переживать надо не за дочек.
Катя помолчала, и зал притих.
— Вы знаете, мне их жалко, парней наших. Вот посудите сами. У нас комнаты на втором этаже. А кофеварка — на первом. И утром у кофеварки аншлаг. Парни с голодными глазами, девчонки в пижамах. Казалось бы, только руку протяни! Один протянул... Двенадцать швов, — Катя продемонстрировала свои когти. — Все ещё, помнится, удивлялись, почему Лада Васильевна, наша целительница, не могла порезы магией излечить, пришлось швы накладывать. А чему тут удивляться? Когти-то магические! Да и яду во мне знаете по утрам сколько? Особенно если «эти дни». Особенно если опять сливок не досталось! Кстати, видели, какие у Лады Васильевны красивые серёжки с изумрудами?
Катя сделала небольшую паузу, и через секунду до зрителей дошло, все буквально покатились со смеху.
— Вот как обычному парню понравиться девушке? На улице от знакомых хулиганов защитил — всё, уже герой! Представьте такую картину. Девушка, из богатой семьи, собирается поздно вечером пойти прогуляться. Начальник службы безопасности берёт рацию, назначает двух сопровождающих... ну, чтобы хулиганы не пристали, так? А вот и нет! Не так! Он берёт коммуникатор, звонит главному местному хулигану... «Пацаны, шухер, она гулять пошла! Прячьтесь!» Всё. Улицы пустые, ни одной живой души. Приличные люди, видя, как неприличные прячутся, как тараканы, кто куда, думают, что сейчас как минимум разборки начнутся, наркомафия против полиции, и на всякий случай тоже по домам разбегаются. Ну и от кого меня защищать? От меня самой?
Катя опять немного помолчала, будто собираясь с мыслями.
— Мы этим летом заложников освобождали... Ну, полицию вмешивать не стали, решили, зачем парней подставлять, они же ни в чём не виноваты. Сами разобрались. А потом решили отметить. Итог: два человека в больнице, ночной клуб закрыт на ремонт, в зоопарке реконструкция... Не спрашивайте, что мы делали в зоопарке, это государственная тайна... — Катя глубоко вздохнула. — Мы проснулись посреди Финского залива! А угадайте, кто всё это замутил? Правильно, я. Понимаете, как сложно от меня защитить?
По залу прошли смешки. Про Катю все были наслышаны, а многие на собственной шкуре испытали, что такое военная подготовка в старшем клане.
— Так вот, мне жалко наших парней. Они живут с нами бок о бок, видят нас по утрам без косметики, терпят, когда у нас ПМС. Да-да, у всей группы одновременно. Поверьте, это страшно. И при этом им нечем нас зацепить. Учимся мы не хуже, дать в морду сами можем, дать тоже можем, но тут дело принципа: милостыню не подаём. Так что, парни, мой вам совет: смиритесь! Вам не светит! Всем всё понятно? Парни, поднимите руку, кто всё понял?
По залу прошла волна, десятки человек подняли руки.
— Вот и молодцы! Опускайте. Какие хорошие мальчики! А теперь те парни, кто со мной не согласен, встаньте, пожалуйста.
Поднялось человек семь или восемь, от силы.
— Вот ты, — обратилась Катя к ближайшему, брюнету с короткой стрижкой, — как там тебя зовут... почему со мной не согласен?
— Никита. Да мне пофиг, что там светит, что не светит. Если мне девушка понравится — я найду способ её завоевать.
— Вот, девчонки! Запомните Никиту, и остальных, кому пофиг. И держитесь от них подальше, потому что эти если сказали завоюют — значит завоюют.
— Тебя тоже, говорят, завоевали? — хмыкнул Никита.
— Ого! А Никита не только решительный, он ещё и смелый! Или ты храброй водички хлебнул? — она, прищурившись, посмотрела на парня, но сама, тем не менее, показала ему большой палец вверх. — Смотрите, девчонки, не зевайте, а то быстро приберут!
С этими словами Катя слезла с табурета, и тот исчез, впитавшись в вытянутую руку.
— А по поводу меня... это, конечно, никого не касается, но у нас тут все всё про всех знают. Да, завоевали. Вы ведь сделали правильную ставку, дамы и господа?
Взмахнув веером волос, Катя резко развернулась и ушла за кулисы.
Отвлёкшись от сцены, я заметил, как мама украдкой смахнула слезинку.
— Мам, ты чего? — спросил я, накрыв её руку своей.
— На меня в молодости похожа, — вздохнула она. — А ты весь в отца, тот тоже самую боевую захомутал, никто не мог, а Кирилл смог.
Мама посмотрела на отца влюблёнными глазами, и на душе стало тепло-тепло. Всё же мои родители уже почти двадцать лет вместе. И если я хоть немножко в отца, а мама утверждает, что даже множко, то и у нас с девчонками всё получится. Может быть, будет сложнее, с двумя то. Но мы справимся.
Потом были ещё выступления, но, в конце концов, их поток иссяк, и на сцену снова вышел ректор.
— На этом наш концерт завершается, — сообщил в микрофон Натан Ефимович. — Родителей и других гостей я прошу остаться, мы с вами пообщаемся, я отвечу на все ваши вопросы. Среди вас немало наших выпускников, но многие у нас впервые. Да и за пару десятилетий многое поменялось. У нас запланирована экскурсия по Академии и прилегающей территории, кроме некоторых зон, где как раз и будет проходить посвящение. А у первокурсников есть пятнадцать минут на то, чтобы переодеться и собраться, каждая группа возле своего коттеджа! Время пошло, и я вам советую не опаздывать!
Ну вот, время пошло! Мы с Марикой переглянулись.
— Подбросишь? — спросила она.
— Да легко, — ответил я, открывая портал в свою комнату, в котором Марика тут же и исчезла.
— Эй, а куда она? — от неожиданности мама Марики забыла, где находится.
Я не стал ничего объяснять и просто шагнул следом.
Марика убежала к себе, а я неспешно переоделся. Времени было — вагон и маленькая тележка.
Через пять минут мы уже сидели на лавочке возле коттеджа.
— Как думаешь, что нас ждёт? — спросила она.
— Не знаю, если честно. Ни Катя, ни остальные ничего совершенно не рассказали. Катя только просила помнить, что это всё ради веселья. Чтобы я никого не прибил.
— Мне она то же самое сказала, — улыбнулась Марика.
К нам подбежал запыхавшийся Лёня.
— А я вас везде ищу! Вы так быстро исчезли, что я не успел вам сказать! Вы с другой группой идёте!
Лёня показал нам на соседний коттедж в полусотне метров от нас, где возле входа маячила толпа первокурсников.
— Ну, с ними так с ними, — пожал я плечами. — Пошли, Марика!
Нас приняли спокойно. Несколько человек подошли поздороваться, кто-то называл свои имена, но я даже не пытался запоминать.
Точно по истечение пятнадцати минут, отпущенных ректором, к нашей группе подошёл парень, с четвёртого, кажется, курса.
— Итак, девочки и мальчики!
