проснулся. Он сказал, что на завтрак в общий ресторан мы не пойдём, а еду закажем в номер. Я спорить не стала. К тому времени, как Элвис привел себя в порядок, в номер к нам постучалась официантка — девушка в серебристом блестящем платье с пришитым к нему декоративным белым фартуком и с белой же кружевной наколкой на голове, сзади украшенной длинными рыжими косами. Мы сели есть принесённый ей завтрак.
Во время еды я изо всех сил разглядывала своего так называемого мужа, тщась увидеть в его внешности свидетельства подделки или подлинника. Волосы, глаза, губы, нос, украшения на пальцах, движения — всё было тем, что я многие месяцы изучала по фотографиям, передачам и кинофильмам, и могла бы узнать хоть во сне, хоть во тьме, хоть на ощупь… И всё же меня не покидало ощущение, что это чужой, незнакомый мне человек. Я видела перед собой самое красивое на свете лицо, но отчего-то больше не испытывала желания тут же расцеловать его. Может, просто привыкла к нему? Перегорела? Или после встречи с Донной разочаровалась, обнаружив его ложь? А может, мои чувства это в самом деле признак того, что Элвис это не Элвис? Но как, как это возможно?! Я же вижу его! Он же мне не снится!
— Ты какая-то напряжённая сегодня, детка, — заметил мой как бы муж.
— Просто не выспалась… Кстати, помнишь тот случай, когда я залезла в окно к тебе?
— Ну, такого не забудешь, Эвелина!
— Ну так вот, Грег. Ты там был с друзьями, и я чуточку подслушала беседу. Речь шла о том, что ты должен куда-то ехать и ждёшь не дождёшься этой возможности. Мне вдруг стало любопытно, о чём речь шла? Может, как раз про Москву?
Я нарочно переврала его слова. На самом-то деле он говорил там наоборот: мол, куда-то там ехать его заставляют, а о не хочет. По моей задумке, настоящий Элвис тотчас же исправил бы это искажение, а поддельный бы явно соврал. Но мой спутник ответил:
— Не помню. Слушай, с этого момента больше месяца прошло уж! Неужели я буду запоминать каждую мелочь, которую я говорю своим друзьям? И чего вдруг ты решила говорить про это?
— Просто мне вдруг вспомнилось… Ещё один из вас тогда сказал, что по-английски лучше не беседовать, и вы перешли на какой-то язык, совершенно мне непонятный… До сих пор ломаю голову — что это такое было?
— Не припомню такого, — Грег Нолан нахмурился. — Слушай, дорогуша, у тебя мозги чем-то не тем заняты. И потом мы, кажется, договаривались не обсуждать тут всякие личные вещи!
Я поняла, что он посчитал этот разговор слишком рискованным с точки зрения раскрытия его личности, хотя и была с этим не согласна. Возможно, я ответила бы что-нибудь резкое, и мы бы поссорились, если бы в номер не заявилась Лида. Она сообщила, что через полчаса мы выдвигаемся в Третьяковскую галерею. Действительно, какая же Москва без Третьяковской галереи? Понятия не имею, что в ней интересного, но наверняка, откажись мы от этого визита, нас бы тут же разоблачили как иностранных шпионов.
После завтрака Элвис отправился в ванную, чтобы уложить причёску.
Я же решила не упускать этого момента и бросилась вон из номера, вниз, в фойе, где ещё этой ночью нашла телефон-автомат.
Не знаю, были ли все таксофоны в Стране Советов бесплатными или это был особенный подарок для туристов, но монет мне не понадобилось. Посчастливилось мне и с тем, что аппарат был свободен. Я сняла трубку и набрала единственный московский номер, который был мне известен, — номер Изотопова.
— Алло! — отозвались на том конце.
— Товарищ Валентин? Доброе утро! Это Эвелина Нолан говорит.
А? Что? Кто? — спросил Изотопов. К этому он добавил несколько слов по-русски.
Ну, конечно, он не в совершенстве владел английским языком и не ожидал, что из телефонной трубки зазвучит именно он. Поэтому я постаралась говорить простыми фразами и помедленнее:
— Это Эвелина Нолан. Мы с вами в самолёте познакомились. Помните меня, товарищ Изотопов?
— О, да, — отозвался профессор. — Конечно же помню! Ужасно рад слышать! Как у вас дела, миссис Эвелина?
— Спасибо, хорошо. Товарищ Валентин, вы вроде говорили, что готовы прийти на помощь, если нам с мужем она понадобится в Москве…
— Разумеется! Что-то случилось?
— Всё в порядке. Здесь великолепно! Мы в восторге! Видите ли, мы сделали много фотографий, и нам не терпится послать их своим родственникам в Америку. Не знаете ли вы, где проявить фотографическую плёнку?
— Конечно, без проблем, я могу показать вам контору проявки и фотопечати.
— Спасибо огромное! Быстро они это делают?
— Наверное, неделю.
— Что?! Неделю? Так долго!
— Миссис Нолан, каждый кадр должен пройти государственную цензуру. Сами знаете, время сейчас неспокойное. А фотолюбителей — каждый второй. Так что очередь там на проверку.
— Ох… Боюсь, это нам не подходит… Нет ли способа побыстрее?
— А у вас цветная плёнка или чёрно-белая? — спросил Изотопов.
— Чёрно-белая, кажется.
— Что ж, тогда могу помочь. Я ведь тоже фотолюбитель, — Изотопов слегка усмехнулся. — Оборудование у меня есть, реактивы тоже. Если так надо, могу проявить вашу плёнку и даже напечатать два-три кадра завтра к вечеру. Скажем так, ради дружбы народов.
— О, товарищ! Преогромное спасибо вам!
— Да не за что ещё, — отозвался профессор. А потом повторил: — Это ради мира во всём мире, так сказать.
— Это очень мило с вашей стороны!.. Только скажите: как мне передать вам нашу плёнку? Сегодня мы с мужем идём в Третьяковскую галерею. Может быть, вам будет удобно встретиться возле неё?
— Почему бы и нет? Это не так далеко от моей работы. В обеденный перерыв я смогу забежать к вам туда.
— Замечательно!
Мы сговорились о времени встречи. Потом я ещё раз рассыпалась в благодарностях:
— Чем я могу отблагодарить вас? Может быть, несколько долларов…
— О, нет, спасибо! Нам нельзя иметь валюту. Вот если бы какой-нибудь американский сувенир, миссис Нолан…
— Сувенир?
— К примеру, жевательная резинка…
— О, кажется, она у меня есть!
Еще ни разу мне не обещали такую важную услугу за такое малое вознаграждение. В этом коммунизме определённо что-то есть, думала я по дороге обратно в свой номер. В смысле, жить при коммунистах самому не очень весело. Но когда рядом с тобой оказываются люди, воспитанные при коммунистическом режиме, и тебе от них что-нибудь надо, то это удобно…
…Когда я вернулась в номер, Элвис был полностью причёсан и очень зол.
— Где тебя носило? — бросил он.
— Я решила просто побродить по гостинице, пока ты
