«Нормально ли, что дочь сидит, завтракает с любовницей отца?».
— А что, мне уже и приехать нельзя? — Рита продолжала коситься на Клинкову, пока та делала вид, что пьет кофе и рассматривает пруд во дворе.
— Обычно ты приезжаешь, когда тебе что-то надо, — Исаев был серьезен как никогда, рассматривая дочь исподлобья, — Почему не в форме? Что за вид?
— Ну па-а-а-п, — запричитала Рита, — Надоела мне эта форма, жарко в ней…
— Если меня вызовут в школу из-за твоего «жарко», я откручу тебе голову. Как отдохнула то? Как Анапа? Понравилось?
— Очень, — Ритка снова глянула на Веру, а потом неожиданно обняла отца за шею, — Папочка, а можно я зимой снова в лагерь поеду?
— Наглость-второе счастье, Рит, — мужчина вздохнул, разжимая девичьи руки на своей шее, — Мы с тобой, о чем прошлый раз говорили? Учишься без косяков — едешь в лагерь. Начало учебного года, а ты уже про лагерь, не рановато?
— Сейчас уже начинают деньги собирать… Ну па-а-а-п.
— Все я сказал. Отучишься, потом видно будет.
— А если поздно будет?
— Не будет. А у матери, что денег нет на лагерь? Я давал ей в прошлом месяце.
— Она ремонт дома затеяла, меняет все, вплоть до розеток, — девочка пожала плечами и безразлично плюхнулась в кресло, — Она в последнее время вообще какая-то бешенная стала, я лишний раз к ней не лезу.
— Какой нахуй ремонт опять? Два года назад делали, совсем блять ебанутая что ли?
— Артем, — одернула Вера, отрываясь от лицезрения сада, — Не матерись.
— Да меня просто это злит. Если ей нехер делать, пусть устроится на работу…
— Так, ну-ка все быстренько взяли по блинчику и дружно съели, — на террасе появилась Зинаида Михайловна с тарелкой блинов и горячим чайником, — Чего с утра ругаетесь? Настроение плохое на весь день себе сделать хотите?
— Я потом поем, — Вера встала из-за стола, встряхнув влажными волосами.
— Малыш, — Артем протянул ей руку, но девушка отрицательно качнула головой и вошла в дом.
— Значит, мама не врала, когда сказала, что ты с ней живешь, — раздался тихий голос Риты за спиной.
— Не твое дело, ешь, сиди, — также тихо ответил Исаев и щелкнул зажигалкой, провожая Веру взглядом.
Вера больше не воспринимала Женю как угрозу. Было странно, но ощущение полного штиля в этом «треугольнике» Клинкова ощущала полной грудью. Так ли было это важно, чтобы Исаев действительно подал на развод, хотя уже долгое время у него с Женей не было никаких отношений, кроме родительских обязанностей?
Оказалось, важно.
Рита раньше никогда не приезжала вот так. Неожиданно. И Исаева, который планировал каждый свой день наперед, бесило, когда «сваливались» на голову, даже если это была родная дочь. Но было важно не только это, а то, что Рита застала их в довольно в фривольной обстановке, когда Вера была намерена оседлать Исаева и в который раз за это утро получить свой «гормон счастья».
Веру радовал только единственный факт — это не ее головная боль. Исаев отец, он сам разберется, подберет слова и объяснит дочери, что в жизни взрослых родителей могут произойти разные ситуации, например, появившаяся любовница у отца. В конце концов, Рита уже была взрослой, чтобы не замечать очевидных вещей, не слышать определенных разговоров и всего прочего дерьма, сопровождавшего неожиданный развод родителей.
Вера привела себя в порядок, достав из шкафа новое платье, и покрутилась вместе с ним перед зеркалом. Свои сарафаны придется убрать до следующего лета, и довольствоваться скучными офисными костюмами.
Задумчиво подтянув чулки, Вера нахмурилась, разглядывая себя в зеркало.
«То ли поправилась, то ли нет».
— Ничего страшного, он меня и такую любит, — усмехнулась про себя, нащупав кольцо на пальце, то самое, которое он подарил на день рождения.
Снизу послышался крик, пока Вера собирала волосы в аккуратную ракушку на затылке. Противные шпильки, которые все время так и норовили выскользнуть сквозь пальцы, сегодня на удивление быстро и безропотно нашли свое место в волосах.
