будет. Смотри, мы приносим телят. Только начнем их кормить, вы их отбираете. Их гоните прочь, а молоко берете себе. Да еще нас бьете без жалости. Мы вам пашем поля и заработать на жизнь помогаем, а вы нас губите. Так что змея тебя и вправду укусит.
Тут юноша просит:
— Источник, скажи теперь ты, сделай милость. Как ты решил?
— У меня то же решение, какое ты слышал от этих двоих,— сказал источник.— Зло за добро — это правильно. Гляди: вы пьете из меня, я сохраняю вам жизнь. Я служу вам добром, а вы, люди, со мной обращаетесь плохо: порой вы в меня облегчаетесь, вы здесь подмываетесь, вы сюда плюете и харкаете. Вот и пойми: за мое вам добро вы меня же бесчестите. Очень плохо вы делаете. Так почему же, если ты поступил хорошо, змее не поступить плохо? И впрямь она должна так поступить, она ужалит тебя.
Тогда змея говорит:
— Ладно. Что ты теперь скажешь? Слышал, что наши судьи сказали? Значит, я тебя укушу.
— Хорошо,— отвечает юноша.— Ты меня укусишь, но перед тем я смиренно прошу вас, мои судьи: дайте мне излить мою печаль, выслушайте меня. А если выслушать не хотите, скажите прямо.
— Ладно,— сказали они.— Мы тебя слушаем. Начинай.
— Меня женили,— начал он говорить,— кто его знает, в каком раннем возрасте. Я и лица ее никогда не видал — не знаю, какая она. Нынче я в первый раз поехал в дом к тестю — жену взять. Мне и на ум не приходило, что беда вроде нынешней встретит меня на пути. Я вас молю, отпустите меня ненадолго, дайте мне с женой встретиться. А потом я поеду назад этой дорогой, и пусть тогда змея меня жалит.
Тогда баньян спросил:
— Ну, змея, что ты скажешь? Он просит, мы слышали.
— Верно,— отвечает змея.— Только вы за него поручитесь и будьте свидетелями. А я с судьями спорить не стану.
— Ладно,— говорит баньян.— Судьи ведь мы, не так ли? Поручимся мы за него или нет?
— Да,— говорят двое других,— это можно. Только когда он вернется?
Вот они и спросили у юноши:
— Слушай, через сколько дней ты вернешься? Или ты не вернешься совсем?
— Завтра я не вернусь,— ответил он,— вернусь послезавтра. Я назначу вам третий день, если первый сегодня. В этот день я приду непременно. Я вас не обману.
— Смотри же, не обмани,— предупредили они.— А то осрамишь нас понапрасну.
— Да нет же,— повторил он,— я вас не осрамлю. Тут они обратились к змее:
— Ладно, змея,— говорят.— Раз так, дай ему три дня. Мы ручаемся за него. Подумай сама, его женили, когда он был ребенком, он не поговорил и не посмеялся с ней ни единого дня. Если ты его ужалишь сейчас, выйдет так, что его напрасно женили. Вот мы и просим тебя: отпусти его на три дня, мы ручаемся. Укусишь его, когда он вернется. Тогда мы тебе ни слова не скажем.
— Хорошо,— отвечает змея.— Я с судьями спорить не стану. Пусть идет.
Как кончился разговор, юноша сел на коня и поехал к дому жены. Приезжает туда, вынесли ему кровать, и он сел. Они его не признали и говорят:
— Здравствуй, почтенный. Откуда ты, друг наш? Мы тебя что-то не узнаем.
— Верно,— отвечает он.— Вам меня не узнать. Вот когда я скажу, вы поймете, кто я.
— Так откуда же ты? — спрашивают.
— Я,— говорит им юноша,— сын такого-то раджи из такого-то края. Я узнал, что мне здесь жену высватали. Дочку такого-то раджи выдали за меня. Вот я и приехал жену забрать.
— А,— говорят они,— этого хватит. Дальше и не рассказывай. Теперь нам понятно.
Принесли они воды, омыли ему ноги, а потом подали масло и палочки зубы чистить и повели его искупаться. Вернулся он с купанья, его угостили простоквашей и рисом, а как это съел, закололи откормленного козла и устроили целый пир. Ночевать отвели ему отдельную комнату, дали дочери масла и велели ей:
— Пойди, дочка, натри мужа маслом, разотри ему руки и ноги и сама с ним там оставайся. А дочка их, правду сказать, к той поре уже выросла и все понимала, как взрослая. Только сказали ей, она сразу пошла. Натерла его маслом, растирает ему руки и ноги и болтает с ним обо всем. А юноша и отвечает ей без охоты и вроде ничего с ней иметь не желает. Подождала девушка, а потом вдруг и спрашивает:
— Скажи-ка мне, ты ведь уже взрослый мужчина, правда? Разве смешного не понимаешь?
— Конечно, я уже взрослый,— отвечает он ей.— Потому я за тобой и приехал. Только, боюсь, это наша первая и последняя встреча. Томит меня печаль. Зачем мне с тобой так обходиться, чтобы тебе потом было плохо. Останешься по мне тосковать.
— Почему ты так говоришь? — спрашивает девушка.— Куда ты собираешься? Расскажи мне, а то я тебя не отпущу.
— Если я скажу,— отвечает он,— тебе только хуже будет.
— Скажи,— просит она.— Как бы мне ни пришлось, хорошо или плохо, скажи.
Тут он и вправду начал с того, как он ехал и увидел змею, которой огонь смертью грозил, а там и все рассказал, все, как было. Потом говорит:
— А пришел я к тебе, потому что они за меня поручились на три дня. Когда я обратно пойду, змея меня непременно укусит. Вот почему я себя так веду. Чего ради мне миловаться с тобой всего один день? Тебе от того только плохо будет.
— Ну так я тоже пойду с тобой,— говорит девушка,— и вместе с тобой смерть приму. Я твоя на всю жизнь. Ты купил меня5, а потому я умру там, где доведется тебе умереть. И я тебе говорю: что бы мне ни грозило, когда ты пойдешь, я пойду вместе с тобой. Я посмотрю на нее, как она тебя укусит.
— Не надо тебе идти,— просит юноша.
