Макар стулом выводит из строя Севу и теперь готов прыгнуть под пули, которые Эдик наверняка готов выпустить в нас.
Но его опережают.
Пронзительный звук оглушает. Грозный вопль разносится по залу. Музыка стихла.
Макар обнимает меня.
— Тише. Все. Все почти закончилось. Эдик лежит на полу с простреленной кистью.
К нему направляется наш официант. Он то и стрелял.
— Эдуард Гарбякян. Вы обвиняетесь в финансовых махинациях, в подделке документах, организации синдиката по производству и спонсированию порнографических материалов несовершеннолетних. А также в похищении и удержании Грозной Кристины Олеговны и ее детей.
Откуда ни возьмись появился Костик. Чтоб его.
— Нам нужно скорее вернуться. Там Машка осталась. И Даня с Денисом, — меня бил озноб. Мне плохо. Голова кружится. Хочу спать. И меня тошнит от вида крови, оросившей пол. Ну хоть что-то Эдик сделал правильно. Уборщикам не придется вымывать его грязь.
— Все хорошо, малыш. Мальчишки с Кариной. Машка тоже уже в порядке, — он говорит, а я слов не слышу. Только звук его сердца. Вцепилась, боясь что снова могу его потерять.
— Прости. Прости меня. Если бы я разобралась, ничего бы не произошло, — не могу надышаться его запахом. Эта аура защиты и спокойствия в его руках.
Я как во сне. Все это был ужасный сон.
Эпилог
И все таки моя сестра не такая уж трусиха. Ведь именно благодаря ей охрана открыла ворота, приняв ее за меня. Попав на территорию, она нашла моих ребятишек, спрятала в кабинете Эдика (потому что там никто искать не будет) а после устроила ребятам истерику.
— Где они? Куда выдели моих детей? — добавив пару матерных об интеллектуальных особенностях мужчин с пистолетами, она наблюдала как те ищут пропажу.
Переполох заставил ребят временно оставить свои места и посты наблюдения. Они гуськом носились за Кари.
Не заметив, что по дорожке бегут сотрудники ОМОНа.
Машка сидела в подвальном помещении(к счастью целехонькая, хоть и запуганная досмерти). Впредь она не станет так легко доверять смазливые красавчикам.
Мы добрались домой заполночь.
Макар. Боже, какое счастье наблюдать за ним, когда он трепетно переодевал малышей после купания. С какой любовью смотрел на них. Он не испытывал страха, как это бывает у некоторых папаш. Мой гордый, смелый лев.
Я тоже надеялась на кое какую компенсацию с его стороны. Вот только взгляд этот, укоризненный. Недовольный.
Пугающий потаееными мыслями и мерцающими в серой глубине искрами.
Мак с малышами, я расслабилась в ванной.
И все таки дома хорошо. Простенько, но безопасно.
На секунду прикрыла глаза от блаженства.
А когда открыла, вздрогнула.
Макар пялился, сжав челюсть.
— Ты. ты чего? — он же не думает, что я изменила ему в ответ. С Эдиком. Брр и фу!
— Прости меня, Кристин.
Взгляд его стал жалобным. Тучи в глазах рассеялись.
— Если кто-то и должен просить прощения, так это я. Сама себя в лапы чудовищу привела.
— Нет, правда. Я себя порой веду как кретин. Но ты никогда не должна сомневаться впредь, что я люблю тебя. Тебя и наших малышей. Я думал с ума сойду, когда узнал что ты со мной развестись хочешь. Хотя, сперва я обозлился. Ушла к богатому мужику, — голос его дрогнул, пряча волнение. — Но потом испугался, что никогда вас не увижу.
Макар неожиданно наклонился ко мне, и перелез в ванную. Прямо в одежде.
Вода с плеском переливалась за края. Я подвинулась, насколько это было возможно.
Мы молча обнялись.
Ладонями смывали друг с друга остатки отчаяния и мыслей неправоты.
— Я люблю тебя, — прошептала я, потираясь щекой о его щетину. Впитывая его тепло. Ощущая искренность чувств.
Мне не хотелось думать о прошедшем. Да и о будущем не больно заморачивалась. Просто наслаждалась близостью своего мужа, желая поскорее воплотить в жизнь свои сексуальные фантазии, которыми я терзалась последние несколько месяцев беременности. С животом больно не попрыгаешь.
Макар
— Ты уверена что это съедобно? — оглядывал пышный кекстк на тарелки, поставленный Крис перед моим носом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не бухти. Пробуй.
И не знаю, что меня пугает больше. Бешенство с воодушевлением в ее глазах, или испечённый ею кекс.
Покосился на венчик в руке моей малышки.
Предыдущие эксперименты со стряпней немного подкосили мой желудок перед работой.
Но сегодня выходной.
Беру дутый бисквит, подношук носу.
Пахнет ванилью. На ощупь тоже приятный. Не липнет. И ничего подозрительного из него не сочится.
Кусаю.
Надеюсь то что жидкое сейчас мне на язык попало, это не сырое тесто, а шоколад. По крайней мере по вкусу похоже.
Кристина на глазах от улыбки растягивается.
Хмурюсь. Не дай бог ещё лопнет где-нибудь.
Тут же награждает изумлённый взглядом.
— Не вкусно?
— Кристин. Понимаешь…-
Специально медлю. — Еще бы кофе.
Девушка с облегчением выдыхает и расслабляется. Едва не вприпрыжку дует к кофеварке. И сияет, как хрустальная посуда на свету.
— Я уже и название придумала. Мисс Крисс.
Проглотил застрявший кусок.
— Дорогая, ты уверена что для кондитерской такое название подойдёт?
— А почему нет? Или я недостаточно сладкая для тебя? — медленно виляя бедрами, Крис направляется ко мне.
Стягивает повязку с головы, освобождая белокурые волосы. Позолтиво облизывает губы, наклоняясь грудью прямо на стол.
А через мгновенье и вовсе оказывается на нем вся.
Подтаскивая ее к себе, пристраивают к ней. Утопаю в ароматных запахах ванили и кофе, ликера и спрятавшегося под этими ароматами животной страстью.
Растягиваю рубашку на ее груди, так что пуговицы вмиг разлетаются по полу.
— Эй, это моё рабочее место. А если в тесто попадет? — смеётся та, обвивая меня за плечи, притягивая, вжимаясь ко мне своей пылающей ложбинкой под тканью тонких брючек.
— Я готов сожрать все твои пуговицы в бракованных десертах, если ты мне кое что пообещаешь.
— Что же?
— Больше никаких секретов от меня. Поняла?
Крис закусила губу, принялась доставать мой окаменевший от желания член.
— Тогда тебе станет со мной скучно. И пресно. И наказать будет не за что. И…
— Замолчи уже, — заткнул ее рот поцелуем, войдя в нее целиком до конца.
Мне всегда будет за что тебя наказать, болтливая белокурая бестия.
