сказала я.
— Да? — сказала Донна удивлённо. — Ну, не знаю… А по-моему, очень даже.
— Он похож на Элвиса не больше, чем любой белый мужчина! Вон, смотри! — Я показала на другого паренька, в белой рубашке и серых брюках. — Может, скажешь, это тоже Элвис?
Донна уставилась на совершенно случайно выбранного мной субъекта и вдруг залипла. Рот расплылся в блаженной улыбке, а взгляд затуманился.
— Точно! Это он! — вскричала Донна.
Она попыталась кинуться незнакомцу на шею, но я её удержала.
— Донна, ты, что, не в себе? Это просто случайный пацан. Я тебе от балды на него указала!
— От балды? — спросила Донна недоверчиво, но вместе с тем по-детски. Затем она оглянулась по сторонам, словно только что забыла, где находится. Увидела телек. Потом указала на диктора: — Это кто? Тоже не Элвис?
— Донна, что с тобой?!
Меня так испугал этот приступ безумия у неё, что я даже забыла, что сейчас только боялась атомной бомбы.
— Не зна-а-аю, — протянула Донна томно. — Знаешь, мне хорошо-о-о…
С этими словами она опустилась на пол. Легла на спину, уставилась в потолок и взволнованно зашептала:
— А помнишь, Ава, помнишь, как он фильме «Голубые Гавайи» девчонку шлёпал?..
— Донна, прекрати! — вскричала я. — Что вытворяешь?! Тут не место и не время для всего такого этого!
В ответ Донна только закрыла глаза и, начав покачиваться туда-сюда, словно в колыбели, затянула «Гавайскую свадебную песню». На моё требование прекратить непристойное поведение она не отреагировала.
Кое-как я убедила её встать и выйти на улицу — подышать воздухом (пока он не сгорел весь). Довела вялую, как тряпичная кукла, и всё время норовящую упасть до дверей гостиницы, открыла их и вытолкала наружу. Другой первой помощи при приступе неизвестного мне психического заболевания я придумать была не способна.
Донна тут же узнала Элвиса в каком-то мужике, идущем мимо, а потом ещё в одном. Впрочем, услышав от меня, что ошибается, она не спорила и сразу же принимала это утверждение на веру. Затем Донна повисла на мне и прошептала на ухо, что я её лучшая подруга, и она любит меня почти так же как Элвиса.
— Но Элвиса всё-таки больше… И знаешь, за что?..
Когда она принялась расписывать мне его достоинства (очевидные), я поняла, что свежий воздух не помогает, и сказала, что пора идти обратно, внутрь гостиницы. Донна не противилась.
К тому времени, как мы вернулись в фойе, ядерный взрыв по телевизору уже перестали показывать, и толпа людей возле него сократилась где-то вдвое. Тем не менее, Донна сразу же спросила, почему здесь столько Элвисов. Я решила, что пытаться с ней общаться бесполезно, и предложила проводить до номера. Она снова подчинилась и сказала, что живёт на третьем этаже. Оставалось лишь надеяться, что с этим Донна ничего не напутала.
До номера мы добрались без приключений, если не считать того, что половина из нас распевала на весь коридор «Отель разбитых сердец», умиляясь и плача над каждым словом.
— Слушай, ты сказала, что приняла семь таблеток аполлония, — произнесла я у самого входа в номер. — А ты раньше их ела? Вот именно эти. Из той упаковки.
— Ага, — сказала Донна. — Каждый день. Мне их Элвис давал по одной. Ой, смотри, вот и он к нам идёт!
— Это просто уборщик. Ступай, отдохни. Завтра ночью в том же месте в то же время. Ты запомнила?
— Ага.
Я боялась, что в таком состоянии её мозг не сохранит ничего из нашего разговора, но выбирать не приходилось. Зато теперь я знала, в каких комнатах искать её.
— Ты точно здесь живёшь? Не перепутала?
— Ага, ага, здесь, точно.
— Ну, давай! Спокойной ночи!
С этими словами я втолкнула её в номер.
* * *
Вернувшись к себе, я нащупала в карманах одежды своего спутника несколько упаковок с таблетками: одни — йодид калия, вторые — аполлоний, третьи — розовые, якобы мешающие спать. Потом налила три стакана воды и в каждой растворила по одной. Понюхала и пригубила составы, которые вышли. Все три пахли одинаково. Все три были на вкус идентичны. То был вкус зелёной газировки, вкус воды из психбольницы…
49. Я выясняю, что всё в порядке
Утром Элвис-или-кто-он-там-такой мне написал, что на сегодня план особый:
«Притворишься сегодня больной. Когда Лида придёт, ты будешь лежать в кровати, а я скажу, что тебе нездоровится. Потом мы с Лидой уйдём на экскурсию. Ты пробудешь в номере ровно два часа. Не меньше и не больше, поняла? Потом выйдешь, дойдёшь до метро (рядом был зарисован план местности). Доедешь до станции „Сталинистская“ — это конечная. Выйдешь, после турникетов повернёшь направо, поднимешься на поверхность. Там тебя встретит женщина в красном платье. Она спросит тебя: „Хочешь быть тигром?“. Ты ответишь: „Нет, тигры играют слишком грубо“. Потом пойдёшь с ней. Поняла?»
— И что будет? — спросила я с ужасом.
«Тебя подготовят к заданию, детка. Не бойся, там все будут наши люди».
Легко сказать — не бойся! Ну да, делать нечего… Я кивнула, что всё поняла, а потом еще и переписала набор надлежащих действий по памяти — чтобы доказать, что их запомнила.
— Ладно, а теперь закажем завтрак, — сказал Элвис. — Кстати, сколько ты спала? Часов шестнадцать? Как тебе столько влезло?
— Ну, я ночью просыпалась, — пробормотала я, опасаясь, как бы он что-то не заподозрил. — Пару часов полежала, подумала, снова уснула…
— Может, розовую таблеточку для бодрости?
Я пожала плечами.
— И еще аполлоний, на всякий случай.
Элвис выдал мне розовый и голубой круглешки. Я не стала ругаться. Сделала вид, что отошла налить воды, чтобы запить их, и тихонечко спрятала обе в кармане. Посмотрим, что будет, когда я очищусь от этого…
Завтрак нам принесла та же самая рыжая девушка с длинной косой. Она по-английски сказала «Приятного аппетита!». А я, раз она говорила по-нашему, будто бы невзначай поинтересовалась:
— Не расскажете ли, что творится в мире?
— Сегодня ночью американы ударить по Север Корея атомный бомба, — сказала подавальщица с ошибками, но ясно.
— Вот оно что! — Я облегчённо выдохнула. А мы-то с Донной боялись…
— Ответ СССР бросил атомный бомба на Южный Корея, — добавила девушка.
— Кошмар какой! — вырвалось у меня. Я хотела добавить, что русские — нелюди, но решила воздержаться, чтобы не обидеть официантку.
Когда она ушла, Элвис спросил:
— С чего это ты вздумала спрашивать новости у подавальщицы?
— Ну просто… Тут же всё на русском… Ни газет не почитаешь, ни из телека ни слова не поймёшь.
— Не надо разговаривать на политические
