частично, то есть лиц, собственность которых будет экспроприирована».
Для этого Ботвинник предложил гарантировать этим людям их нетрудовой (!) доход. «Мне кажется,— пишет он в заключительном разделе своего трактата,— что если гарантировать (в странах Запада) мелкой буржуазии сохранение 100% дохода после революции, а крупной буржуазии — некоторую долю их дохода, то можно изолировать монополистов от народа, избавить человечество от атомной катастрофы».
П. Н. Поспелов, ознакомившись с этим трактатом, поспешил проинформировать ЦК КПСС. Он оценил взгляды Ботвинника как «либерально-пацифистскую, антимарксистскую концепцию "компромисса" с империалистами с целью избежать третьей мировой войны. Не понимая основного экономического закона современного капитализма — стремления империалистов к максимальной прибыли и к мировому господству... М. Ботвинник высказывает наивно-нелепую, антимарксистскую мысль: "Нельзя ли поставить монополистов в такие условия, когда у них не будет необходимости в атомной войне...", предлагает включить в программы коммунистических партий обещание в случае революции не только сохранить получаемую капиталистами прибыль от национализированных предприятий, но даже и обещание увеличить эту прибыль за счет сокращения военных расходов...» Оценив размышления Ботвинника «как проявление буржуазной идеологии лейбористского типа и боязни капиталистического окружения», секретарь ЦК дал указание вызвать чемпиона мира в Отдел пропаганды и агитации ЦК и разъяснить антимарксистский характер его взглядов, а если будет на них настаивать, «то не может, мне кажется, оставаться членом партии».
Считаем необходимым обратить внимание на то, что второй план полемики остался намеренно не замеченным ни самим Ботвинником, ни его оппонентом. В сочинении Ботвинника речь шла формально о вопросах внешнеполитических. Но по сути своей за ними стояли свои, домашние дела. Защита прав мелких собственников как программное предложение для коммунистов не могла не заставить задумываться о справедливости исторического пути развития СССР с его национализацией всей экономики, коллективизацией и раскулачиванием. Признание прав собственников, на.котором настаивал М. М. Ботвинник, вступало в противоречие со всей идеологией КПСС, всегда отрицавшей любую собственность, кроме государственно-социалистической. Устами Ботвинника была высказана такая страшная ересь, что его критики не посмели ее даже разглядеть.
Но полемика на этом не закончилась. Спустя полгода, уже в декабре 1954 г., Ботвинник дал ответ на те возражения, которые были высказаны в ЦК КПСС. Он снова повторил, что главная задача человечества — предотвращение ядерной войны. В этом смысле Ботвинник — сторонник социально однородного мира, исключающего, вследствие своей однородности, угрозу ядерной войны. Поэтому он сторонник победы социализма во всем мире, однако вовсе не любой ценой.
Изменился тон полемики М. М. Ботвинника и П. Н. Поспелова. Опытный тактик, Ботвинник на этот раз выступал намного смелее и определеннее, вступая в прямой спор с партийным идеологом. Поспелов признавал возможность ядерной войны, и Ботвинник процитировал его обращение к съезду писателей. «Но если развитие пролетарской революции связано с атомной войной,— пишет Ботвинник,— то не слишком ли дорогую цену придется уплатить в этом случае людям, нет ли здесь, в конечном счете, риска при дальнейшем развитии физики вместе с водой (то бишь капитализмом) выплеснуть и ребенка (то есть человечество)?»56
Ботвинник настойчив и последователен, даже дерзок в своих аргументах в защиту необходимости признания прав собственников. Он пишет, что люди были за социалистическую революцию для того, чтобы получить гарантии прокормиться, одеться, найти работу — «когда это становится ясным народу, тогда и свершается революция. Так было в России, то же произошло и в Китае.
В странах Запада большинство людей настолько одеты, сыты, грамотны, обеспечены жильем, что пока социалистическая революция для них не является крайне необходимой, поэтому ее там либо не было, либо она там не побеждала»57
Ботвинник верен себе: революция — результат невысокого уровня развития общества, неспособного обеспечить приемлемый уровень жизни. В качественно новых условиях развития человечества, после появления атомного оружия и угрозы ядерной, самоубийственной для человечества войны, необходимы поистине всемирные социальные реформы (аккуратно именуемые Ботвинником революцией).
Основы социального реформирования ясно видны в следующем предложении чемпиона мира: «Мне кажется, что народные массы этих стран можно привлечь на сторону революции в том случае, если они увидят, что революция даст возможность избежать атомной катастрофы, и при непременном условии — удовлетворении их собственнических инстинктов».
Обращения М. М. Ботвинника свидетельствовали и о надежде на перемены, и об известном уровне доверия к ЦК КПСС как органу, способному учесть его предложения и претворить их в жизнь. Смелость оценки социально- политических реалий СССР и его места в мире, желание вести диалог и дискуссии с партийными идеологами — это признаки начавшегося отхода от сталинского единообразия.
Накануне XX съезда КПСС
у
Особенностью жизни того времени стал клубок проблем, связанных с восстановлением прав осужденных по политическим обвинениям, осуждением тех, кто непосредственно участвовал в репрессиях, а кроме этого — установлением политической ответственности за совершение репрессий. Через тюрьмы и лагеря прошли родные и близкие практически всех представителей политической элиты тогдашнего СССР. Угроза репрессий витала над каждым из них. Роли палачей и жертв менялись с удивительной легкостью, иногда и по нескольку раз. Политическая элита СССР, партийное и государственное чиновничество добивались стабильности, защищенности своего положения. Осуждение и расстрел Берии, бывшего министра государственной безопасности Абакумова и ряда крупных деятелей МГБ и МВД создавали известные гарантии безопасности.
Уже в 1953-м и в особенности с весны 1954 г. были сделаны первые шаги по пути политической реабилитации жертв репрессий. Она коснулась сравнительно узкого круга политических деятелей, в основном лиц, арестованных и расстрелянных по «ленинградскому делу». Между оправданием А. А. Кузнецова, Н. А. Вознесенского, М. И. Родионова и тех, кто был осужден вместе с ними, и обвинениями в адрес В. С. Абакумова и ряда сотрудников бывшего МГБ была несомненная связь. Оправдать одних — значит доказать обвинения в адрес других. Но в делах по реабилитации все явственнее просматривался еще один аспект. Для людей искушенных не было тайной, что все члены тогдашнего политического руководства были сами участниками репрессий. Начавшиеся реабилитации, массовая поддержка этого процесса в самых разных слоях советского общества позволяли использовать обвинения в подготовке репрессий как оружие в борьбе за власть.
Впервые это было продемонстрировано еще в 1938-1939 гг., когда всю ответственность за «перегибы» в карательной политике возложили на бывшего наркома НКВД Ежова и его соратников. Несомненно, что этим оружием попытался овладеть Берия
