Во второй части «Комментариев к «Тимею»» в анализе сказания об Атлантиде Прокл определяет древние Афины как воплощение идеального государства. Афиняне выступают у Прокла как лучшая сторона космической диады. Преимущественный статус афинян Прокл объясняет, в частности, и тем, что они представляют собой сухопутную цивилизацию, являющуюся символом стабильности и вечности. Кроме того, афиняне представляют собой удел богини Афины-Паллады, которая воплощает в себе лучшие качества эллинских добродетелей – мудрость, мужество и чистоту.
Атланты являются их противоположностью – худшей или, точнее, «менее лучшей», по Проклу, стороной космической системы. Атланты, «пришедшие из-за границ обитаемой земли», с Запада, то есть из-за границ божественно организованной Вселенной, сравниваются с титанами, посягающими на власть олимпийских Богов. Прокл ссылается на свидетельство Платона, который пояснил повторяемый на Афинских празднествах рассказ о войне Афины с гигантами, «проведя аналогию между людьми и богами и подразумевая под афинянами Афину и олимпийских богов, а под атлантами – титанов и гигантов… Ведь могущественный Атлас тоже был одним из титанов, так как, по словам богословов, после расчленения Диониса, символизировавшего исхождение делимого на части мира из неделимой демиургии, Зевс назначил титанам разные жребии и поставил Атласа на Западе держать на себе небо»[194].
Атлантида представляется Проклу территорией, устроенной в согласии с телесными, материальными законами, с принципом становления, а ее расположение на Западе, за «Геракловыми столпами» – знаком инфракорпоральной зоны, границы сущего с не-сущим, преддверием спуска в ад (который у греков находился на Западе) и символом удаленности от Единого. «Атланты, по словам жреца, – пишет Прокл, «держали путь извне»: ведь они располагаются дальше от Единого и ближе к материи. То что они обитали на острове, превышающем своими размерами Ливию и Азию, вместе взятые означает их исхождение (проодес) – в объем и протяженность, поскольку все удаленное от Единого, уменьшаясь в количестве, приобретает небывалую силу, так что размеры здесь указывают на ослабление. Исхождение во все стороны и протяженность»[195]. Здесь Прокл акцентирует связь между количеством, массивностью, гигантским объемом и весом и онтологической недостаточностью, эйдетической слабостью, удаленностью от Единого. В греческой культуре величина, громадность, количественная оснащенность рассматривались как характеристики титанических, хтонических существ и культур, обреченных на поражение и гибель в войнах с богами.
Афины понимаются Проклом так же – как близкий в онтологическом плане к Единому город (удел – κλήρος). Худший же характер атлантов связывается с понятиями исхождения (πρόοδες), разделения (διάκρισις) и дерзости (ὕβρις). Вторгаясь в Средиземноморье, на территорию олимпийских богов, атланты совершают, по Проклу, типичный грех титанов – дерзость (ὕβρις). Этот и другие титанические грехи атлантов Прокл объясняет в том числе и связью Атлантиды со стихией моря, с ее изменчивостью, нестабильностью, становлением, а также со сказочным богатством, которое заведомо относится к третьей демиургии.
Война Афин с Атлантами носит сакральный характер: это не просто исторический эпизод, а развертывание за сценой политического и военного противостояния парадигмального конфликта метафизических противоположностей, оппозитных эйдетических представительств, космических и азональных богов, ангелов, демонов, героев и людей, которые тоже зависят от эйдетической структуры места, своей территории, государства. Это противостояние – священная война иерархических вертикалей: диады есть и в уме, и в Богах, и в душах, и в телах. Воюя друг с другом, противоположности образуют упорядоченный космос.[196] Это не что иное, как битва Единого, Ума, постоянного и вечного с областью становящегося, изменчивого, множественного. Эта война вписана в структуру пространств – пространства Суши, опекаемого Афиной, и пространства Моря, Атлантиды, курируемого Посейдоном, и отражается в политике, в политейе двух государств. Эти государства различны.