Платье село идеально по фигуре, обтянув и подчеркнув аппетитные формы.
Лаковые туфли, так изящно сидевшие на тонкой ножке, придали росту лишних сантиметров, что Вера залюбовалась собой.
Она больше не была похожа на нескладного подростка в заношенных джинсах. Сейчас был именно тот момент, когда гадкий утенок, больше не утенок, а прекрасный лебедь.
Она была женщиной. Молодой, привлекательной. Которой оборачивались вслед.
Любовь мужчины, что рядом, давала какую-то необъяснимую энергию, заставившую полюбить себя. Он сделал так, что огонек в ее глазах горит так ярко, как не горел никогда.
Это он сделал ее такой.
На щеках вспыхнул румянец, стоило только вспомнить, что Исаев сделал прошлый раз, когда с удивлением обнаружил у нее под юбкой кружевную резинку чулок.
Вот, что заставляет чувствовать себя женщиной — желание мужчины.
— Она вся пошла в мать, — прорычал Артем, ворвавшись ураганом в спальню, — Эти замашки… Они сводят меня с ума. Чему она только учит ребенка?
Вера, поправив помаду на губах, повернулась к Артему, прижавшись бедрами к комоду, наблюдая за его торопливыми сборами.
— Ты не думаешь, что у нее просто начался переходный возраст?
— Мне похуй на этот переходный возраст. Ее надо воспитывать, а не спускать на тормозах, оправдывая все ее выходки переходным возрастом. И что это вообще за переходный возраст? С каких пор это так важно?
— Ты же не в каменном веке живешь, знаешь, что у каждой девочки наступает такой возраст, когда она начинает созревать и превращаться в девушку, женщину…
— Я ее просто убью, если она превратится в женщину, — снова взревел Исаев, резко срывая с вешалки чистую рубашку, — Она мне заявила, что я уделяю ей слишком мало внимания, представляешь? Прям так и заявила.
— Ну, если ты завел себе столько женщин, значит, ты должен находить время для них для всех, — Вера нагленько улыбнулась, застегивая пуговицы на мужской рубашке.
— Сейчас как дам по жопе и тогда посмотрим, сколько времени вы еще захотите. Быстро вниз, машина возле ворот.
— Даже не скажешь, как я выгляжу… — Вера демонстративно надула губы и отошла в сторону, позволяя мужчине пробежаться по фигуре хищным взглядом.
— Ты знаешь, что выглядишь потрясающе, к чему лишние слова?
— Я хотела услышать это от тебя, — тихо прошептала девушка, почти не дыша, слушая тихие шаги Исаева, который приближался к ней.
— Ты очень красивая, детка, — Исаев расплылся в теплой улыбке, поправляя выбившуюся прядь из прически, — Очень.
— Это все для тебя, — Вера погладила мужчину по щеке, тут же оставляя вместе пальцев поцелуй, — Кстати, я в чулках.
Исаев поперхнулся от неожиданности, хватаясь за женскую талию двумя руками.
— Пап, нам пора ехать, я уже опаздываю в школу, — голос Риты так звонко раздался с первого этажа, что мгновенно отрезвил. Исаев протяжно застонал, роняя голову на женское плечо.
— Придется вызвать тебя сегодня на совещание, ведьма.
Весь день все как-то валилось из рук. Вера то и дело, сдувая с лица непослушные прядки волос, поднимала с пола разлетевшиеся из кейса документы или ручку, так некстати, закатившуюся под батарею.
И сердце так странно билось, так быстро, так тревожно.
Какой-то необъяснимый страх, непонятное ожидание липкими, горячими пальцами сдавливало грудную клетку.
Все носились из кабинета в кабинет, галдели, что-то обсуждали, звенела посуда и еле слышный шепот Ани, когда она просила мужчин не заглядывать к Вере в кабинет.
Клинкова откинулась в кресле, прижимая пальцы к вискам. Скинула неудобные туфли, вытягивая ноги под столом.
— Ты чего тут сидишь? — Исаев заглянул в кабинет, разглядывая почти «распятую» на рабочем месте девушку, — Там Гурген на подъезде, надо бы выйти, поздороваться. Случилось что-то?
