Тавискарон рассмеялся. Не злобно. От души, словно услышав хорошую шутку.
Едва сумев поборов смех, он поднялся из мягкого кресла, подошел к собеседнику и сказал:
— И ты подумал об этом только сейчас? — Племянник герцога оглядел окружающих его людей. На приеме в одном из самых прекрасных дворцов Моравола присутствовала почти вся тайная канцелярия, однако за их разговором следила едва ли дюжина человек. Остальных же совершенно не заботило положение, в котором они оказались. Впрочем, как и всегда.
Их волновала лишь возможность отлично провести время, и по отношению к ним Тавискарон думал тоже самое, что и его более прямолинейный дядя.
— Я вступил на эту дорогу и отступать не намерен, мой друг, — продолжил он, глядя на человека, который так некстати решил вспомнить устав тайной канцелярии. — И вам не советую. Слишком поздно думать об этом. Августин никогда и никого не прощал, и сейчас у нас остается лишь два пути: либо мы докажем ему, что его воля ничто без нас — истинного света Моравола, либо сгинем. Умрем как изменники или станем его марионетками… не важно.
— Действительно, — произнес внезапно вышедший из толпы Человек-в-черном. Он выделялся на фоне остальных людей, как умертвие среди живых. Словно мертвец, поднятый черным колдовством, но умытый и опрятно одетый. Бледный и тощий. Именно так выглядели таинственные летописцы, что дни и ночи проводили в лабораториях герцога.
— Сегоний, — улыбнулся Тавис и расплылся в еще большей улыбке, увидев знакомый контейнер.
— Господин Тенебрис, — человек-в-черном низко поклонился. — Как видите, я выполнил ваше… пожелание.
— Что с лабиринтом? — настороженно уточнил Тавискарон. — И с нашими «друзьями»?
Сегоний взглядом указал на сидевших перед хозяином дворца людей, и тот, поморщившись, кивнул.
— Идем, — он махнул рукой, призывая следовать за собой, и направился к выходу из зала. — Я доверяю каждому из тех, кто находится в этом зале, но, если тебя это напрягает — продолжим разговор в моем кабинете.
— Позвольте напомнить, господин Тенебрис, — учтиво начал говорить человек-в-черном, но по его тону Тавис понял, что следующие слова ему вряд ли понравятся. — Почти каждый в этом доме является предателем. Предал ли он вас или герцога, как по мне, не имеет особой разницы.
— А ты не предатель? — Усмехнулся Тавискарон, сворачивая в коридор возле портрета своего давнего предка. — Или мне напомнить, что твои действия как ничто другое поможет сместить Августина?
— Я не давал клятву верности, — сухо отозвался Сегоний, поправляя контейнер с посохом, что висел на его плече. — Летописцы не служат герцогу напрямую.
— Да-да-да, — небрежно бросил Тавис. — Вы служите знаниям и так далее. Оставь этот бред для кого-нибудь другого. Мне прекрасно известно, что без денег герцога вы — всего лишь одна из множеств сект Моравола. Ничего более.
— Именно поэтому все наши секреты принадлежат ему, — Сегоний совершенно не обратил внимание на оскорбление. — И именно поэтому я сейчас с вами. Надеюсь, наш уговор в силе?
— Сейчас мы и узнаем, — Тенебрис остановился у широкой двойной двери и прикоснулся кольцом к небольшой впадине в рукояти. Дождавшись едва заметного в общем шуме щелчка, он толком двери и вошел внутрь.
Кабинет Тавискарона не был чем-то примечательным. Всего лишь комната, обставленная так, чтобы у посетившего ее гостя создалось впечатление, что хозяин помещения очень занятой человек. На самом же деле племянник герцога привык работать и составлять все свои планы там же, где и хранил все свои секреты. В голове, и нигде больше.
Кабинет же был создан лишь для одной цели — в ней он принимал гостей, у которых к нему были важные дела. Слишком особенные для того, чтобы обсуждать их в общих залах.
— Ты помогаешь мне, а я помогаю тебе в твоих… забавах? — уточнил Тавискарон, медленно усаживаясь в мягкое кресло. — Насколько мне известно, Августин не позволяет нынешним летописцам эксперименты над живыми людьми? И скольким из вас это не по душе?
