Все головы повернулись ко второму помощнику. Вид тот имел жалкий. От его молодцеватости и следа не осталось. Мундир в коричневых пятнах от ромашкового чая, ухо красное и распухшее, на щеке дергается жилка, глаза панически мечутся из стороны в сторону.
Нет никаких сомнений – виновен!
Пулкинс сделал усилие и взял себя в руки.
– Капитан! Я уважаю вас и устав, и потому не стану бить вам морду за голословные обвинения, – произнес он ломким голосом.
– Попробовал бы только, – спокойно парировал капитан.
Пулкинс прерывисто вздохнул и одернул китель.
– Я ничего не делал! Это не я. Сейф на мостике мог вскрыть диверсант. Любой мог подменить перфокарты! Горничные, пассажиры, матросы. Штурманы!
– Любой не мог. На мостике постоянно кто-то присутствует и днем, и ночью.
– Но если... – отчаянно заговорил Пулкинс и закашлялся от волнения.
– Капитан, надо разобраться, – нахмурился первый помощник. – Не дело обвинять без доказательств.
– Уверен, доказательства найдутся. В его каюте. Я заметил, Пулкинс, что вы отчаянно стараетесь не пускать меня к себе. Практически вытолкали меня, когда я зашел к вам в день отлета. Что вы там скрываете?
– Ничего!
– Капитан Ларсен, прошу вас, успокойтесь, – рассудительно заговорила тетя Дженни, которая все это время держалась молчком и распутывала пряжу, как ни в чем не бывало. – Вы бедного мальчика до истерики доведете. Он ваш подчиненный. Прекратите запугивать его. Проявите благоразумие! Быть может, послушай вы его, пристань на Скаррене, ничего бы и не было! В этой ситуации есть и ваша вина.
Она воинственно взмахнула спицами. Клубок упал и покатился. Все проследили за ним глазами.
Элли перевела взгляд на тетю Дженни. На блестящие спицы. Зажатые в правой руке. Острые с одного конца, но плоско обрезанные с другого, с двумя зазубринами по краям.
Потом она вспомнила еще кое-что. И ей стало очень противно и холодно от новой догадки – и от собственной глупости.
Нахохлившийся Пулкинс признательно смотрел на тетю Дженни, свою единственную заступницу.
– Пулкинс, что заставило вас пойти на сговор с пиратами? – допрашивал капитан с ледяным бесстрастием. – Вам заплатили? Каковы их дальнейшие планы? Если вы что-то знаете, вам лучше начать говорить. По вашей вине могут пострадать люди. Кто отдавал вам приказы?
– Никто! Я не виноват! Я… я вызову вас на дуэль, Ларсен!
– Вы пойдете под суд, Пулкинс. Но я могу замолвить за вас слово, если вы немедленно расскажете все.
Капитан был страшен.
– Пулкинс, мальчик мой, не давайте себя запугивать! – возмущалась тетя Дженни. – Капитан, да что это такое!
– Попадись мне этот подлец, кто все подстроил! – громогласно возмущалась шеф-кок. – Я ему самолично башку сверну! А потом нафарширую, как молочного поросенка!
– Эвклид, я знаю, кто главный зачинщик! – вдруг крикнула Элли, не в силах больше терпеть этого безобразия. – Дай мне сказать!
Капитан оглянулся, с шумом выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы.
– Откуда ты знаешь? – спросил он, стараясь говорить ровно.
– Догадалась. Сложила два и два.
– Можешь назвать этого человека?
– Да. Но сначала задам вопросы.
* * *
Она говорила с таким напором, что в каюте все замолчали и уставились на нее с недоумением.
Элли смахнула локон со вспотевшего лба. Ей было очень жарко. И ее разбирала злость.
– Госпожа Матильда, – обратилась она к шеф-коку. – Скажите, пожалуйста, что вы делали возле отсека с големами, когда я вам там застала? Пожалуйста, говорите правду. От этого многое зависит.
Госпожа Матильда смутилась. Она опустила глаза и помяла край поварского кафтана.
– Матильда подменила перфокарты? – удивился первый помощник.
– Еще чего! – огрызнулась Матильда. – Я и ведать не ведаю, что за перфокарты такие. Я... пыталась их накормить, железяк эдаких. Сосисками.
– Сосисками? Зачем? – поинтересовался Ларсен. – Големам нельзя сосиски. Им дают специальный корм.