Прокл так рассказывает миф о происхождении первого человека в Афинах. Гефест, творец форм материального мира, любил богиню мудрости и войны Афину-Палладу. Созерцая ее образ, он извергнул семя на Землю и из него родился первочеловек Эрихтоний. Миф аллегорически воспроизводит общую плотоническую топику: созерцая идеи, демиург творит их телесные копии. Поэтому в афинянах присутствуют божество, форма и материальность Суши. Главные свойства Афины-Паллады – мудрость и война, она – покровительница философов и воинов. Град Афины – это лучшая эйдетическая серия: он расположен вокруг божественного Олимпа, он есть внутреннее пространство, воплощение предела и порядка.
Атлантида находится по ту сторону Гераклитовых столбов (на которых начертано «Nec plus ultra”, «Дальше нельзя»). Это государство представляет собой «менее лучшую» серию. Эта вторая политейя – титаническая, поскольку основатель Антантиды, Атлас, был титаном. Метафизическим началом, господствовавшим в Атлантиде, было «беспредельное», апейрон (ἂπειρον). Величие Атлантиды – чисто материальное, и оно обратно пропорционально духовной нищете этого пространства.
Афины, по Проклу, это бытие и вечность. Им соответствует идентичность, покой, разум, форма. В Атлантиде доминирует время и становление, инаковость, движение, неразумность, материя. Афины пребывают под знаком Единого, мудрости, доблести, чести, верности, красоты. Атлантида стоит на материальной силе, подвижности, инновациях, материальном процветании, массе и объеме.
Укрепляя свое могущество, Атлантида нарушает границы, заходя во внутренние регионы, области Суши, проявляя дерзость (ὕβρις) и осуществляя принцип беспредельности.
В войне Афин и Атлантиды Прокл показывает нам модели двух градов, двух континентов: священного града – теополиса, града богов, идей, духа, вечности и солнечного разума. И титанополиса – града демонов, восставшей материальности, множественности и грубой силы. Мир Анлантиды, как и все в платоническом космосе, непременно имеет свою вертикальную иерархию – только она направлена вниз, в нижний предел материального космоса. Эта атлантическая иерархия – ангелов, даймонов, душ, космических богов – делает ее намного большим, чем просто материя, – а именно, душой, жизнью, только перевернутыми, обратными. У Платона в «Законах» есть место, где говорится о «злой душе мира»[197]. И, может быть, Прокл не стал возражать, если бы мы позволили себе соотнести «благую душу мира» с Афинами, а «злую душу» – с Атлантидой, которая таким образом становится не просто материей, но определенным порядком вещей?
Дерзость (ὕβρις) атлантов следует понимать как результат нисхождения и произошедшего, вследствие ослабления, разделения, а также – как итог соседства с материей. Ведь материя есть воистину бес-предельность и без-образие, почему о соседствующих с ней и, в каком-то смысле, существующих в ней вещах говорят как о «вышедших за пределы дозволенного». Прообраз подобных вещей описывается богословом в самых нелицеприятных выражениях:
«Титаны зломудрые с высокомерным сердцем».
«Путь извне» следует толковать как возмущение сущностей, далеко отстоящих от богов и божественных вещей мира, поскольку «извне» означает не охват извне разных сил, но способ бытия, вышедший за пределы всего неподвижного, невещественного, чистого и объединенного. «Атлантическое море» нужно понимать как саму материю, назовешь ли ты ее бездонной пучиной, или пучиной неподобия, или как угодно еще. Ведь материя принимает именования, относящиеся к худшему ряду начал: беспредельность, тьма, неразумие, безмерность, начало изменения, двоица – подобно тому, как и Атлантическое море получило свое название от Атлантиды. Теперь, перечислив по порядку все эти аналогии, скажем, что худший ряд начал со всеми относящимися к нему более общими и более частными родами характеризуется исхождением, разделением и поворотом к материи; что он проходит сквозь все сущее, принимая в каждом соответствующее обличье и проявляя себя по аналогии в каждой природе – божественной и умозрительной, душевной и телесной[198].