— Многим, но не большинству, — поморщился Сегоний. Он сделал несколько шагов внутрь кабинета, остановился на половине пути к Тавискарону и перебрал пальцами по лямке, к которой крепился контейнер. — Это было не единственным, о чем мы договаривались, господин Тенебрис. Попрошу показать артефакт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Хозяин кабинета поморщился, помедлил несколько мгновений и потянулся к карману. Через пару секунд в его руках показалась небольшая шкатулка с загадочными символами по всему корпусу. Некоторые из них зловеще светились красным, но остальные не подавали никаких признаков активности и казались всего лишь старыми рисунками, потерявшие свою силу давным-давно.
Чародей жадно смотрел на нее, не желая расставаться со столь ценным подарком судьбы. Пальцы нервно подрагивали, в глазах светился жадный блеск, а губы шептали что-то на неизвестном летописцу языке. Это наваждение продолжалось несколько минут прежде, чем Тавискарон нашел в себе силы и медленно, словно каждое движение давалось ему с трудом, опустил шкатулку на стол.
Резко выдохнув, словно сбросив огромный груз, он поднялся и отошел на несколько метров в сторону от стола.
— Вижу, вам хватило смелости использовать ее? — Сегоний пересчитал количество светящихся рун, которые были видны с его позиции. К шкатулке он так и не подошел, смотря на нее издалека. — Минимум четыре убитых. Опрометчиво.
Тавискарон пожал плечами.
— Сила, которую предоставила шкатулка, того стоила. Тебе стоит быть аккуратней с ней, Сегоний. Эта "игрушка" сильно давит на мозги. Знал бы ты каких усилий мне стоило противостоять ей…
— Я ВИДЕЛ, каких усилий вам стоило избавиться от нее, — с упором на первое слово сказал летописец и направился к столу. По пути он вытащил из-за пазухи черные перчатки, покрытые небольшими пластинами с нанесенными на них рунами, и демонстративно медленно надел их.
Оказавшись возле стола, он положил на него контейнер с жезлом и прикоснулся к шкатулке. Между артефактом и ладонью тут же сверкнула красная молния, но она не принесла летописцу никакого вреда.
— Интересно, — полушепотом произнес он, оглядывая новое приобретение. Сколько душ здесь было заключено? Сколько принадлежало людям, жившим еще до Темных Времен?
— Сейчас это не имеет никакого значения, — произнес Тавискарон, подойдя к контейнеру.
С опаской прикоснувшись к нему, он медленно провел ладонью по всей длине тубуса и, осмелев, взял его в руки. Легким движением племянник герцога открыл контейнер, и спрятанный внутри артефакт тут же осветил кабинет тусклым алым светом.
— Осторожней! — Отшатнувшись, вскрикнул Сегоний. — Этот артефакт не менее проклятый, чем шкатулка! Одно неосторожное движение и вы…
— Я уже достаточно проклят, чтобы не бояться подобных вещей, — зловеще произнес Тавискарон, вынимая жезл и внимательно осматривая его.
Сегоний почувствовал, как артефакт зовет к себе. Как он сулит избавление от всех забот и вечную благодать, однако за много лет работы летописцем у него выработался достаточный иммунитет, чтобы иметь возможность противостоять подобным вещам. Впрочем, несмотря на это, он все же перебрался в другую часть кабинета. Как можно дальше от жезла.
Тавискарон же, несмотря на влияние посоха, казалось, не испытывал ничего подобного. Ни страха, ни желания прислушаться к обещаниям жезла. Лишь интерес, сродни научному. Он внимательно изучал каждый сантиметр древнего металла, разглядывая едва заметные руны, и шептал плохо разборчивые слова.
Сегоний с опаской прислушивался к Тенебрису, но понял лишь то, что этот язык он не слышал никогда раньше.
— Что с вами, господин Тенебрис? — Спросил летописец, вцепившись руками в шкатулку, словно пытался найти в ней силы, если хозяин кабинета сойдет с ума и внезапно нападет на летописца.
Будущий герцог медленно перевел взгляд на Сегония. В глазах его легко читалось влияние древних сил, едва изученных и не менее ужасных, чем самый жуткий кошмар Темных Времен.
