Правда, прозрачными кристаллы стают только после отделения патоки на мощных центрифугах – вестонках и промывки водой и паром.
Чайные церемонии
Работа вестонщиков находится под пристальным вниманием всех работающих на заводе, так как имеет много трагикомических эффектов. Но, чтобы они были понятны, непосвященным следует сначала рассказать о чаепитии на сахарном заводе в то время.
Чая, предназначенного для заварки в красивых маленьких чайниках, давно никто не видел. Ну, может, кто-то и видел, а некоторые – даже употребляли, но «широких слоев трудящихся» это не касалось. Чая не было. Некие травки, завариваемые нами в Казахстане, в счет не идут: здесь их тоже не было. Тем не менее, – не пить чай на заводе, вырабатывающем сахар для этого чая, – голодному человеку невозможно.
Народные умельцы изобрели альтернативную заварку – тоже из сахара. Его просто надо было поджарить в жестянке до коричневого состояния и вылить в кипящую воду. Дьявол, как всегда, был в деталях: сколько брать сахара, и до какого состояния его жарить, чтобы получить напиток высшего качества не только по чайному цвету, но и по аромату и вкусу. Шаг влево, шаг вправо – брак. Признанные мастера заварки чая пользовались на заводе всенародной любовью и уважением. Чай такого разлива обычно заваривался в ведре кипятка без добавления обычного сахара для простой сладости, это была «прерогатива» рядового потребителя, – материал в буквальном смысле лежал под ногами (правда, не везде).
Один-два раза за смену доверенные лица разносили чай в ведрах по рабочим местам; добывались из «тормозков» «домашние заготовки», – у кого они были. Начинались чайные церемонии. Стаканы не употреблялись из-за хрупкости и недостаточности объема. Большинство, в том числе – я, в качестве чайных сервизов употребляло жестяные банки из-под американской свиной тушенки емкостью литр и более. Опытным путем было установлено, что если в чай добавить более трех чайных ложечек сахара (в пересчете, конечно, на обычный стакан чая), то напиток царапает по горлу и становится «труднопоглощаемым». Этот неумолимый закон природы научились очень просто обходить. Сначала в «чайную» банку на три четверти ее объема засыпался сахарный песок, затем до полного уровня доливался чай. После размешивания такой чай уже можно было употреблять, быстренько восстанавливая калории, затраченные на общественно полезную работу.
И все-таки этот вид чая был не совсем полноценным: в горле начинало першить после полулитра. (Кстати: самый дефицитный продукт на сахарном заводе – соленые огурцы). Все мечтали о легендарной белой патоке, которую можно пить как воду в любых количествах. Эта патока могла быть изготовлена только на вестонках.
Сладкая-сладкая, белая-белая патока
Все, что есть хорошего в нашей жизни, либо незаконно, либо аморально, либо ведет к ожирению.
(WWW)
Вестонки – центрифуги для очистки кристаллов сахара от патоки. На нижней части вертикального вала вестонки закреплен цилиндр диаметром более метра и с загнутыми внутрь краями. Внутри цилиндр облицован мельчайшей латунной сеткой, не пропускающей кристаллы сахара. Вал и цилиндр центрифуги раскручиваются до 30 тысяч оборотов в минуту. Туда вливается продукт – сахар с бурой патокой. Огромная центробежная сила размазывает продукт по вертикальной поверхности сетки и выгоняет наружу вязкую патоку. По наружному кожуху бурая патока, в которой почти нет сахара, стекает к насосами перекачивается ими в резервуары хранения. Однако сахар еще желтоватый. Его отбеливают, обдавая паром, затем поливая горячей водой. Когда цвет патоки меняется на светлый, центрифугу выключают и сахар выгружают на движущуюся внизу ленту конвейера.
Вестонок на заводе стояло в один ряд больше 10-ти. Работать на них могли только очень крепкие мужики: невыносимая жара, все заглушающий рев центрифуг, непрерывная тяжелая работа, требующая предельного внимания. Но главное: если сахар немного передержать («пересушить»), то удаление его из центрифуги – работа не для слабеньких. Вестонщиком во время производства работал мой друг и учитель Миша Беспятко. Я видел, в каком состоянии бывал после смены этот могучий парень…
Очень большое значение для нашего рассказа имеет одна маленькая техническая деталь. Чтобы можно было следить за цветом патоки и знать, когда сахар будет готов, на боку кожуха приделана тоненькая смотровая трубочка. Выходящая из нее патока, прежде чем попасть в воронку и влиться в общий поток, – видна и осязаема. Все знали, что если продолжить поливать уже чистый сахар во вращающейся центрифуге горячей водой, то на выходе, вместо бурой патоки, будет идти белая – некий коллоидный раствор сахара и воды. Эта патока по цвету – светлый мед, по консистенции – сливки. Ее можно выпить очень много: почему-то она не дерет горло, чрезвычайно вкусна, замечательно утоляет голод и восстанавливает силы.
Вся беда была в том, что взять белую патоку можно было только из тоненькой смотровой трубочки. Чтобы изготовить литр белой патоки, надо было вылить на уже чистый сахар ведра полтора-два горячей воды, и тем самым отправить в отходы около пуда сахара. Этот пуд заметно повышал сладость бурой патоки в хранилищах. Это было очень хорошо для будущих самогонщиков, но вызывало сильную головную боль у технологов и администрации. Поэтому «промысел» белой патоки категорически запрещался. Сменный инженер еще мог закрыть глаза, если это делали к концу смены выжатые как лимон вестонщики, иногда угощая и его, тоже замученного.
Известна сладость запретного плода, тем более – действительно очень сладкого. У вестонщиков сразу находится масса друзей и знакомых, которые просто жаждут белой патоки. Конечно, очень старых друзей, вместе с которыми создавали, а затем – тушили пожары, удовлетворяют превентивно, без всяких просьб с их стороны… Однако, находятся, ну, очень назойливые и нудные «дальние товарищи», которые прилипают со своими просьбами намертво, подобно банному листу. Тогда в действие приводится проверенная годами акция, которую можно назвать «просвещение назойливых» или, например, – «очищение тела и души».
В горячую воду, которой поливают сахар в центрифуге, добавляют пол-литра машинного масла «веретенки». Полученную белую патоку, вкус которой никак не меняется, вручают избранному. Он с радостным урчанием удаляется на рабочее место, где сначала тайком предается потреблению запретного плода, и уже потом приступает к исполнению своих служебных обязанностей, ну, например, – крутит вентили. Завод уже все знает, и со всех этажей за избранным с интересом наблюдают. Через очень короткое время движения объекта становятся задумчивыми, затем – нервными. Наконец он начинает двигаться к ближайшему туалету. Медленные сначала шаги – ускоряются, затем переходят в бег. Объект долго не виден, но работа требует его усилий. Теперь уже бегом подопытный выскакивает из туалета. На рабочем месте быстро крутит свои вентили и опять же бегом уносится в туалет. Наблюдатели живо комментируют события и заключают пари, сколько ходок успеет сделать несчастный до конца смены… Как правило, страсть к белой патоке у страдальца резко идет на убыль. Это почти невинное развлечение повторяется несколько раз в сезон. Зрителей винить нельзя: телевидения не было, а кино привозили очень редко.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