– Да какой это корм! – возмутилась Матильда. – Тухлятина какая-то. А они же тоже вроде как люди! Хоть и железные. Сидят, бедненькие, день-деньской в темном трюме, света белого не видят, жрут гадость. А у меня правило: на моем судне все должны питаться вкусно и хорошо. Ну, думаю, дай попробую побаловать бедолаг.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Вы с ума сошли, – сказала Элли. – Они могли сломаться.
– Ну вот и ответ! – обрадовался Шнаппс. – Големы объелись сосисок, сломались и свихнулись. Я всегда говорил: мясо – вредно.
– Да не стали они сосиски есть! – отмахнулась Тильда. – И уж их и так звала, и эдак. А они ко мне даже не подошли. Вот я и ушла. Думаю, принесу им следующий раз бифштекс. От моего бифштекса еще никто не отказывался.
– Я вам верю, – торжественно кивнула Элли. – Спасибо за объяснения. Теперь вы, доктор Гризвольд...
– Я заходил в трюм и наблюдал за големами, чтобы делать записи для своих исследований, – сухо ответил тот, сразу поняв, что от него хотят узнать. – Подтвердить не могу, потому что записи остались в медотсеке. Но я не имею отношения к поломке и к пиратам. Придется вам поверить мне на слово.
– Придется поверить, – согласилась Элли. – Теперь вы, тетя Дженни… госпожа Майер. Где сейчас Фанни?
– Какая Фанни? Кто такая Фанни? – с мрачным подозрением спросил капитан. – Вы прячете еще одну безбилетницу? Это уже ни в какие ворота!
Пулкинс застонал сквозь зубы.
– Элли! – возмущенно воскликнула тетя Дженни и всплеснула руками.
– Фанни – это лисенок, которого Пулкинс вез контрабандой в своей каюте. Поэтому и не пускал туда никого. Но потом он отдал ее госпоже Майер.
– Ну ты даешь, тетя! – присвистнул Крис.
– Так, – гробовым голосом подытожил капитан. – Похоже, я больше не хозяин этого судна. Вы превратили меня в клоуна.
– Ха-ха! – отчетливо сказал укротитель. Это сравнение его отчего-то ужасно повеселило.
– Где Фанни, госпожа Майер? – настойчиво повторила Элли. – С ней все в порядке?
– У меня в каюте, где же еще, – ответила она с достоинством. – Наелась паштета и спит. Элли, я не понимаю. Это не имеет к делу никакого отношения.
– Имеет. У меня к вам еще два вопроса. Вы левша или правша? Крис утверждает, что его тетя левша. Вы держите спицы правой рукой.
– Я одинаково хорошо владею обеими руками, – тетя Дженни помахала ладонями.
– Такие люди называются амбидекстрами. Еще странные вопросы?
– С чего вы взяли, что капитан пришвартуется на Скаррене? – спросила Элли, глядя ей прямо в глаза. – Вы сказали, что поговорите со мной на Скаррене. Сказали с уверенностью. Но это решение еще не было принято. Блоб упомянул такую возможность в курительной, но вас там не было.
– Господи, да все об этом говорили в салоне! Элли, детка, у тебя засбоили шестеренки, – тетя Дженни многозначительно постучала по виску.
Но Элли было плевать на ее намеки. Она не даст себя шантажировать.
– У вас не было времени болтать в салоне. Раз вы с утра ждали меня у камбуза! Крис, ты можешь подтвердить, что эта особа – тетя Дженни? Ты сказал, твой отец ее не узнал. Она показала документы, когда приехала?
Крис озадаченно поморгал.
– Э-э-э... ну как мы можем требовать документы с родственницы? Это невежливо. Ну, мы как-то не сомневались... Она живет в Гнилых Лангустах, и все знает о нашей семье. Чушь какая-то! Конечно, она моя тетка.
Крис вопросительно глянул на тетю Дженни, словно ожидая подтверждения, и вдруг нахмурился.
– Хм... я вдруг вспомнил, что у тети Дженни были, кажется, карие или серые глаза. Не голубые.
– В старости у людей глаза выцветают, дорогой, – сказала тетя Дженни мягко, как будто ее окружали психи, и ей приходится их уговаривать. – А я уже очень стара. И жалею, что дожила до этих лет и выслушиваю всякий вздор.
– Почему вы так настойчиво пытались свести меня с капитаном Ларсеном? – продолжала Элли. – Можно подумать, вы хотели, чтобы он забыл о своих обязанностях и пореже заходил на мостик.
