— Нефтепровод? У нас несколько парней там работают, нанялись на стройку, лес валить.
— Люди нас не интересуют. Мы подорвали трубу, никого не убивали зря, тем более, безоружных. Валили только тех, кто сам к нам совался. Американцы уже рыщут всюду наверняка. Скоро могут появиться и здесь.
— Появятся и уйдут, — хмыкнул невозмутимо-заспанный Савелий. — А вообще мы их тут и не видели почти. Им у нас искать нечего.
— Было нечего. А теперь точно явятся. Ты уж меня извини, но не мог я своего человека в лесу бросить. И тащить за сто верст его тоже не мог — все одно, в дороге кончится. А стрелять в своих не умел никогда, ни в лицо, ни в спину.
— Если сможем, то поможем, — серьезно ответил Савелий. — Авось и пронесет. Мы американцам ни на что не сдались, а своему помочь — поможем.
Оставшиеся с Матвеем бойцы, издали услышав приближение множества людей, насторожились, и Басов на ходу крикнул в сумрак леса условленный пароль, едва услышав клацанье предохранителей — в темноте бывает всякое, не хватало, чтобы свои встретили очередью в упор.
— Где раненый? — Юная фельдшер по имени Ольга, явно испуганная присутствием рядом с собой стольких вооруженных незнакомцев, старалась думать о деле, а о том, что может случится позже, когда дело будет сделано, не задумывалась.
— Вот он!
Алексей Басов сделал все, что мог, для своего товарища, своего бойца. Теперь судьба Матвея была в изящных руках этой девушки.
Увидев пропитавшуюся кровью повязку, Ольга Кузнецова сперва растерялась. Решив стать сельским доктором, да еще в такой глуши, он знала, на что шла с самого начала — если случится что-то серьезное, полагаться можно только на себя. До райцентра полтора часа тряской езды по какому-то напоминанию о дороге, а «скорая помощь» на вертолете — это что-то из кино, причем не отечественного. Но сейчас, увидев столько крови, увидев этого большого, сильного человека, балансирующего уже долгие часы между жизнью и смертью, Ольга была готова впасть в панику.
— Соберитесь! — Девушка вздрогнула, когда на плечо ей легла жесткая, тяжелая рука того, кого остальные чужаки называли то «командиром», то «полковником», а однажды даже «батей». — Вы справитесь! Потом будете рыдать, а пока делайте то, чему вас учили!
Ее и впрямь учили неплохо, а сам Ольга старалась усвоить все, что довелось узнать или увидеть. И здесь, в деревенской тиши, ее будни не были слишком спокойными. Ей приходилось видеть кровь, много крови — например, когда из леса зимой принесли провалившегося в медвежью берлогу парня. Залегший в спячку косолапый превратил крепкого мужчину в кусок сырого мяса, и Ольге пришлось поддерживать жизнь в ЭТОМ до тех пор, пока из райцентра-таки не прикатил «уазик» с красными крестами. Или в другой раз, когда перепивший самогона идиот попал под плуг весной — вернуть ему ногу не смог бы, пожалуй, и сам Господь, но именно Ольге Кузнецовой этот человек теперь был обязан своей жизнью.
— Посветите мне!
Дождавшись, когда сам полковник вытащит из странного жилета со множеством кармашков небольшой, но мощный фонарь, Ольга, придерживая висевшую на боку сумку с лекарствами, запасливо прихваченную из дома, опустилась на корточки рядом с раненым. Чтобы понять, что дело плохо, ей хватило одного взгляда.
— Нужно отнести его в дом, — решительно приказала девушка, поднимаясь с колен и взглянув на хмурого, по-настоящему взволнованного командира партизан. — Здесь я ничего не сделаю все равно, даже света нормального нет! А в доме есть операционный стол, есть генератор, все инструменты там!
Эта ночь, все, что случилось потом, плохо запомнились простому сельскому фельдшеру. Мерцанье ярких ламп, мерный гул укрытого в сарайке дизеля, да хриплое дыхание так и стоявшего в углу импровизированной операционной полковника. А еще кровь, много крови, хлеставшей из вскрытых ран.
— Все! — Наконец девушка с облегчением вздохнула взглянув на осунувшегося партизана, даже в доме не расставшегося с автоматом. — Осколки я извлекла все. Он потерял очень много крови, пробудет без сознания еще долго. Если повезет, выкарабкается.
— Он крепкий парень, все будет хорошо! Мы не можем ждать долго, нужно уходить. Спасибо вам!
Не обращая внимания на забрызганный кровью медицинский фартук, полковник порывисто подошел к девушке и крепко обнял ее. А через несколько минут небольшой отряд уже растворился в предрассветном сумраке, провожаемый задумчивыми взглядами Ольги и ее соседа, Савелий Кузьмича, так и не снявшего с плеча верную двустволку. Никто еще не мог сказать, как сильно эта ночь изменит многие судьбы.
Глава 6. Взгляд в прошлое-3
Эр-Рияд, Саудовская Аравия — Кум, Иран 7 июняЗаключенных охраняли бойцы Национальной гвардии, и он не имел права приказывать им, не имел над этими верными псами короля ни малейшей власти. И все же никто не посмел его остановить — все-таки он был генералом, пусть и армейским, а самый старший из надзирателей носил всего лишь лейтенантские погоны и не посмел препятствовать неожиданно появившемуся на авиабазе Принц Султан посетителю.
— У вас десять минут, господин, — произнес командир гвардейцев, охранявших приговоренных к казни заговорщиков, в полной изоляции от внешнего мира проводивших последние часы своей земной жизни. Казалось, офицер извиняется перед высокопоставленным гостем, хотя, наверное, так было и на самом деле. — Только десять минут.
— Я понял. Я попрошу, чтобы вы нас оставили на время.
Лейтенант, ничего не ответив, открыл дверь камеры, посторонившись, и посетитель, которого здесь никто не ждал, сделал шаг, оказавшись в последнем пристанище обреченного на смерть мятежника. На своего провожатого, оставшегося на пороге, он даже не смотрел.
— Десять минут! — напомнил гвардеец, а затем тяжелая дверь с лязгом захлопнулась, отрезая двоих от всего остального мира.
Они стояли друг напротив друга, и первые несколько секунд, показавшиеся обоим вечностью, не могли вымолвить ни слова. Заключенный, уже смирившийся с тем, что единственным живым человеком, которого он успеет увидеть в своей жизни, будет палач, не верил своим глазам, а тот, кто, нарушая прямой приказ и волю своего короля, явился сюда, просто не знал, что можно сказать. Не было таких слов, чтобы утешить человека, одной ногой уже ступившего в загробный мир без особой надежды, что там его будет ожидать райское блаженство и обещанные Пророком девственницы.
— Не ожидал, что ты осмелишься явиться сюда, — ничего не выражающим голосом произнес Ахмед Аль Шаури, впившись внимательным взглядом в лицо стоявшего перед ним человека. — На это сейчас мало кто смог бы решиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
